— Пошли, — потянул он меня за руку в сторону дома «его девочек».
Помещение нас встретило непроглядной темнотой.
— Сейчас, — сказал Макс, и я услышала, как что-то щёлкнуло. Послышался треск зажигающихся ламп. Пространство стало оживать.
— Макс… — прошептала я, окидывая взглядом представшую передо мной картину. — Это… просто вау…
Слово «вау» я терпеть не могла. Но сейчас, оно было, как нельзя кстати. Это действительно было… вау.
К машинам я всегда относилась как к средству передвижения. Не больше, и не меньше. Да были чуть более комфортные, чуть менее. Красивые, не красивые. Всё.
Я никогда в жизни не оборачивалась на какой-либо автомобиль. Никогда не мечтала иметь ту, или иную марку. Для меня они были частью удобной жизни. Как электрический чайник, например. Или стиральная машина.
Но про машины, по которым так сох мой муж, сказать такое конечно было нельзя.
Они действительно впечатляли.
Если подобные автомобили и попадали когда-либо в поле моего зрения, то или в кино, или в журналах. Но точно, не на дорогах нашего города.
— Классика, — с придыханием сообщил Макс. И надо сказать, теперь я его понимала.
Мне стало ясно, почему Макс так вцепился в нашу аферу. Да он бы и на чёрте лысом женился, лишь бы заполучить это сокровище себе!
Машины были шикарные. Ретро-дизайн некоторых автомобилей бросался в глаза, но и современные модели не уступали им в красоте.
Как зачарованная я стала ходить от одного автомобиля к другому. Макс комментировал каждую машину, но признаться, все эти технические фразы пролетали мимо ушей. Я просто любовалась совершенством форм.
— Роторный двигатель… тормоза лучше… ходовая по другому… главное, что движок прёт, — не унимался Макс. — Юленька…
Юленька.
То, каким тоном было произнесено моё имя, заставило меня застыть на месте и задержать дыхание. Голос Максима излучал тепло, заботу, любовь…
Я с трудом сглотнула ком в горле, облизала пересохшие губы. Сердце заколотилось. Раньше Макс никогда так меня не называл. По крайне мере, когда мы были наедине.
Как в замедленной съёмке, я медленно, боясь спугнуть момент, стала поворачиваться к Максиму.
Наши глаза встретились. Серые глаза горели. Я почувствовала, как в животе зароились те самые, пресловутые бабочки. Не может этого быть…
— Да… — осипшим голосом ответила я.
— Юленька, — снова повторил Максим. Мурашки волной пробежали по всему телу.
— Познакомься, твоя тезка, — кивнул он на красный кабриолет, который я минуту назад с любопытством разглядывала.
Мне понадобилось несколько секунд, что бы понять смысл его слов. Бабочки в животе сдохли, на их месте стала разгораться злость.
Сволочь! Это он так про свою машину говорил!
Я перевела полный ярости взгляд на «его Юленьку». Присмотрелась. Почувствовала женским чутьём, как Юленька присматривается ко мне. Прищурилась. Юленька прищуриться не могла. Ха!
— Jaguar XK 120, родстер сорок восьмого года, — продолжил вещать Макс.
Я придирчиво ещё раз оглядела свою тёзку.
— Не знаю… — недоверчиво начала я. — Что-то она совсем старая, — недовольно заметила я. Нет, машина выглядела очень хорошо. Как новая. И цвет был просто шикарным. Глубокий, красный. Но вот возраст.
— Не старая, а редкая, — поправил меня Максим и засунул руки в карманы брюк. Понятненько. Изучает мою реакцию. Да и пусть изучает. Моим именем, между прочим, воспользовался. Имею право на претензии.
— Что-то она какая-то мелкая, — хмыкнула я. На самом деле я имела в виду салон. Он был двухместный, и выглядел действительно маленьким.
Губы Макса дрогнули в улыбке, но он ничего не сказал.
— И она такая… — я провела рукой по капоту машины. — Такая выпуклая, — не нашла я лучшего слова.
Макс закусил губу, чтобы сдержать улыбку. Издевается.
— Нет, Макс! — я скрестила руки под грудью и встала в самую воинственную позу, на которую была способна. — У нас с ней ничего общего!
Не так я себя вижу!
Я-то думала, что это будет что-то нежное, изысканное.
А что получила? Формы, формы, агрессивный цвет. Сразу видно — машина строптивая!
— Юлька, — глаза Макса восхищённо сверкнули. — Ты даже не представляешь, как вы с ней похожи, — и его взгляд заскользил сначала по мне, а затем по «его Юленьке».
Да ничего подобного! Вслух я конечно этого не сказала, а просто спросила:
— Посидеть в ней можно?
— Конечно, — расплылся в улыбке Макс. Подошёл к машине, и с лёгким поклоном распахнул передо мной дверцу. Вот кобель! Так и вижу, как он всех смазливых кукол этой машиной соблазнять будет!
Хмыкнув, я села в автомобиль.
— Что? — удивился Макс.
— С такой Юленькой, все дамы от пятнадцати до восьмидесяти будут твоими, — ехидно заметила я.
— Правда? — с надеждой спросил парень.
Р-р-р-р-р! Зла не хватает!
— Они тебе быстро салон приведут в негодность, — мимоходом, с легким оттенком злорадства, заметила я.
— Юленьке это не понравится, — серьёзно заявил Макс.
— Конечно, — самодовольно фыркнула я.
— Юленька у меня вообще, ревнивая девочка, — заметил Макс, который уже уселся на водительское сиденье. — Один раз, когда дядька был ещё жив, он хотел прокатить одну даму сердца. Представляешь — она не завелась.
— Она же не автобус, что б все на ней катались, — победоносно уставилась я на Макса.
— Это радует, — хмыкнул себе под нос Макс, и погладил руль «своей девочки». Наверное, у «его девочек» это эрогенная зона. Стало смешно. Хихикнула.
— Что? — спросил Макс.
— Максим, ты точно больной, — улыбаясь, заявила я. — Но теперь, я по крайне мере понимаю почему, — искренне призналась я Максу. — Она того стоит, — погладила я Юленькину панель.
Лицо Максима стало серьёзным.
— Она действительного многого стоит, — через некоторое время задумчиво подтвердил Макс.
В гараже мы проторчали почти весь день.
Во всех машинах посидели, погладили, познакомились и даже на некоторых прокатились. Теперь я действительно лучше понимала, почему Макс пошёл на эту аферу. Наверное, каждый мужчина рискнул бы ради таких игрушек.
Уже собираясь домой, мы зашли попрощаться с Пал Палычем. Тот пил горячий чай с лимоном, рядом с ним была куча использованных салфеток, глаза его покраснели.
— Что то, Пал Палыч, Вы как-то неважнецки выглядите, — заметил Макс. — С утра вроде молодцом были.
— От жены, наверное, заразился, — кивнул мужчина. — С утра было лёгкое недомогание, я не обратил на это внимание, а вот после обеда что-то совсем… Зараза какая-то вредная ходит. Вас бы не заразить.
— Я никогда не болею, — в унисон ответили мы с Максом.
— Молодость, — понимающе закивал мужчина.
22
Спустя три дня.
— Юль, а вот если я умру, машины тебе достанутся? — прогундосил Макс.
— Не знаю, — высморкалась я и вытерла слёзы, которые текли ручьём. — Если выживу, то обещаю одну машину назвать твоим именем.
— А какую? — оживился умирающий.
— Не знаю, — и закрыла глаза. Машины меня сейчас волновали меньше всего. — Забавно будет, если умрём в один день, — хохотнула я и закашляла.
— Сейчас бульона принесу, — прохрипел Макс, встал с пастели и пошаркал на кухню.
Кара небесная, за нашу самонадеянность, настигла нас почти сразу. Мы заболели.
Болезнь оказалась, как выразился Пал Палыч, вредной. Со всеми бонусами. Насморком, слезящимися глазами, жгущим горлом и кашлем.
А ещё постоянно морозило. Да не так, когда только ноги мёрзнут. Нет. Морозило сильно, аж трясло.
Поэтому, уже в первую ночь нашего заболевания, мы отбросив все наши разногласия улеглись спать вместе, тесно прижавшись друг к другу, стуча зубами.
За эти три дня нами было выпито немыслимое количество бульона и цистерна ромашкового чая. Сознание было мутным. Слабость раздражала.
Послышались вялые приближающие шаги Макса.
— Держи, — протянул он мне кружку с куриным бульоном.
— Спасибо, — выдохнула я, и поправив подушку, взяла кружку.
— Бли-ин, — кряхтя, заваливаясь на свою сторону кровати, простонал Макс. — Я даже забыл, когда я в последний раз болел.
— Я даже не знала, что такие болезни существуют, — кивнула я и сделала глоток бульона. — Мне всегда казалось, что сезонные болезни существуют только виде легкого недомогания.
Макс простонал что-то в подушку, видимо поддерживая мою точку зрения.
Пиликнул телефон.
— Макс, у тебя телефон, — устало толкнула я его в плечо.
— А-а, — услышала я в ответ, и Макс стал нащупывать, где валяется его телефон.
— Староста пишет, — сообщил мне Макс. — говорит, что у нас пол группы уже переболело, часть сейчас болеет, ну а другая видимо готовится заболеть.
Я кивнула. В нашей группе тоже многие болели.
— Пишет, что горло надо лечить вином, — усмехнулся Макс. — Красным. Сухим. Комнатной температуры. Пить маленькими глоточками. Медленно. Попробуем? — выключив телефон, повернулся он ко мне.
— Ну не знаю… — протянула я. — Что-то я не верю в лечение алкоголем, — озвучила я свою точку зрения.
— Он написал, что иногда даже одного бокала хватает, — видимо приглянулся этот способ лечения Максу. — Не водку же холодную он предлагает пить. Вино. Теплое, — сделал он бровки домиком. — Маленькими глоточками.
— Ты же помирать собрался? — сощурилась я.
— А ты уж и обрадовалась, — вернул он мне мой прищур. — Вдовой хочешь остаться? — его бровь взлетела вверх.
О! Началось! Сел на своего конька, манипулятор!
— Ладно, — нехотя согласилась я. — Один бокал! — грозно зыркнула я на умирающего мужа. — Лекарства всё равно не пьём, — вздохнула я.
— Врач сказала, что надо пить больше жидкости, — как-то слишком бодро, припомнил Макс. — Вино — это жидкость.
Я закатила глаза и махнула рукой. Вино, так вино.
Час спустя.
— А ведь действительно, горлу стало легче, — удивлённо заметила я.
— Староста — плохого не посоветует, — утвердительно заверил меня Макс. — Может ещё по чуть-чуть?