– А вы представляете, какова, например, смертность при родах? – Завершила свое выступление Бетси, ненароком угодив в больную точку.
Последнюю фразу уловили и длинные уши как раз подошедшего к нам недоэльфа, и я поняла, что до грозы со стороны нервной беременной змеи дело не дойдет – труп из Труповедки сделает будущий отец, которому только что так опрометчиво напророчили скорое вдовство.
– Простите, мисс… – недобро начал актер.
– Руддол, – охотно подсказала я и боюсь, что в моем голосе отчетливо прозвучало совершенно недостойное приличной девушки злорадство.
– Так вот, мисс Руддол, а вы представляете, какова выживаемость у слишком навязчивых особ?! – Вкрадчивость интонаций Феррана лишь усиливала плохо завуалированную угрозу.
– Что? – Бетси опешила, судя по всему, она просто не могла поверить, что слышит не очередной комплимент в свой адрес, а нечто прямо противоположное.
– Не знаете? – улыбнулся недоэльф. – Я почему-то так и подумал. Так вот, мисс, выживает одна из тысячи.
– Та, что сумеет вовремя заткнуться, – поддержал друга Руперт, с интересом изучая фигуру Труповедки. Он даже не поленился заглянуть ей за спину, чтобы оценить вид сзади.
– Да как вы смеете? – взвилась Бетси, реагируя не то на грубые слова, не то на бесцеремонное, наглое разглядывание.
– Вы не понимаете намеков, мисс? – изогнул бровь актер. – Мне выразить свою мысль еще доходчивее?
– Ну, Ран, – снова вступил в беседу режиссер, – разве ты не замечал, что бестактность зачастую сопровождается тупо… то есть небогатыми умственными способностями? Но будем же снисходительны – к чему разум таким очаровательным девушкам? Они для другого созданы! – Он ухватил за руку ошеломленную Бетси, рывком притянул ее к себе и обнял за талию. Затем с издевательской галантностью поднес к губам ладонь Труповедки и самым неприличным образом лизнул внутреннюю сторону запястья.
– Вы! – взвыла мисс Руддол, вырываясь. – Вы… – Словарный запас ее подвел, или просто от возмущения перехватило голосовые связки, но Бетси никак не могла закончить фразу. – Хамы! – Наконец подобрала она определение и, вывернувшись из рук Руперта, убежала.
Вопреки нашим «теплым» отношениям мне даже стало жаль ее – все-таки мужчины переборщили с грубостью и развязностью. Кроме того, я прекрасно представляла, как будет переживать Труповедка, когда осознает, что умудрилась вызвать недовольство двух столь важных особ. Но предъявлять претензии и воспитывать я не стала – опасалась получить пару неласковых определений за компанию с Бетси. Да и некогда было затевать выяснение, кто и насколько был неправ, и Ди была в этом со мной совершенно согласна.
– Я в порядке, – буркнула она недоэльфу, который, судя по тону, шептал ей на ухо что-то успокаивающее. – Правда, в порядке! Не надо привлекать ко мне внимание.
– А может, раз уж так получилось, отменим всю эту дурацкую затею? – робко, не особо рассчитывая на успех, предложила я. – Или хотя бы отложим, а?
– Аманда, – простонал Руперт, растягивая каждую гласную в моем имени, – я не выдержу ее больше. Сбегу куда-нибудь за границу! В горы! Отшельником! Джинни становится все невыносимее с каждым днем.
– Нет уж, – отрезала Дайана, – более удобного случая не представится. Здесь и сейчас максимальная концентрация нужных особ, но нам стоит поторопиться.
Уныло кивнув, я поплелась в прежнем направлении, буквально чувствуя, как сверлят мою спину взгляды заговорщиков. Не оправдать их надежды было страшно. Особенно – змеи с ее расшатанными нервами и непредсказуемостью.
Неподалеку от банкетного зала…
Найти дамскую комнату для важных персон удалось лишь благодаря подробному описанию – дверь была лишена таблички. И лишилась она ее совсем недавно, судя по слегка выгоревшему прямоугольному следу. Интересно, Ферран и Руперт отрывали ее лично или кому-то заплатили за вандализм? Готова была поставить на первое – в деле избавления от шантажистки они вряд ли готовы были доверять посторонним.
По привычке несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы успокоиться, я толкнула безымянную створку и вошла. Как и было обещано, внутри поражавшего роскошью помещения обнаружилась самоназначенная невеста режиссера. Она подняла на миг голову, чтобы посмотреть, кто нарушил ее уединение, скорчила недовольную мину и молча вернулась к прерванному занятию – попытке оттереть огромное пятно на своем наряде. У вульгарного красного платья гримерши выдался нелегкий вечер. Ди постаралась от души. Я не видела, кого именно она толкнула, чтобы обеспечить Джинни необходимостью надолго покинуть зал, но результат вышел впечатляющий – темные потеки «украсили» юбку от талии до самого подола. Кроме гримерши в дамской комнате никого не было, если конечно не считать за посетительниц квартет мягких пуфиков перед длинным туалетным столиком и пару диванчиков у дальней стены. Кабинок было всего две. Я заглянула в одну, убедилась, что там пусто, и, закрывшись во второй, вытащила из сумочки переданный Дайаной сверток и зеркальце. Через минуту я вышла и медленно поплыла к раковинам. Джинни, хоть и была занята, все же следила за моим приближением, бросая исподлобья короткие неприязненные взгляды.
– Слышала, ты вознамерилась стать миссис Малиформ, дорогуша? – Изображать высокомерие мне приходилось впервые, но считаю, что для новичка я неплохо справилась. – Я бы не рекомендовала. Не твоего полета птица, дорогуша!
– Не тебе судить, – тут же взвилась гримерша и прошипела нараспев: – пастушка!
Лицо ее так перекосило от злости, что на миг я испугалась, что она вот-вот набросится на меня с кулаками, а то и с одним из пуфиков в руках.
– Смотри, как бы пожалеть не пришлось! – продолжила я, улыбнувшись сомкнутыми губами.
– Да кто ты такая, чтобы мне угрожать? – Джинни уперла руки в бока и окончательно утратила последний налет фальшивой изысканности, став похожей на рыночную торговку.
– Разве я угрожаю, дорогуша? Это было всего лишь деликатное предостережение.
– Не лезь не в свое дело, дура! – огрызнулась гримерша.
– А вот грубить не следовало! – укоризненно погрозив пальцем, заметила я и добавила, улыбнувшись уже иначе, полноценно: – Так ведь и обидеть можно ненароком.
Узрев обнажившиеся внушительные клыки, Джинни шарахнулась и побледнела.
– Т-ты, – промямлила она, пятясь, – у т-тебя…
– Что такое, дорогуша, – притворно удивилась я, – переволновалась? – Я подняла руку и, глядя в зеркало на стене, поправила волосы. Шикарные черные когти красиво блеснули в свете ламп. – Хочешь, помогу? – Шаг в сторону Джинни был стремителен и призван напугать ее еще больше. – Говорят, маленькое кровопускание отменно успокаивает. – Раздвинуть губы еще шире было уже невозможно, поэтому я облизнулась и пощупала языком накладной клык.
– Не подходи! – взвизгнула гримерша и, позабыв о не отчищенном платье, повернулась в сторону двери.
Я же ловко надавила на один из камней в массивном браслете, активируя первую из заложенных иллюзий. Не знаю, скольких средств и усилий стоило Руперту заказать это чудо, и где он нашел сговорчивого мага, но результат впечатлял – узрев в зеркальной стене, которая как раз оказалась перед ее глазами, лишь свое отражение, Джинни заверещала от ужаса и бросилась прочь из уборной. Только красный подол мелькнул на прощание, едва не прихлопнутый дверью. Сняв вампирью челюсть, перчатки с когтями, искусно сшитые из какого-то очень тонкого полупрозрачного материала, и браслет, я пихнула все это в сумочку и поспешила следом. Хочешь не хочешь, а впереди были второй и третий акты спектакля, в котором мне отводилась основная роль.
Глава 17
Все еще на премьере…
Расчет строился на том, что, обнаружив специфический «дефект» у Руперта, Джинни уже внутренне – подсознательно – готова к тому, что есть и другие, скажем мягко, странноватые люди. Ведь, сломав ногу, сразу после того, как разбил зеркало, волей неволей станешь с опаской относиться к приметам. А встретив какую-нибудь фею или домового, задумаешься о реальности прочих давно вымерших видов. На уже подготовленную почву стоило всего лишь уронить зерно и как следует его удобрить.
Само собой, никто не ожидал, что жертва моего представления тут же бросится делиться увиденным с гостями – все же, работая в кинопроизводстве, Джинни должна была привыкнуть ко всякому и в первую очередь заподозрить грим или маску. Или даже дорогостоящую иллюзию. Так вот сходу уверовать в нашествие вампиров она никак не могла. По словам режиссера, к его «уродству» шантажистка относилась с брезгливостью и страхом. Ей даже прикасаться к «жениху» лишний раз было неприятно, вот только жажда подняться по социально лестнице все перевешивала. Так что, если подумать, мы даже оказывали бедной девушке услугу, помогая понять, что не стоит обрекать себя на жизнь рядом с чудовищем. Быть его парой, рожать его детей – это же ужас! Разве деньги и положение в обществе стоят таких жертв?
Конечно, можно было просто попытаться донести эту здравую мысль до разума гримерши, затуманенного заманчивыми перспективами. Всего-то и стоило будущему супругу прикинуться поедающим сырую рыбу, например; или пообещать построить просторный бассейн для десятка мальков, которые непременно появятся через полгода после свадьбы. Вот только после этого Джинни немедленно отправилась бы продавать свою историю в газеты. А потому, помечтав немного о решении проблемы без моего участия, я была вынуждена вернуться к воплощению следующего этапа плана. Тем более что все прочие его участники уже были на местах и готовы к действиям. Когда я снова вошла в зал и отыскала взглядом заговорщиков, то обнаружила, что они уже слаженно подводят жертву к следующему акту пьесы.
Ферран оживленно что-то рассказывал, бросая то и дело якобы случайные взгляды на заляпанную юбку гримерши, Дайана топталась за его спиной с услужливо-глупым видом, а Руперт небрежно поглаживал запястье Джинни, которая прильнула к нему, буквально повиснув на локте мужчины, и нервно озиралась. Со стороны этот жест режиссера казался невинной лаской, вполне допустимой для официальной пары, но я-то знала, что на самом деле «любящий жених» втирал в кожу «невесты» особое зелье, которое максимально усиливало восприимчивость. С ним краски казались ярче, запахи – резче, шутки – смешнее, а кошмары – реальнее.