Старец Парфений Киевский, имевший необыкновенное, умилительное, нежное усердие и детскую любовь к Богоматери, умер в тот самый праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, который он особенно любил и о котором говорил: «Буди благословен и преблагословен и треблагословен день Благовещения Пресвятой Владычицы нашей Богородицы». В 1855 году в этот самый праздник, совпавший тогда со страстной пятницей, отец Парфений был найден бездыханным, сидящим как бы в глубокой думе у дверей келейной своей церкви.
Двадцать девятого августа 1886 года был найден в своей келье почившим подвижник Иверского Валдайского монастыря монах-молчальник Пахомий. После ранней обедни его нашли стоящим на коленях, у изголовья койки; в руках он держал четки; лицо его было озарено радостной улыбкой, а глаза сомкнуты.
Считая тело христианина храмом, в котором жил Дух Божий, хотя бы временами он и осквернялся грехами, Церковь воздает телу христианина всякие почести. Одев покойника благообразно, полагают его во гроб, вокруг зажигают свечи, в руку вкладывают распятие – вечный знак Христовой победы. На грудь кладут образ, а на чело возлагают венчик – знак того, что тут возлежит призванный к Богу воин Христов. Многие люди заблаговременно приготовляют себе все нужное для погребения. Некоторые подвижники держат у себя в келье гроб, который напоминает им о смертном часе и тем предохраняет их от искушений. Распространен обычай заблаговременно приготовлять себе саван, а люди, бывшие в Святой Земле, привозят эти погребальные пелены из Иерусалима.
По церковному преданию, душа человеческая в течение сорока дней по смерти бывает водима по мытарствам, где дает отчет в своих земных делах и где ангелы-хранители оспаривают душу у демонов, представляющих все грехи человеческие в преувеличенном размере. Поэтому в это время совершается над душой человека чтение Псалтири. Подобно тому, как некогда юный Давид-псалмопевец отгонял от Саула пением псалмов своих злого духа, так Церковь верит, что чтение на душой Псалтири помогает ей в прохождении воздушных мытарств.
Избавляются от мытарств те, которые причащены в день смерти или которые умерли в дни Светлой седмицы. Какое, действительно, счастье отойти к Богу в эти дни! Какая радость душе возноситься в отчизну, когда все в небе и на земле полно величайшего ликования и когда вся вселенная и миры миров оглашаются этой вестью, выше и слаще которой нет ничего, – «Христос воскресе из мертвых»!
Славна смерть воина в битве; так же славна смерть христианина в церкви!
Как-то в Москве сильное впечатление произвела кончина одного благочестивого купца, который встретил праздник, отстоял светлую заутреню, причастился за обедней и через несколько минут отошел… Какая тоже радость для священника отойти в церкви, только что причастясь, или умереть так, как умер известный старец, духовник скита Черниговской Божией Матери около Троице-Сергиевской лавры, иеросхимонах Варнава. В великом посту он приехал исповедовать в одно благотворительное учреждение и, отпустив одну исповедницу, тихо склонился головой к аналою и отошел.
Милостыня в память души есть одна из наибольшей помощи, какую может оказать любовь душе усопшего человека. Поминает всякий по своей силе-возможности; бедный человек раздает нищим несколько медных монет, которые могут быть в очах Божиих выше груды золота, раздаваемого в память богачей.
Грустно видеть то небрежение, в котором оставляют душу человека его богатые наследники. Случается так, что наследство получено громадное, а не поставлено над покойником ни малейшего памятника, и через десятки лет его могила уже сравнялась с землей и ее не отыщешь.
Вообще же нам, русским, нельзя не поставить в укор наше пренебрежительное отношение к могилам наших близких. Войдите на кладбище за границей: правильно распланированные дорожки, в порядке содержащиеся памятники. Войдите в России на городское кладбище ценой подешевле или сельское: над заброшенными памятниками разрослись кусты с колючками, так что к ним и не проберешься, кресты покосились или сломанные верхушки лежат тут же и гниют; а у многих из этих покойников живы дети, проводящие свой век в достатке.
Один русский архиерей, объезжая епархию, был поражен и возмущен тем, как в одном селе содержалось кладбище. Оно было вовсе ничем не обгорожено, и в намогильных холмах копались рылами своими свиньи. Возмущенный архиерей объяснил крестьянам, как надо относиться к месту упокоения отцов своих, выставил им напоказ их позорное небрежение о кладбище и закончил речь свою словами: «Вследствие этого нет на вас моего благословения». Народ взвыл, бросился архиерею в ноги, просил его отпустить им их вину. Покончили на том, что архиерей обязал к следующему своему приезду привести могилы в порядок и устроить вокруг кладбища изгородь – все это к данному сроку и было сделано. И сколько в России сел нуждаются в таких наставлениях!
«Не скорбите, якоже и прочий, неимущим упования».
Этот завет апостола должны помнить люди, когда они лишаются своих близких. Человеку трудно не скорбеть, когда у него отнимаются те люди, которые привязывали его к жизни и ради которых он жил. Но какая глубокая пропасть отделяет просветленную скорбь христианскую от дикого отчаяния неверующих!
Трудно в минуту таких страшных потрясений заставить сердце совершенно умолкнуть. Но голос рассудка должен сдержать этот беспорядочный порыв сердца. Будем себе говорить, что для человека умершего смерть всегда приобретение: в той близости к Богу, к которой он теперь призван, в том, что над ним теперь не властна ни одна земная мука, не заденет его ни одна скорбь, – разве в этом нет великой выгоды против земной жизни!
Представьте себе, что к матери, живущей в великой бедности и еле прокармливающей своего сына, приходит богатейший и могущественнейший человек и говорит: «Дай мне его на воспитание, он будет жить в прекрасном дворце, будет иметь мудрых наставников, которые научат его всякой мудрости; воспитав, я обеспечу его, сделаю его благоденственным, насколько это в силах человеческих, и ставлю только одно условие, чтобы ты его за эти годы не видела. Но когда он вырастет и разовьется, ты увидишь и еле узнаешь в блестящем, изящно образованном человеке твоего оборвыша-сына. Так вот, выбирай: настолько ли ты любишь его, чтобы принести для него эту жертву и, расставаясь с ним, дать ему высшее мирское счастье?»
Вот этот увод сына и расставание с ним матери для его высшей и лучшей судьбы весьма сходно с тем, когда мы должны отдавать Богу наших близких.
Можем ли мы роптать на то, что Господом они от страданий призваны к блаженству, от уничижения – к славе, и вместо того, чтобы терзаться такой мукой, которая бесплодна уже потому, что все равно не возвратить нам их здесь, будем утешать себя великим упованием на свидание в том крае, где нет уже более разлуки.
Люди чуткие, духовной жизнью восстанавливающие в себе те способности духа, которые убивают жизнь во плоти, жизнь страстей, – эти вот люди получают от своих усопших таинственные знамения непрерывного общения: то умерший отец явится к сыну и с улыбкой на него посмотрит, скажет какое-нибудь предостерегающее слово, напомнит ему какое-нибудь неисполненное обещание. Перед опасностью, которая угрожает душе детей, иногда почившие родители во сне посещают их, с беспокойством смотрят на них, и дети понимают тогда, как тревожится и болит за них душа их родителей. Иногда старцы духовные являются своим духовным детям.
Один молодой человек, сильно привязанный к почившему Оптинскому старцу Амвросию, через несколько недель после его смерти, находясь в Москве, говел и должен был причаститься в день Введения во храм Богоматери. В ночь на этот день он видел во сне алтарь, себя стоящим перед священником с чашей в руках, в открытых Царских вратах, а из алтаря, залитого светом, смотрел на него, в блестящих ризах и золотой митре, почивший старец Амвросий. И только через несколько дней этот сын великого старца вспомнил, что 21 ноября как раз день рождения отца Амвросия.
Небожители понимают нас, но мы иногда не может понять их. Рассказывают, что одной вдове явился во сне ее муж с вестью о том, что он получил милость от Господа и счастлив. Когда же женщина спросила его о том, как проходит его жизнь, он ей ответил. Но понять его она не смогла, слова его были в отдельности понятные ей слова, но общего смысла она уловить не могла.
Глава IVВысшие пути жизни
Одному из великих египетских отцов был глас Божий, чтобы он шел в город, где Господь должен ему показать людей выше, чем он, жизнью.
Этими людьми оказались две сестры вдовы, которые жили в благочестии, тщательно воспитывали своих детей, помогали бедным и не проводили ни одного часа без работы.
И все же над мирской жизнью есть высший род жизни. Подобно тому, как никогда не достигнет высшей учености человек, который будет перемешивать свои ученые занятия с мирской суетой, так никогда не достигнет высочайшего горения духа человек, для которого не Бог есть единственная цель его стремлений. И высшая жизнь на земле есть жизнь иноческая.
Нельзя не считать иноком того, кто носит мирское платье, исполняя все обеты монашеские; и не тот инок, кто одет монахом, а живет хуже многих мирян.
Но инок тот, кто горит одной любовью к Богу и для кого Бог – единственная цель всех его стремлений, кто остается в миру только потому, что несет на себе какие-нибудь мирские обязанности.
Вот человек трудом своим питает слабую мать, подрастающих братьев или сестер и мечтает о монастыре. Но время идет. Одна из сестер вышла замуж, овдовела – у нее на руках много детей. Дядя, вместо того чтобы начать монашеский подвиг, должен оставаться в миру. Но что имеет в нем мир? Служба его есть то же послушание. И оно так же мало нарушает его монашеское настроение, как оно мало нарушает настроение усердного инока, который имеет послушанием служить в гостинице посетителям обители и часто тоже лишен возможности посещать монастырские службы, а в то же время – лучший молитвенник, чем те, которые не пропускают ни одного монастырского богослужения.