–Господи, Кристиан, я сама не знаю. Я никогда раньше не была в такой ситуации. У меня вообще раньше парня-то постоянного не было. Ну а Эдриан... – Я ненадолго задумываюсь. – Думаю, он запутался, – говорю я самым обыденным и убежденным тоном, на какой способна. – И еще он боится расстроить Джейн.
–Да уж, конечно, Джейн не придет в восторг, узнав, где ее Эдриан был сегодня вечером. – Кристиан стучит пальцем себе по лбу.
–Да, непростая ситуация... Но мне кажется, я люблю Эдриана. Или мне казалось, что люблю. Надо просто разобраться в себе, и я думала, что разобралась... В общем, я пытаюсь решить, что делать.
–Санни, милая, разве тебе не хочется найти собственного парня, а не делить с кем-то чужого? Разве тебе не хочется, чтобы вы принадлежали только друг другу?
–Конечно, хочется, Кристиан, однако такой парень почему-то не торопится меня встретить. Где он? Вот и встречаюсь с тем, кто рядом...
–Конечно, дело твое, Санни, но что же делать, если мужчина твоей мечты появится, а ты будешь не одна, а с Эдрианом? Ты можешь проворонить свою настоящую любовь.
–Знаю.
Такое чувство, будто сегодня ночью я вообще очень много знаю и понимаю, хотя на самом деле это далеко не так.
–Ты заслуживаешь большего, Санни. Имей в виду. Гораздо большего.
–Может быть... С другой стороны, я нравлюсь Эдриану. А мне нравится кому-то нравиться, понимаешь? Пускай с Эдрианом у меня несерьезные отношения, пускай они для меня как... как закуска перед основным блюдом, раньше ведь у меня и этого не было.
–Все равно так нельзя. Ты достойна иметь своего собственного парня, а не делить его с кем-то. Эдриан поступает нечестно.
Мимо проезжает грузовичок, развозящий молоко. Мы наблюдаем за тем, как он медленно сворачивает за угол, и слушаем низкий гул мотора и позвякивание стеклянных бутылок в кузове.
–Эдриан не специально меня обманывает, – говорю я Кристиану. – Просто у него туман в голове. Он запутался.
–Вот ты и должна этот туман рассеять. – Кристиан щелкает пальцами и напевает какую-то песенку.
Я послушно киваю, но сказать в очередной раз «я знаю» не решаюсь.
–Ладно...
Я спрыгиваю с забора. Его высота всего несколько футов, поэтому, когда я сидела, мои ноги почти касались земли. Кристиан же сидел на самом краю ограды, едва согнув ноги в коленях, поэтому ему даже спрыгивать ниоткуда не пришлось. Я хлопаю в ладоши и начинаю по-детски играть с Кристианом в ладушки, одновременно приговаривая:
–По-моему... хлоп-хлоп... мне пора... хлоп-хлоп... идти спать... хлоп-хлоп.
–Разве ты за вечер не проголодалась? – спрашивает Кристиан между хлопками.
–Не особенно, – отвечаю я, хлопая все быстрее и быстрее.
–Я не заметил, чтобы ты съела хоть крошку.
Кристиан ловит мои руки и, не отпуская, держит их перед собой. Я смотрю на него с удивлением.
–Господи Боже! Конечно, я ела! Кучу всего!
–Неправда. Ты почти не ела. В самом начале ужина поклевала немного водорослей с лососем, а к баранине практически не притронулась.
–Я вообще не очень-то люблю баранину...
–А сладкий картофель и сыр ты вообще не попробовала...
–Не нравится мне жареная пища. В ней чересчур много жира...
Я быстро нахожу ответ на любое обвинение, которое Кристиан бросает мне в лицо, но он все-таки не сдается. Смотрит мне в глаза и спокойно ждет ответа.
–Все совсем не так, как ты думаешь, – говорю я наконец.
–А что я, по-твоему, думаю? – спрашивает Кристиан, а я чувствую себя полной дурой, одержимой манией преследования.
–Наверное, что-нибудь ужасное, – отвечаю я, надеясь, что Кристиан тоже почувствует себя глупо.
–Значит, изводить себя голодом – это не ужасно?
–Я не извожу себя голодом, Кристиан. Ты меня совсем не знаешь. Я просто стараюсь не есть... на людях.
–Не есть на людях? Почему?
–Потому что... это привычка. Осталась с того времени, когда я была толстой. Мне всегда казалось, что со стороны я выгляжу очень прожорливой.
Кристиан смотрит на меня, а я отвожу взгляд.
–Господи Боже, – шепчет он.
Я по-прежнему смотрю в сторону.
–Ну ладно. Мне тоже пора на боковую. – Кристиан встает, и я отступаю в сторону, чтобы его пропустить. – Почему бы тебе на днях не заглянуть ко мне в «Королеву экрана»? Выпьем по чашечке кофе. Я прослежу, чтобы ты съела пончик, а ты посоветуешь, как лучше провести мой фестиваль видео. Кстати, мне нужна профессиональная консультация по поводу приглашений! Затем просто поболтаем, посмотрим старые фильмы...
–Почему бы и нет? – отвечаю я.
Кристиан целует меня на прощание в щеку. Я целую его в ответ.
–Спасибо, что проводил до дома. В обществе мистера Джеймса я бы так долго не выдержала.
Я смеюсь и провожу рукой по волосам.
–Кто знает. Кто знает... – Он делает несколько шагов назад и, послав мне воздушный поцелуй, тихо говорит: – Чао, красавица.
–Кристиан, ты уверен, что не хочешь сменить сексуальную ориентацию? – спрашиваю я.
Кристиан останавливается, быстро делает пять больших шагов вперед и, поцеловав меня в лоб, отвечает:
–Уверен.
–Я тебя не виню, – говорю я, когда Кристиан уже отходит на приличное расстояние и меня не слышит.
Эдриан начал стучать ко мне в дверь в начале второго, через четыре минуты после того, как я в полном одиночестве легла в постель. Он стучал в течение восьми минут, после чего наконец-то ушел. Интересно, восемь минут – это много или мало? Может, он должен был стучать дольше? Может, влюбленному мужчине следовало выкрикивать мое имя на всю улицу и взывать к полной луне и ярким звездам, умоляя впустить его в дом? Интересно, если бы Эдриан так и поступил, я открыла бы ему дверь? Или подняла бы телефонную трубку и набрала номер местного полицейского участка?
Получается, что восемь минут – не много и не мало. Конечно, они не обозначают такого безразличия, когда ты коротко звонишь в дверь, шепотом спрашиваешь: «Есть кто дома? » и, пока тебе не открыли, торопливо убегаешь, чтобы успеть на последний автобус.
С другой стороны, для демонстрации пылкой и безумной страсти восьми минут недостаточно. Восемь минут – это именно столько, сколько обычный мужчина просит обычную женщину пустить его к ней в постель. Кристиан называет такие ситуации «пресно- дневными». Например: «Не понимаю, как люди могут жить такой преснодневной жизнью?» или «Господи, у него такие преснодневные туфли! Я смотрел-смотрел и даже не в состоянии их описать. Как будто у них вообще нет никакого стиля. Сплошная преснодневность!».
Если бы Эдриан обладал воображением, он бы стучал в дверь в ритме моей любимой песни в исполнении Элвиса Пресли. Или попытался бы рассмешить меня, выкрикивая: «Кто там? – Эдриан! – Какой такой Эдриан? – Как какой? Тот самый, с которым ты пару часов назад занималась любовью на кухне!» Ну, или на самый худой конец, он мог бы прошептать в щель от почтового ящика, что ночь сегодня теплая, погода замечательная, поэтому он просто свернется калачиком на моем крыльце и будет спать здесь до тех пор, пока я не соизволю встать с постели и впустить его в дом.
Однако Эдриан не сделал ничего подобного. Он просто монотонно стучал в дверь и в течение восьми минут повторял: «Санни... тук-тук-тук... Санни... тук- тук-тук... Санни...».
За эти восемь минут Эдриан своим стуком успел нагнать на меня смертную тоску. Недаром он работает в такой сфере, как информационные технологии.
ПРОПОВЕДЬ О СЕКРЕТАХ УСПЕХА
Во вторник днем я сижу в купе поезда и направляюсь в саттонскую католическую школу для девочек. На коленях у меня коробка с вибраторами и «Двупалыми ласкателями». Я не нервничаю – в основном потому, что еще не до конца осознала, куда и зачем еду. Наверняка, как только поезд довезет меня поближе к Саттону, от спокойствия не останется и следа, а ему на смену придет самая настоящая, пробирающая до мозга костей паника.
От станции до школы я добираюсь на такси и приезжаю раньше назначенного времени. Подходит к концу обеденный перерыв, и девочки-подростки в одинаковой униформе только-только подтягиваются к зданию школы, на ходу доставая из пакетиков ломтики картошки фри, облизывая с них соль и один за другим запихивая в рот.
Я отлично помню один из таких обеденных перерывов, когда сама еще училась на втором курсе колледжа. Единственные джинсы, в которые мне удавалось тогда влезть, я купила в мужском отделе магазина «Маркс энд Спенсер». В то время толстых женщин было не так много, и магазины еще не догадались, что на больших размерах одежды можно делать неплохие деньги. Был ясный ноябрьский день, и я шла по дорожке, ведущей от газетного киоска к зданию школы. Рядом со мной шли Анна и Лайза.
Анна в свои семнадцать была стройной брюнеткой с блестящими вьющимися волосами, симметричными бровями и родинкой над уголком верхней губы. У Анны была тоненькая талия, которую она подчеркивала удачно подобранными блузками, кожа карамельно-кремового цвета и полноватые лодыжки. На свои лодыжки Анна жаловалась постоянно, однако на их полноту никто не обращал внимания, потому что ноги у Анны все- таки были на удивление стройные. Она выглядела естественно прекрасной и каждый день наводила на свою красоту дополнительный лоск.
Лайза как сейчас, так и тогда была стройной высокой блондинкой с прекрасной фигурой, длинными, вьющимися от природы волосами и водянисто-голубыми глазами. Лицо у нее было пусть и не такое красивое, как у Анны, но все-таки очень симпатичное. И еще Лайза постоянно улыбалась. Ну а если не улыбалась, то смеялась во весь голос. Пять футов восемь дюймов росту и ни грамма лишнего веса.
Вот такие у меня были подруги. Мы дружили так крепко, как только умеют дружить девчонки нашего возраста, знакомые с четырех лет.
В тот ноябрьский день Анна по секрету рассказывала, как прошло ее вчерашнее свидание с новым парнем по имени Дэвид. Дэвид – с квадратным подбородком и довольно язвительным чувством юмора – учился на третьем курсе нашего колледжа; если ему случалось обращать внимание на меня, я ужасно смущалась и краснела.