Отпускали в столь неприличный час меня неохотно, пришлось дополнительно наврать, что Руперт обещал лично довезти свою пастушку до дома после съемок. Счастье еще, что папа, доставив меня, не стал разыскивать режиссера, дабы в этом убедиться. Только когда фары отцовской машины исчезли за деревьями, я осознала, что все действительно удалось.
Впереди были жертвы журналистского допроса, палач в моем лице, вооруженный пыточным списком вопросов, и сообщница-ночь!
Глава 6
Очень поздним вечером…
Вопреки ожиданиям рыжая на площадке была! Более того, за ее прикрытым тонкой кремовой шалью плечиком маячил кошмар всей моей жизни – несносный Алекс Фрэйл. При виде меня его смазливую физиономию перекосило, будто он уксусу хлебнул. Сосед даже сделал шаг в мою сторону, то цепкие пальцы маньячки тут же будто невзначай легли на его локоть, мне же достался злобный взгляд из-под кукольных ресниц. Разыгрывать неземную страсть к Фрэйлу-младшему мне и прежде не слишком хотелось, теперь же желание и вовсе испарилось, не оставив прощального письма. Нож из арсенала Эльвиры я все же умыкнула, но самый маленький, предназначенный для очистки фруктов – только он легко помещался в сумке, где и лежал теперь, аккуратно завернутый в газетный лист. Ценность этого средства самообороны была сомнительна, но с ним все равно было как-то спокойнее.
Неизвестно, чем бы обернулась неожиданная встреча, если бы из темноты вдруг не вынырнул Ферран Истэн и, воскликнув: «Вы-то мне и нужны» – не утащил прочь. Обернувшись, я успела увидеть, как, подавшись вперед, сосед стряхнул руку рыжей, явно недовольной этим обстоятельством. Промелькнувшее на ее лице выражение, натолкнуло меня на еще одну мысль. А что будет, если, а вернее, когда Фелисьена обнаружит, что весь ее роман – это всего лишь ложь, спектакль профессионально срежессированный ее братом? Учитывая ее наклонности и криминальный опыт, скандалом дело точно не ограничится. Кажется, следующей жертвой предстояло стать Алексу.
Что-то внутри неприятно кольнуло. Безусловно, Фрэйл-младший был моим официально признанным недругом и извечным объектом раздражения, но перспектива узреть его мертвым неожиданно не обрадовала. Пусть он мерзкий, противный зазнайка, но это мой, то есть наш зазнайка – собственность захолустного Лайтхорроу. Можно сказать, местная достопримечательность, и нечего всяким столичным мисс покушаться на чужое. У нас здесь и своих желающих открутить его русую голову хватает! Как минимум одну такую – ну очень желающую – я каждый день вижу в зеркале. Да и леди Маноле совсем не пойдет траур, а дяде Рихарду нужен наследник, пусть даже такой непутевый, как этот, и… и…
И, в общем, соседа нужно было спасать, а я, как ни странно, всерьез собиралась этим заняться!
Впрочем, уже через минуту я могла думать только о спасении собственной шеи. А заодно ног и прочих частей тела. Судя по ловкости маневрирования между кустами и деревьями, полуэльф отменно видел в темноте, я же подобным умением похвастаться не могла. Да и не сильно бы оно мне помогло – смотреть под ноги было совершенно некогда. Ферран несся с такой скоростью, что если бы я была чуть полегче, то взмыла бы и летела за ним параллельно земле, как воздушный шарик на веревочке. Задуматься, что меня куда-то тащит по ночному лесу практически незнакомый мужчина, которого я еще не на сто процентов исключила из конкурса на должность маньяка-убийцы, тоже было невозможно. Все силы уходили на попытки поспеть за актером, уберечь руку, за которую он меня волок, от отрывания, а голову – от столкновения с каким-нибудь стволом.
Этот забег, сопровождаемый моим пронзительным «Куда-а-а?!», показался мне бесконечным, хотя на деле вряд ли занял больше нескольких минут. В итоге мы остановились возле знакомого фургончика с обшарпанной зеленой дверью, очутившегося вдруг в окружении совершенно незнакомых зарослей. Я попыталась все же воспротивиться звездному произволу и вцепилась в лесенку, но на мои трепыхания полуэльф не обратил никакого внимания – подхватив под мышки, поднял и, словно мешок с мукой, запихнул внутрь передвижного домика.
– Вот! – Заявил Ферран, прежде чем я успела набрать в грудь воздуха, чтобы заорать. – Сделай что-нибудь! – Длинный палец хама, без спросу перешедшего на «ты», невоспитанно указал в дальний угол, где на потертом бархатном диванчике, громко, с подвываниями, всхлипывая и размазывая слезы по опухшему лицу, рыдала Дайана Рю. Хлопок за моей спиной ознаменовал извечный мужской вариант решения проблем подобного рода – позорное бегство!
Нет, ну это же просто издевательство над журналистской этикой! Провокация, принуждение пойти на сделку с совестью! Ну как, как работать в таких условиях?
Ситуация до странности напоминала дневную. Я снова сидела рядом с той, из кого планировала коварно выудить уйму сведений, и служила подушкой – но на сей раз для изливания не только горьких слов, но и соленой жидкости. Тихие бессвязные фразы, чередовались с громким хлюпаньем порозовевшим носом. В чем заключался повод для устроенного мышкой Ди потопа, понять никак не удавалось. Ясно было лишь одно – причина слезопада у страшненькой ассистентки была та же, что и у внезапной откровенности красавицы-актрисы. У этой причины были черные волосы, зеленые очи, высокий рост, мускулистое тело, бездна обаяния и длинные уши, которые следовало открутить. Желательно вместе с головой, раз уж она не способна в должной мере регулировать поведение своего хозяина.
Наконец всхлипы стали реже, а взгляд едва-едва видимых в щелочки между побагровевшими веками глаз приобрел некоторую осмысленность. Воспользовавшись передышкой, я поспешила налить воды из графина на столике в стоявший рядом с ним стакан и сунула его в трясущиеся от нервного перенапряжения руки Дайаны. Та покорно отпила и закашлялась. И без того малопривлекательная девушка смотрелась настолько жалко, что, конечно же, ни о каких расспросах, тем более с применением легкого шантажа, не могло быть и речи.
К своему стыду я могла думать лишь о том, как бы побыстрее сбежать подальше и от зареванной мисс Серость, и от всей неловкой ситуации в целом. Но прежде следовало привести бедняжку в относительно приличный вид. Как назло салфетки никак не желали находиться, подло скрываясь от меня где-то в недрах сумки. Отчаявшись, я вытряхнула все ее содержимое на диванчик, рядом с икающей над стаканом Ди. Разумеется, искомое выпало последним, увенчав горку всякой всячины. Кое-как запихав обратно блокноты, записи Румиты, сценарий, ручки, зеркальце, расческу и прочую мелкую дребедень, я соорудила из бумажных платочков примочки, банально окунув их в воду и водрузив на опухшие веки мышки, и велела ей посидеть так хотя бы минут пятнадцать. После чего с почти чистой совестью направилась к выходу.
Тихое «Побудь со мной!» настигло меня практически у самого порога.
Надо было уйти, но я не смогла. Вернувшись, уселась на стул, напротив дивана, занимаемого Дайаной, и приготовилась ко второму акту драмы. Смотреть на опухшую мышь было не то чтобы неприятно, но как-то неловко. От навязанной роли свидетельницы столь плачевного состояния и духа, и тела становилось все больше не по себе, и я принялась изучать интерьер фургончика.
Обстановка никак не соответствовала звездному статусу хозяина. Кроме старенького столика и пары еще менее юных стульев, шкафчика с напитками, трюмо, уставленного баночками, и главного элемента – потрепанного жизнью и временем дивана – в прямоугольном помещении больше ничего не было. Низкий потолок украшала трехрогая люстра с облезлой позолотой, пол укрывала грубая циновка, шторы отсутствовали, стены обтягивал грязно-серый материал, похожий на холст, а углы могли похвастаться коллекцией паутины.
Я вдруг подумала, что раз в фургончике нет кровати, то значит, со своими дамами великолепный Ферран Истэн «общался» именно на том самом диванчике, где я сидела совсем недавно, пытаясь успокоить безутешную ассистентку. Захотелось немедленно отряхнуть юбку, а лучше снять и выбросить. Если бы у меня было, во что переодеться, возможно, я так и поступила бы, но пришлось подавить некстати пробудившуюся брезгливость.
Молчание явно затягивалось, и я уже почти собралась тихонько удалиться, как Ди решила заговорить.
– Почему мужчинам так важна внешность? – Сняв примочки с век, произнесла она. Голос мышки после рыданий звучал иначе – грубее – и совсем не походил на писк.
Вопрос был слишком сложный, чтобы вот так, сходу, на него ответить, но Дайане и не нужен был мой ответ. У нее имелся свой, и поделиться им по воле случая она желала именно со мной.
– Глупцы! – воскликнула Ди, шумно высморкалась и посмотрела на меня. Краснота и припухлость ее век немного спали, но в целом облик девушки, и без таких дополнений непрезентабельный, оставлял желать много лучшего. – Почему они видят только яркую обертку? Кидаются на пестрые фантики и так увлекаются их разглядыванием, что даже не замечают содержимого! – Горечь в этих словах была такой искренней, пронзительной, что мне даже показалась, что я ощущаю ее на языке. – Впрочем, – смерив меня изучающим взглядом, продолжила Дайана, – тебе не понять! Ты хорошенькая! – Припечатала она обвиняюще.
Многие девушки в Лайтхорроу с ней бы поспорили – сочетание светлых волос и темных глаз считалось в нашем захолустье не слишком привлекательным, а нежелание тратить по два часа каждое утро на прическу, макияж и выбор наряда приравнивалось местными красавицами чуть ли не к преступлению. Меня же собственная внешность устраивала. Я вполне отдавала себе отчет, что, например, Руперт слегка увлекся мной только от скуки и под влиянием момента – ворвавшись тогда в кабинет во встрепанном виде, я невольно выделилась среди прилизанных кандидаток. В обычной ситуации такой, как он – опытный, пресыщенный, избалованный женским вниманием – никогда не обратил бы на меня внимания, но и я могла по-настоящему нравиться и знала об этом.
Вот только делиться с Ди этими размышлениями явно не стоило, а как-то отреагировать было надо. Можно было просто поддержать высказывание мышки, покивать, назвать всех мужчин поголовно недалекими идиотами, но дурацкий порыв помочь свел на нет эту возможность поскорее завершить беседу.