ода бывают жестоки к своим жертвам. Много, много в них совершается в момент отчаяния самоубийств. И, может быть, не одна жизнь была бы спасена, если б при проходе мимо храма душу потянуло в последний раз под святые своды. А там знакомая, привычная обстановка веры оказала бы свое отрезвляющее и спасающее влияние.
И хочется просить, хочется кричать: шире откройте храмы, не держите их на запоре постоянно, кроме часов службы. Сделайте храм тем, чем является та благодатная врачебница, вход в которую не возбранен ни днем, ни ночью.
На ночь церкви, конечно, можно и должно запирать, но часов с шести утра до десяти вечера им следовало бы быть открытыми, особенно в больших городах, где храмы, несомненно, имеют средства на то, чтобы держать достаточное для их охраны количество сторожей.
Вот одна из тайн, невидимо совершающаяся в опустелой церкви, описанная в прекрасном стихотворении старого поэта Розенгейма «Пустая церковь»:
Вечерня отошла: последний возглас клира Замолк под сводами; волнуется народ.
Молитва кончена, и снова голос мира
В растворенную дверь детей своих зовет.
Вечерний солнца луч, в окошко проникая,
Скользит и движется по стенам и столбам,
И лики темные, как будто оживая,
Глядят таинственно, являясь тут и там,
Порой блеснет оклад, мелькнет резная рама
Иль сцена Библией завещанных картин;
Кругом и полумрак, и тишь пустого храма…
Вот сторож задремал. Теперь я здесь один,
Один… нет, не один… Мне слышится рыданье:
Здесь плачут, здесь скорбят, здесь люди быть должны.
Еще здесь кто-то ждал, тая в груди страданье
Уединения, безлюдья, тишины.
Ищу, кто б это был. Чье горе, укрываясь,
Пришло наедине излиться пред Творцом.
Вот группа… женщина, слезами заливаясь,
С малютками детьми склонилась пред крестом.
Невидим за столбом, я вижу их свободно.
Бедняжка думает, что здесь она одна,
И пред Распятием, припав к плите холодной,
Рыдает, жаркою мольбой поглощена,
Как будто хочет все – весь гнет сердечной боли —
В ней вылить из души растерзанной своей.
Малютки – старшему девятый год, не боле —
Сробели, бедные, и плачут вместе с ней.
И, группу скорбную как будто осеняя,
Воздвиглося над ней Распятье в высоте,
И к плачущим, с него объятья простирая,
Склонился Праведник, распятый на кресте.
Забыв о собственном страдании суровом,
Покрытый язвами и кровию облит,
Склонил Он бледный лик в венке Своем терновом
И, полный благости, с любовию глядит.
Случайно освещен в тот миг лучом заката,
Он, мнится, говорит им взглядом кротких глаз:
«Идите все ко Мне, кого гнетет утрата,
Ко Мне, скорбящие, Я упокою вас!»
Людям свойственно стремиться увековечить черты дорогих им людей, держать их пред собой и, всматриваясь в них, во время земной разлуки или после их смерти восстанавливать в памяти эти черты и, напрягая воображение свое, чувствовать их перед собой присутствие, видеть их живыми, слышать их голос. Это здоровое, естественное, понятное стремление.
Люди сильной религиозной мечты стремились, понятно, запечатлеть во внешнем образе дорогую им память о Спасителе мира, о Пречистой Его Матери и о тех святых, которых они или знали живыми или которые много веков спустя после их смерти стали близки духовному миру этих людей.
Происхождение икон и присущей им благодати, по преданию, таково. Первые десятилетия после Вознесения Христа на небо были охвачены жаждой видеть воочию Пресвятую Богородицу, Которая казалась людям живым доказательством высоты Христова учения.
Один из современников Богоматери пишет к апостолу Иоанну Богослову: «Много жен у нас только о том и думает, как бы приехать к вам, чтобы видеть Матерь Иисусову. Достойные доверия люди поведали нам, что в Ней по Ее святыне человеческое естество кажется соединенным с ангельским. И все такие слухи возбудили в нас безмерное желание видеть это небесное чудо».
И когда эта мечта сбывалась, то, что видели те счастливые христиане, превосходило всякое их ожидание.
Так описывает Дионисий Ареопагит свое впечатление от лика Богоматери: «Никто из людей не может постигнуть своим умом то, что я видел. Исповедую перед Богом: когда я Иоанном, сияющим среди апостолов, как солнце на небе, был приведен пред лицо Пречистой Девы, я пережил невыразимые чувства. Предо мной заблистало какое-то Божественное сияние. Оно озарило мой дух. Я чувствовал благоухание неописуемых ароматов и был полон такого восторга, что ни тело мое немощное, ни дух не могли перенести этих знамений и начатков вечной, Божественной, небесной славы. От Ее благодати изнемогло мое сердце, изнемог мой дух».
Понятно после этого стремление тех, которые не видели воочию Богоматери, видеть Ее изображение. Идя навстречу этому желанию, апостол Лука, который был живописцем, изобразил лик Богоматери и принес к Ней свое описание. Богоматерь произнесла над этим изображением Своим: «Благодать Моя и Родившегося от Меня с сим изображением да будет».
Вот происхождение икон и благодатной их силы.
Евангелист Лука, по преданию, нарисовал несколько таких икон. К числу их принадлежит знаменитая Владимирская икона, которая из Византии перешла к Владимиру Мономаху, затем к Андрею Боголюбскому, им перенесена из Киева у Вышгорода во Владимир, а для спасения Москвы от Тамерлана перенесена впоследствии в Москву; Андроникова, находящаяся теперь в Вышневолоцком женском монастыре, и некоторые другие.
Предание говорит о нескольких чудесных изображениях земного облика Самого Господа Иисуса Христа. Владетель города Эдессы Авгарь был поражен проказой, когда услышал о том, что в Палестине ходит необыкновенный человек, именем Иисус, и производит там поразительные исцеления.
Авгарь послал Иисусу Христу письмо, полное необыкновенной сердечности, в котором предлагал Ему прибыть к себе в Эдессу для исцеления, обещав Ему покойную и безопасную жизнь, так как, по-видимому, слышал, что у Иисуса много врагов. Был послан в числе посольства и живописец для того, чтобы в случае, если Иисусу невозможно будет приехать к Авгарю, с Него было снято изображение. Посол застал Иисуса Христа учащим народом, и живописец тщетно стремился отразить на полотне черты Пречистого лика.
Когда, по окончании проповеди, передали Христу послание Авгаря, Он ответил относительно приезда отказом, потом потребовал плат, приложил к нему лицо, и на этом плате отразился лик Христа.
С этим Нерукотворенным образом посланный возвратился к Авгарю, который тут же получил исцеление. Авгарь стал христианином и окружил спасительный для себя Нерукотворенный лик Спаса большим уважением. В последующее время Нерукотворенный образ помещался над городскими воротами, и перед ним теплилась неугасимая лампада.
Когда возникла иконоборческая ересь, истреблявшая и оскорблявшая иконы, и иконоборческое движение доходило до Эдессы, то православные жители Эдессы, спасая святыню, решились заложить лик Христов во впадине ворот кирпичами, оставив перед ним горящую лампаду.
Прошло много десятилетий, пока не было восстановлено иконопочитание, и при торжестве его был размурован образ Спасителя. Он оказался невредимым, а перед ним, чудом Господним и в знамение того, насколько угодно Богу иконопочитание, продолжала гореть зажженная так много лет тому назад лампада.
Есть еще рассказ относительно другого плата с Нерукотворенным ликом Христовым. Когда Христа вели от дома Пилата на казнь к Голгофе и Он, изнемогая, падал под бременем крестного древа, одна благочестивая женщина, Вероника, сжалившись над Ним, вынесла Ему плат для того, чтобы Он мог стереть пот и кровь, струившиеся по Его лицу. Христос прижал плат к лицу, и когда Он отдал его Веронике, на плате отразилась глава Божественного Страдальца с израненным челом, со спутанными волосами и в терновом венце. Этот плат Вероника, по преданию, носила императору Тиверию, который поклонился ему и признал в Христе замученного Бога.
Царьград, как средоточие Восточно-Римской империи, собрал к себе множество святынь и вещественных воспоминаний о жизни Христа на земле и о Богоматери. Среди них был перенесен из Эдессы в Царьград и Нерукотворенный образ Спаса. Большая часть этих святынь исчезла.
Разграбив Константинополь, крестоносцы захватили с собой на корабль среди других святынь и Нерукотворенный образ Спаса. Корабль их был разбит на море и пошел ко дну. Говорят, что в Архипелаге есть место, где постоянно крутится водная воротка. По преданию, ходящему между моряками, эта воронка обозначает то место, где пошел ко дну корабль крестоносцев с мировыми святынями.
В Италии, в городе Турине, хранится большое полотно с отраженным на нем изображением Христа. Полагают, что это тот самый погребальный саван, в который был обернут Христос и на котором столь же чудесно, хотя не столь ясно, как на Нерукотворенном образе, отразилось изображение тела умершего Богочеловека. Эта плащаница осталась в погребальной пещере при воскресении Христа.
В нашей православной России жизнь Церкви и жизнь народа, жизнь земли были так тесно связаны между собой, что история Церкви русской есть история самой России. И сколько святынь русских имеют значение общегосударственное, потому что с именем их связано воспоминание о тех знамениях, которые сотворил Господь для спасения России.
Как чудными маяками, которые в тихую погоду напоминают о безопасности во время бури и на которые в бурю направляют плавание свое корабли, так такими надежными, испытанными в прошлом маяками обставлена русская страна чудотворными иконами.
Вот в теплом Киеве над заветными волнами днепровскими дивная икона Успения Богоматери Киево-Печерская, которую сама Владычица передала во Влахерне благочестивым братиям зодчим, договаривая их идти в дальнюю Россию на создание Ей чудного храма. Вот «Нерушимая Стена» – это символ покрова, распростертого над Южной Россией Той Богоматерью, Которую так трогательно зовет тамошний народ «Мати русского краю». Вот, подвигаясь к северу, в селе Каплуновке Харьковского уезда одна из отраслей Казанской иконы – икона Каплуновская, помогшая Петру Великому в его борьбе с Карлом XII и находившаяся на поле знаменитой Полтавской битвы.