Он велел принести себе висевший в другой комнате небольшой образок святителя Николая Чудотворца, которым старец благословил его за месяц до своей кончины при их последнем свидании. Этот образок ему положили на пылавшую от сильного жара голову. Тогда же он почувствовал какое-то необыкновенное облегчение и весь погрузился в отрадное состояние покоя и надежды. Немедленно с него побежал обильный пот, продолжавшийся всю ночь, и с утра началось быстрое выздоровление.
Мы говорили сейчас о давних святых и давних делах. Хочется рассказать теперь о двух событиях, необыкновенных по значению, хотя они и не носят характера поразительных чудес, – событий, которые совершились в течение последних лет на глазах пишущего эти строки, в обыденной жизни.
Один мой знакомый читал жизнеописание известного архимандрита Антония, наместника Троице-Сергиевой лавры, друга митрополита Филарета. Там между прочим приведено было письмо одной московской барыни из богатой семьи, которая осталась молодой вдовой с двумя детьми, сильно скорбела и находила духовную поддержку у отца Антония.
Как-то раз, описывая отцу Антонию явление ей во сне старца Серафима (это было за несколько десятилетий до церковного прославления преподобного Серафима), она пишет, что отец Серафим, подойдя к ней, схлебнул ее слезы. Это выражение потрясло до глубины души читавшего человека, потому что трудно двумя словами лучше выразить всю безграничную заботу старца Серафима об усердствующих к нему людях, всю силу отклика его, принимающего в свою душу все горе, весь душевный груз человека… Отложив в сторону книгу, он глубоко задумался над этими взволновавшими его словами.
Тут же, через какие-нибудь несколько секунд, раздался звонок телефона. Знакомый сказал ему, что есть один господин, которого он когда-то встречал в одном доме, который очень хочет свидеться с ним и, будучи нездоровым, просит его заехать к нему. Недели через две это свидание устроилось.
Они заговорили о двух дорогих для них людях – митрополите Филарете и старце Серафиме. И будучи еще под влиянием вычитанных им слов, тот господин сказал хозяину:
– Я недавно прочел в жизнеописании архимандрита Антония лучшие, кажется, слова, какие мне доводилось слышать об отце Серафиме, именно что он у одной скорбной вдовы «схлебнул слезы».
– Эта вдова была моя мать, – сказал хозяин, – это ее письмо к архимандриту Антонию вы читали.
Как же было не поверить, что сам старец устроил это знакомство, сблизил двух родных по духу людей на их взаимную пользу!
Митрополит Филарет глубоко верил в общность и взаимодействие обоих громад нераздельной жизни – земли и неба. Он рассказывал, что за несколько времени до кончины явился ему его отец и произнес краткие слова:
– Береги девятнадцатое число.
А он и почил 19 ноября.
Выше было рассказано, как митрополит Филарет некоторыми совпадениями показал одному своему почитателю-книгопродавцу участие, которое он принимает в его торговом деле.
А вот что случилось совсем недавно с одним моим знакомым, точно так же почитающим память митрополита Филарета. Этот знакомый получил недавно землю на крайнем русском юге, в Закавказье, и предполагал засадить ее высокоценными и доходными лимонными деревьями. Не имея знакомств в той местности, совершенно неопытный в этом вопросе, он недоумевал, как приступить к делу.
Утром он читал жизнеописание митрополита Филарета, и между прочим о том, как митрополит после своей смерти избавил от гибели московского негоцианта, ехавшего в Сибирь по степи и застигнутого жестоким бураном. В этом описании было упомянуто имя города Коканда, откуда возвращался спасенный.
Вечером того дня этот господин оправился на только что открытую в Петербурге выставку «Русская Ривьера», которой он имел теперь особое основание интересоваться, как относящейся до того края, где он думал хозяйничать.
У одной из витрин он разговорился с южной землевладелицей и упомянул о тех местах, где у него была земля.
– Ах, – сказала она, – вам надо познакомиться с очень энергичной барыней, которая имеет там громадные питомники растений. Она вам может дать хорошие советы.
Знакомство произошло тут же. И во время разговора он узнал, что эта чрезвычайно деятельная и толковая особа, только за несколько лет до того приступившая к хозяйству, достигла уже громадных результатов и что муж ее служит в Коканде. Она предложила ему всячески помогать и под своим руководством отборными деревьями своего питомника засадить его землю.
Можно отрицать необычайность такого совпадения. Но для этого человека, ощутившего на себе уже раньше помощь и заступление митрополита Филарета, было несомненно, что в течение одного дня дважды слышать имя города, которое он не слышал ни разу в продолжение многих лет, и найти крайне важную помощь, – для этого человека значило в таком совпадении ощутить опять участие в своей жизни великого и благого чудотворного помощника. И этот помощник шептал ему: «Я помню о твоем деле и помогу».
Подумайте теперь, какая чудная связь, какие необыкновенные совпадения: книга о Филарете – и проекты южного хозяйства, Петербург – и в четырех тысячах верст от него залитое солнцем побережье, граничащее с Турцией, – и все связано вместе помогающим с высокого неба всезрящим чудотворцем.
Мы говорили до сих пор о помощи, которую оказывают канонизованные святые или великие, хотя бы еще к лику святых не причисленные праведники. Но еще более утешительным, быть может, доказательством общности и неразрывности двух миров является та помощь, которую оказывают своим близким люди веровавшие, но не достигшие той особой высоты, с которой начинается святость.
Один молодой человек отправился после долговременной опасной болезни в южный климат, когда получил депешу о безнадежном положении своего отца. Отцу было семьдесят лет, но он был полон сил, мог совершать, не присев, прогулки верст по пятнадцати. Все, по-видимому, обещало ему долгую жизнь.
Сын застал отца уже без памяти, и через сутки, особорованный и приобщенный при нем, отец умер. Эта смерь повергла сына в какое-то тупое отчаяние. Одно обстоятельство особенно усугубляло его скорбь. Накануне отъезда сына отец, по-видимому, желал провести с ним вечер. Сын был приглашен в один дом, где он любил бывать, и принял это приглашение. При уходе его отец с некоторой укоризной сказал ему:
– Опять ты там засидишься, и мы с тобой не увидимся.
– Нет, нет, – отвечал он, – я вернусь рано.
Но действительно, он там засиделся, и когда вернулся, отец его уже лежал в постели. Поезд отходил ранним утром, так что больше они в этой жизни не могли поговорить.
Эта мысль и раскаяние за то, что он не провел с отцом последних часов, которые мог ему посвятить, его сильно расстраивали. Не оправившись еще от болезни, от которой он искал полного исцеления на юге, он чувствовал себя отвратительно. В нем была какая-то болезненная апатия. Ему казалось, что он не может закончить ни одного дела, за которое он возьмется: написать краткую, необходимую записку, куда-нибудь сходить.
Между тем дела после отца остались в довольно большом расстройстве и требовали напряженной деятельности. И вот сын дней через двадцать по кончине отца видит его во сне – будто бы они сидят где-то вместе. Отец, расслабленный, прислонился к дивану и просит, чтобы сын перевел его в кресло. Сын поддерживает отца, который наваливается на него всей тяжестью своего тела, и сын чувствует, что какие-то новые силы вливаются в него от этого крепкого соприкосновения. Он вскоре проснулся и с утра чувствовал себя совершенно здоровым. Обычная его энергия вернулась с удвоенной силой.
Разве это не было чудесным явлением отца сыну с исцелением его и вместе с тем знаком прощения за невольную вину сына перед отцом, которая его так смущала?
В недрах русских семей, достигших известной высокой духовности, хранится немало рассказов о таких же случаях.
Один мой знакомый видит перед смертью членов семьи кого-нибудь из близких, ранее умерших людей, которые ходят по дому и что-то ищут.
Первый случай такого рода был с ним тогда, когда заболела его двоюродная тетка, престарелая, но очень еще здоровая женщина. Болезнь казалась незначительной. Больная была в Москве, а семья жила в деревне. Тут племянник увидел в первый раз в жизни во сне давно умершего дядю, брата больной, с которым он был очень хорош. Он сказал своей сестре:
– Вот увидишь, тетя Паша умрет. Я видел дядю Федора Николаевича, который ходил по дому и кого-то искал.
Старушка, начинавшая поправляться, совершенно неожиданно скончалась в тот самый день, как исполнилось пятьдесят лет ее свадьбы с умершим десять лет назад мужем.
Этот же человек находился на одном курорте, когда увидел старую служанку из крепостных, шестьдесят лет служившую в доме и умершую лет за семь до того. Эта служанка опять ходила по дому и кого-то искала. Так как в это время была сильно больна воспитавшая их тетка, то он и стал ожидать плохих известий и рассказал об этом сне бывшим на том же курорте родным.
Через два дня, во время весеннего завтрака на террасе, залитой южным солнцем, ему принесли телеграмму. Он весь задрожал и воскликнул:
– С тетей Верой что-нибудь дурное!
Но телеграмма гласила о том, что занемог его отец, который через три дня и скончался.
В третий раз он видел своего отца, который тоже искал кого-то по дому, и тогда умер еще один родственник.
Охраняя нас, давая нам некоторые таинственные извещения, отошедшие от нас люди не могут сделать одного. Они не могут нам описать того блаженного состояния, в котором они находятся. Нашим ограниченным мирским умом мы не можем восприять всего того, что они переживают.
Довелось слышать рассказ о том, что один умерший муж являлся во сне своей жене, и когда он стал ей рассказывать о том существовании, которое ему там открылось, она не могла уловить содержания его слов. Слова его в раздельности были ей понятны, но общего смысла она постичь не могла.
Вопрос о духовных предчувствиях и предвидениях – вопрос чрезвычайной важности. Некоторые люди обладают способностью чувствовать во время свадьбы судьбу брачующихся лиц; другие – во время похорон духовную судьбу усопших.