Кстати, о них! Помимо насыщения оголодавшего от нервов организма мое кухонное пребывание имело еще одну цель – я ждала Бонни, намереваясь устроить ей конкретную промывку мозгов. Ну или хотя бы черепной коробки, если мозга совсем не осталось. Правда, скорее всего, было уже слишком поздно. Последняя жертва неотразимого обольстителя домой не торопилась, вероятно, бегая по подружкам и разнося весть о своем сногсшибательном романе. А значит, на репутации дурочки можно было поставить большой жирный крест и приписку «скоропостижно скончалась».
Дожевав последний пирожок, я вернулась к своей печали. Как не жаль, но с версией о маниакальных наклонностях Феррана я почти готова была расстаться. Если он и был маньяком, то разве что сексуальным. Но предаваться унынию я себе категорически запретила. Да, концепция заметки нуждалась в коррекции, но основная-то идея никуда не делась. Кто-то ведь убивал партнерш Истэна по фильмам! Мне оставалось лишь определить, кто.
Разумеется, можно было написать статью, сотканную из фактов вперемешку с собственными домыслами, но моей целью было вовсе не создание очередной однодневной сплетни. О нет! Настоящее разоблачение – вот что раз и навсегда поставит на место несносного соседа. Ну, и позволит выбраться за границы родительского дома и редких заметок в «Летописях Лайтхорроу».
Если отринуть версию об устранении актрис Ферраном, на первый план выходила ревность. Какая-нибудь не в меру увлеченная поклонница, избавляющаяся от претендующих на ее кумира красавиц – чем не вариант? Загвоздка была в том, что такая поклонница должна была иметь представление о том, где и как проводят время жертвы, а еще возможность беспрепятственно следовать за ними по всей стране или оплачивать наемников. Горничные всех мастей отпадали сразу – хотя, представив Бонни и Зельду, вооруженных метелками для пыли и гоняющих перепуганную Далинду вокруг дерева, я об этом почти пожалела. Мысль о некой богатой даме я отринула сразу – журналистское чутье подсказывала, что искать следует совсем рядом. А что если…
Память услужливо подсунула интуиции нужное имя – Фелисьена!
Ответ маячил передо мной с самого первого дня. Еще с того момента, когда я глотала пыль, шлейфом вьющуюся из-под колес алого автомобиля. И пусть изначально мне не хватало информации, но уж вчера-то, после подслушанного в коридоре «Венка» разговора дорогуш, я должна, обязана была догадаться! Кто, как не сестра режиссера, имел возможность постоянно болтаться неподалеку? Кто преследовал актера настолько рьяно, что он угрожал отказаться от съемок и выдвигал условия? Кто обладал заносчивостью и гипертрофированным самолюбием? А если добавить присущую всем рыжим вспыльчивость и, наверняка, ревнивость, а еще учесть степень близости отношений между мисс Столичной-штучкой и мистером Длинноухим-обольстителем, которую я имела возможность оценить лично, то все плитки мозаики укладывались в ровненькие ряды, вырисовывая портрет идеального убийцы.
Точно! Это Фелис расправлялась с соперницами! И я бы поняла это гораздо раньше, если бы перспектива громкого разоблачения звезды экрана не застила мне глаза своим великолепием. Конечно, расставаться с версией о маньяке Ферране было тяжело, но статья об охотящейся на его женщин сестренке известного режиссера обещала быть немногим хуже. Дело оставалось за малым – разоблачить злодейку. Без доказательств гипотеза сошла бы разве что за сценарий к провинциальному водевилю. Может, стоило попытаться спровоцировать ее нападение на Далинду? Хотя, стоп! Какая Далинда? Ведь рыжая маньячка ныне мнила себя невестой Фрэйла-младшего! Это что же, теперь напарываться на кинжалы грабителей, увлекаться приемом снотворного и тонуть в ванных будут поклонницы нашего провинциального любителя дам?
Я невольно сглотнула, уставившись куда-то в угол кухни. В голове вдруг всплыл недавний эпизод на оленьей лужайке. А что, если Фелисьена не поверила в сказку о кузине и что-то не то подумала? Мой взгляд переполз на разделочный столик и остановился на колоде, утыканной ножами – пожалуй, следовало позаимствовать что-то из арсенала Эльвиры. Или утащить со стены отцовского кабинета прадедушкино ружье. В качестве аксессуара к наряду пастушки оно будет особенно пикантно смотреться. А еще ожерелье из патронов на шею – как раз прикроет декольте. И бабушкиным гребнем, заговоренным от сглаза, кудряшки заколоть, и топорик, которым Эльвира хрящи разрубает, за пояс заткнуть.
Полет моего воображения прервал хлопок двери – в кухню ворвались удушающий аромат лилий и счастливая, раскрасневшаяся Бонни. Горничная, сжимая в руках охапку цветов, протанцевала от входа к окну и застыла там с мечтательным видом, ее зеленые глаза пьяно блестели, словно блуждающие огоньки на болоте. Проблема самообороны временно отошла на второй план – дурочку следовало спасать, пока она окончательно не увязла в трясине.
– Кхе-кхе-кхе! – Применив метод Руми, прокашлялась я.
– Ой! – Испуганно подскочила Бонни, разворачиваясь. – Мисс Аманда, я вас не заметила.
– Где ты была? – Издалека начала я.
– Как где? – Растерянно захлопав ресницами, переспросила глупышка. – У меня же сегодня выходной!
– Так я же не спрашиваю, почему тебя не было. – Тон пришлось немного смягчить, для претензий действительно не было повода. Да и вот так вот сходу заявить, что видела девушку с Ферраном Истэном, я не могла, ведь кусты, откуда я наблюдала за их общением, были весьма неподходящим местом для приличной особы. – Мне просто интересно, откуда у тебя такие замечательные лилии.
– О, мисс, – простонала горничная, закатывая глаза и безжалостно притискивая цветы к груди. – Правда они чудесные? Волшебные! Изумительные! Это подарок!
– И от кого же? – Мне не терпелось приступить к главному и совершенно не хотелось выслушивать дифирамбы несчастному букету.
– От поклонника! – понизив голос, прошептала Бонни.
– И кто же он?
– Этого я не могу вам сказать, мисс Аманда. – Разрушила мои надежды на быстрый переход к запланированной нотации горничная. – Пока не могу, – выделив голосом первое слово, продолжила она. – Это тайна!
– Тайна? И в чем же причина такой таинственности?
– А вы никому не скажете? – Из уст такой болтушки, как Бонни Смайл, вопрос прозвучал просто издевательски.
Тем не менее, я помотала головой и заверила, что буду молчать, как памятник Эльфийскому оку. После чего горничная с готовностью – ей явно хотелось поделиться – поведала мне, что у ее кавалера есть некие обязательства, которые пока не позволяют ему открыто заявить об отношениях, но, как только все разрешится, он немедленно сделает ей предложение. И в самом ближайшем будущем они поженятся. Всего на миг я представила, какой фурор произвела бы заметка – правдивая, естественно, – о грядущем бракосочетании звезды экрана и простушки из захолустного Лайтхорроу. О, это была бы сенсация не хуже Феррана – маньяка-убийцы. Но, к сожалению, в отличие от влюбленной глупышки я прекрасно понимала, что подобного развития событий не будет никогда.
Увы, все мои попытки вразумить очарованную актером дурочку были безуспешны. Не признаваясь в том, что знаю, о ком она говорит, я не могла апеллировать ни к разнице в социальном положении, ни к количеству женщин в прошлом и настоящем ее избранника. А туманные рассуждения о возможном обмане разлетались, вдребезги разбившись о непоколебимую уверенность Бонни в истинности своей великой любви. Наконец, не выдержав моих нудных увещеваний, горничная расплакалась и, выкрикнув, что я просто завидую, потому что на такую скучную, злую, жестокую и занудную девицу никогда не взглянет ни один достойный мужчина, убежала.
Дверь за спиной «невесты» полуэльфа хлопнула, обрушив декоративное блюдце с полки на стене и мою надежду пробудить в забитой романтической чушью голове хоть толику разума. Собирая осколки, я невольно подумала, что точно так же совсем скоро придется собирать разбитое сердце бедняжки Бонни, но, в конце концов, я сделала для нее все, что могла. И как не жаль, что моих усилий оказалось недостаточно, следовало вернуться к своим собственным мечтам, которые тоже были недалеки от краха.
Статья-разоблачение века висела на волоске!
У меня не было ни единого доказательства, что рыжая мисс Лиловое-платье убила десяток актрис. Более того, шанс заполучить такие доказательства был мизерным. Если учесть, что Фелисьена переключилась с Феррана на Алекса, то Далинде уже ничего не угрожало, а следить за каждой бывшей пассией соседа было физически невозможно, как, к сожалению, и за самой подозреваемой. На съемочной площадке она появлялась по собственному желанию, никого не предупреждая, а гоняться за ее автомобилем на велосипеде я могла бы только в том случае, если бы разом лопнули все шины, отказал двигатель, и рыжей пришлось бы толкать свою машину, ломая каблуки и ногти. Картинка, безусловно, была привлекательна, но маловероятна. Значит, Фелис следовало как-то спровоцировать. Подсунуть ей объект для ревности. Но использовать для этой цели какую-то из наших местных девушек мне было совестно. Оставалось разве что пожертвовать собой!
Эту мысль следовало основательно обдумать. Изобразить что-то романтическое между мной и моим заклятым врагом было задачей нелегкой и по уровню актерского мастерства вполне достойной международной награды. Настолько выдающихся талантов к лицедейству я за собой как-то никогда не замечала, но ради статьи, ради победы, ради карьеры… Ради вытянувшейся физиономии соседа стоило постараться.
Пока же я могла лишь двигаться в ранее выбранном направлении. То есть собираться на съемки. Конечно, вряд ли я столкнулась бы там с рыжей, зато вполне могла разжиться какими-то полезными сведеньями. Например, расспросить всех постоянных сотрудников о предыдущих партнершах Феррана и непременно выведать у его верной ассистентки подробности преследования со стороны Фелис.
Сценарий не предусматривал ночных эпизодов с участием пастушки, и, по существу, мне было совершенно ни к чему появляться на площадке, но родителям сообщать об этом я не намеревалась. В отсутствие каких-либо обязанностей и приставленной соседом дуэньи я могла многое успеть.