Мальчики помогли ему добраться до ванны, помыться и выйти. Пока Артур собирал кровать, мы сидели в мастерской, в уютном уголке – кухне, которую привезли от Дэйзи. Филипп рассматривал недоделанные шкафы и, казалось, ему было вовсе не до чая и булок, которые приготовили мальчики.
До позднего вечера Артур рассказывал ему, что по моим чертежам у них получаются такие прекрасные вещи, что, когда они выгружают заготовки перед домом, рядом собирается огромная толпа и спрашивают из чего это сделано. Я заметила, как у моего мужа заблестели глаза. Больше всего я боялась, что это ему окажется неинтересным. После столь красочных планов, после таких высоких ставок на его дело.
О покраске я рассказала уже один на один, когда мы остались в комнате. Спать нам сегодня предстояло на кровати. Вместе. А думала я исключительно о том, что, если он не оставил свою идею, меня ждет страшное разочарование.
Ночью подморозило, но в комнате было тепло от печи, которая грела воду в ваннах. Филипп спал, а я думала о том, как мало человеку нужно для счастья на самом деле. Ведь сейчас у меня впереди вся жизнь. У меня есть любимые дети, есть Дэйзи, которая заменит мне мать, ведь даже сейчас она уже это делает. Мы нашли друг в друге то, чего не хватало обеим. Эвити – тонко чувствующая девушка, умеющая написать даже не лицо, а чуть уловимую эмоцию. Артур с его твердым характером, Лазар с его несвойственной этим людям дальновидностью. Все вместе мы можем быть поддержкой друг другу.
Но кроме вышеперечисленного нам нужна была сила. У нас была армия детей, которая нуждалась больше в опеке и наставничестве, чем в работе, но пока мы могли заинтересовать их лишь деньгами. Это я и должна была обдумать более подробно. Мне хотелось построить работу с ними так, чтобы они не хотели больше на улицу. Для этого нужен был Филипп.
Рано утром меня разбудила болтовня на улице. Среди голосов во дворе я разобрала голос Дэни. Потом вспомнила о мальчишках – главарях, которых сама же и позвала сюда. Они пришли рано утром.
Я быстро оделась, умылась, накинула пальто и вышла во двор. Передо мной стояли четыре подростка от шестнадцати до восемнадцати. Тощие, но чистые. Похожие на детенышей рыси – резвые и осторожные котята, оставшиеся без матери.
Самый высокий казался скромным, но внимательным, самый низенький, почти по грудь мне, был старшим, но как все мальчишки невысокого роста – самым задиристым. Еще двое казались такими же антиподами друг друга: рыжий в веснушках что-то жевал, рассматривая меня снисходительно, а светлый, с невидимыми почти бровями, старался не смотреть на меня вовсе.
– Зачем нас позвала? – наконец, спросил самый маленький.
– Мне кажется, стоит говорить поуважительнее, Вертан, - раздался за моей спиной голос Филиппа, и все они моментально вытянулись по струнке, как солдаты перед генералом.
Глава 32
Появление Филиппа, конечно, все упрощало, но я полагала, что договориться можно и без его муштры. Филипп спустился сам следом за мной, не побоялся упасть. Нашел себе опору в виде палки. Значит, пора сделать ему трость.
– Все, что скажет вам эта кора, можете считать, что сказал я, - он коротко дал понять, что баловать здесь им точно не позволят.
– Дин, - обратилась я к уже ставшему нашим мальчишке, - накормите гостей завтраком. Скажи Рони, что пора зажигать печи под ваннами. У нас много работы. Я должна буду уехать, но как только перекусим, я поговорю с вами, – добавила уже в сторону пацанов, которые больше не «пенились» как молодое пиво.
– Зачем они тебе? – спросил Филипп, когда мы вернулись в комнату. Рони принес наш завтрак, который состоял сегодня из обжаренного вчерашнего хлеба, паштета из гусиной печени и чая. К слову, гуси и их ливер были здесь едой для жителей ниже среднего класса. Фермеры поставляли их на рынки десятками. Озера и болота, что окружали деревни были полны этой птицей, и домой они возвращались только к ночи.
Озера не замерзали зимой, и кроме гусей, отдаленные от деревень дикие водоемы были полны уток.
Свинина и баранина стоила недешево, а вот такого добра можно было позволить себе в немалом количестве. Это меня и радовало. Зная, что птица растет на естественных кормах, не пичкается препаратами для роста, я могла есть ее и на обед, и на ужин.
Рони так и не тянулся к дереву и мастерству. Его вотчиной была кухня. Я решила, что со временем он станет хозяином первого в этом мире ресторана. Харчевни и лавки с едой были везде, но здешняя элита еще не знала, что можно отобедать или прийти на ужин не в гости к соседям, а выйти в люди еще и для этого.
– Они будут присматривать за мастерской. Думаю, через пару недель конкуренты прознают о нас, найдут мастерскую, и тогда можно будет ждать чего угодно. Я присмотрелась вокруг, - отвечала я с полным ртом, и это смешило Филиппа. Он считал, что еда и дела – вещи, которые не могут совмещаться.
– И что там вокруг?
– Есть хорошие дома и лавки, где можно наблюдать хоть круглые сутки.
– Но как они туда попадут?
– Днем здесь безопасно, а вот ночью… Я думаю, стоит их прилично одеть. Соседи уже знают, что хозяйка я, и я же порекомендую ребят на места ночных сторожей. Мы просто сболтнем, что кто-то ошивается под их окнами, и мои ребята могут ночами за небольшие деньги подежурить.
– Думаешь, нам пора бояться.
– Думаю, что мы и не переставали. Просто теперь я хочу не только бояться, но и быть готовой к тому, чего боюсь, - дожевав бутерброд, я запила его чаем, выдохнула и забрала тарелку с кружкой у Филиппа, который уже давно все доел и, судя по тому, как он на меня смотрел, хотел еще.
– Я скажу Рони, чтобы он принес тебе добавку, - я было дернулась, чтобы наклониться и поцеловать его в щеку, но остановилась, словно вторая моя часть решила, что это совсем неуместно.
– Да, я не против, - улыбнувшись, ответил он и чуть заметно хмыкнул. Думаю, понял мой жест.
– Есть какие-то пожелания к дому? Мы будем смотреть аж пять штук, - уже на выходе из комнаты сказала я.
– Огромная кухня, как в нашем прошлом доме. Чтобы мы вечерами могли сидеть возле печи и болтать, пока Гарри и Мэри спорят о том, какую книгу читать, - он ответил так искренне, что кусок льдинки откололся от ледника недоверия в моем сердце и моментально растаял.
Дэйзи уже не находила себе места, и была готова сделать шаг на улицу, чтобы найти карету для поездки. Ребятишки были одеты как маленькие лорды. Я даже не ожидала, что они могут выглядеть вот так.
– Дэйзи, откуда у них эти вещи? – я рассматривала куртку с меховым воротничком на Гарри, его кепи и теплые ботинки. К слову, он всем этим был страшно недоволен, но, скорее всего, не хотел обижать бабушку.
– Это все мы купили вчера. Обрати внимание, у Мэри сапожки как у взрослой, и даже имеют завязки, - Мэри в этот момент крутилась юлой, показывая обновки.
– Милые мои, но я же не оставляла денег на такие дорогие покупки! – Дэйзи уже под локоток вывела меня на улицу и закрывала дверь, не обращая внимания на то, что я собиралась переодеть платье.
– У меня есть кое-какие запасы. И теперь, думаю, они мне не пригодятся. Я хотела сделать для них что-то доброе! – она вскинула ладонь в сторону проезжающей мимо коляски.
Да, этим детям хватило бы книг и засахаренных фруктов, которые я ограничила, узнав, в каком количестве им позволяет их употреблять Дэйзи.
– Лучше послушай вот что, моя дорогая! – бабушка, даже усевшись в транспорт и усадив детей, продолжала радостно щебетать, и я решила не портить ей настроение.
– Хорошо, слушаю, - я взяла в руки ее тонкую и длинную ладонь и поняла, что сейчас счастлива так, как не была давно.
– Если тебе понравится что-то, на что будет недоставать денег, учитывай мою квартиру, прошу тебя. Я бы хотела, чтобы был большой сад, и там мы с детьми будем летом ставить наши пьесы, будем читать книги. А еще можно ужинать прямо за домом, на лужайке и даже завести пса, - ее желания меня не просто удивили, а ввели в ступор. Дама, живущая в квартирке, казалась нежелающей впускать в свой мир такие неудобства, как дети, а тем более собака, сейчас сама предлагает вещи, о которых мечтала я.
– Дэйзи, не беспокойся, именно это мы и купим. Обещаю тебе, если будет недоставать суммы, обращусь к тебе.
– И не думай про Эвити. Если в доме будет много комнат, мы и для нее найдем место. Человек, который творит красоту, в нашем доме не будет лишним, Полианна.
И тогда я решила, что даже если денег будет хватать, мы продадим ее квартирку. Она хотела вложиться в дом не только потому, что хотела помочь, она хотела чувствовать, что есть и ее вклад. Решение было принято.
– Хорошо, наша милая бабушка. Так мы и сделаем, - ответила я и обняла ее. И только сейчас заметила, что она отказалась от корсета. Тело ее под пальто было мягким, а движения податливыми. Она тянулась навстречу мне.
– Я с нетерпением жду когда ты познакомишь меня со своим мужем, - она говорила и говорила, строила планы, предлагала заказать шторы именно по нашему рисунку, сделать большой круглый стол, и что-то еще, но я уже не слушала. Перед глазами у меня стояла кухня в нашем прошлом доме, где вечером мы вчетвером проводили время. Вспомнила то, как я боялась каждого шага Филиппа, боялась этого мира и даже этих детей.
После просмотра третьего дома я поняла, что дальше смотреть не буду точно. Потом вспомнила, что есть Дэйзи, но та сама подошла ко мне с разговором:
– Полианна, деточка, если тебе интересно мое мнение, то я бы даже остальные смотреть не стала. Здесь же все именно так, как мы мечтали, - она стеснялась, старалась не навязывать свои желания, да и это ее «как мы мечтали» было только ее. Хорошо, что наши мечты совпадали.
– Я хотела просить вас о том же, Дэйзи, - улыбнулась я в ответ, и она выдохнула. Дети носились вокруг двухэтажного дома с большим садом перед ним и огромной территорией позади. Часть земли все еще занимал лес, и Гарри даже успел заметить там белок.