Всерьез задуматься над перспективой пасть от рук разгневанных землячек я не успела – впереди показался знакомый до последнего камешка фасад «Жасминового венка». Или не знакомый?
Оконные переплеты поблескивали свежим слоем лака, фреска на фронтоне пестрела обновленными красками, а статуя, поддерживавшая балкон, отрастила отбитый нос. Особняк сиял, как только что отчеканенная монетка. Неужели я так скучала по родным местам, что стала смотреть на них сквозь розовые очки? Тогда почему Лайтхорроу показался мне таким же потрепанным, как всегда?
Загадка разрешилась, когда проснувшаяся Руми затащила меня в дом – внутри тоже шел ремонт. Туда-сюда сновали рабочие с ведрами краски, стремянками и молотками. Перед парадной лестницей в кресле сидела экономка и командовала этим парадом обновления, сверяясь с длиннющим списком.
– Вы что, продаете дом? – не удержавшись, озвучила я страшное подозрение.
– Ну что ты, детка! – раздалось за моей спиной.
Я повернулась и ошеломленно уставилась на хозяйку «Венка», облаченную в простой белый халат поверх шелкового платья. На ее голове была небрежно, на пиратский манер, повязана косынка. И если в одной руке леди Манола держала привычный бокал с вином, то в другой у нее были огромные клещи.
– Э-э-э… – протянула я растерянно.
– Разве можно продавать родовое гнездо? – продолжила она. – Всего лишь небольшой ремонтик.
– Небольшой? – хмыкнул Алекс. – Я должен был догадаться, что на мелочи ты размениваться не станешь, мама.
– Как добрались? – мимоходом потрепав сына за щеку, поинтересовалась леди Манола. – Молодцы, – не дожидаясь ответа, продолжила она, – как раз к обеду успели. Что-то ты похудела, Мэнди. Ну да ничего – сейчас накормим! Не надоело еще работать? Мой оболтус тебя не обижает?
– Простите, – вклинилась я в поток вопросов, – но я не могу остаться. Времени мало, а мне бы хотелось с родителями пообщаться и…
– Ой, так в чем проблема, детка? Они тоже здесь! – Сообщила леди Фрэйл и закричала: – Тильда, иди сюда!
Из малой гостиной выплыла еще одна облаченная в белый халат и косынку фигура, в которой я с удивлением узнала собственную мать. Взгляд мой невольно замер на полупустом фужере в ее руке.
– Ой, Аманда! – Обрадовалась мама и, заметив, куда я смотрю, немного нервно улыбнулась и спрятала бокал за спину. – Мы тебя не ждали.
– Что там, дорогая? – В дверном проеме появился еще и мой отец. И тоже в рабочем балахоне, с фужером и хмельной улыбкой.
– Сегодня какой-то праздник? – осведомилась я подозрительно.
– День свободы от детей? – Хихикнула Руми.
Ближе к вечеру…
Обед прошел странно. Родители – и мои и Фрэйлов – то и дело замолкали, словно боялись о чем-то проговориться. Сбивчиво расспрашивали о столичной жизни, перескакивали с темы на тему и, встречаясь друг с другом взглядами, вдруг начинали ухмыляться невпопад. На фоне этой нетрезвой компании младшее поколение хозяйского семейства воспринималось чуть ли не умудренными опытом старцами – даже хулиганка-Румита, – а я так и вовсе могла бы сойти за философа. Выяснить, в чем причина распития алкоголя с самого утра, мне не удалось. Мама лишь хихикнула, отец заявил, что не пристало им передо мной отчитываться. Леди Манола прощебетала, что позвала ближайших соседей, чтобы посоветоваться насчет новых штор и обоев, а дядя Рихард, усмехнувшись, поведал, что ему как раз привезли заказанное за границей вино, которое следовало немедля продегустировать. Разумеется, я не поверила ни единому слову. Только вот повода усомниться и устроить допрос не было.
Одно блюдо следовало за другим. Я косилась на часы и злилась – времени, чтобы порыться в чердачных архивах оставалось все меньше. Да и с каждой минутой риск задержаться в «Венке» и вообще не попасть домой все возрастал. Немного утешало лишь то, что Фрэйл-старший через фразу принимался выговаривать Алексу, обвиняя сына, что тот слишком тянет, плохо старается и вообще балбес и разгильдяй. Жаль, что отчитать наследника как следует дяде Рихарду мешала супруга, каждый раз обрывая его на полуслове укоризненным покашливанием. Наконец чрезмерно затянувшаяся трапеза закончилась, и я при неожиданной поддержке соседа умудрилась уговорить родителей ехать домой. Это его желание поскорее избавиться от нашего семейства показалось мне подозрительным. Но, поскольку соответствовало моим собственным интересам, помощь была принята благосклонно.
Алекс, который предусмотрительно не выпил ни капли вина, лично отвез нас в «Сизую вишню» и милостиво сообщил, что решил переночевать в особняке и заберет меня утром. Осчастливленная, я просияла улыбкой и даже пожелала соседу удачно добраться обратно, чем, кажется, неимоверно его поразила. Еще с полчаса я отбивалась от попыток нашей экономки Эльвиры впихнуть в «исхудавшего ребенка» второй обед и расспросов горничной Бонни. В итоге добраться до чердака удалось, только когда уже стемнело. Забаррикадировав вход сундуком, я отыскала свои тетради и погрузилась в светскую жизнь знаменитостей.
Искомое обнаружилось не сразу, зато полученные из вырезок сведения давали неплохую пищу для размышлений. Впервые Каролина Айвори, тогда еще Каро Вайс, попала в поле зрения прессы, снявшись в незначительной роли в пятом по счету фильме о жулике Джиме. Я едва узнала герцогиню на групповом фото актеров без дорогого платья, украшений и синих прядей в темных волосах. На этом ее известность могла бы и закончиться, не начавшись, если бы тем же летом миниатюрная мисс Вайс не превратилась в миссис Айвори. Неравный брак наделал много шуму и привлек всеобщее внимание. Все соглашались, что свежеиспеченная Светлость бесспорно очень мила, но…
Этих «но» было слишком много. Чтобы такой высокопоставленный человек женился на девушке, к чьим достоинствам можно отнести лишь молодость и внешность? Ни происхождения, ни средств, ни даже хорошего воспитания у Каролины не было. Зато были туманное прошлое и вульгарные манеры. Конечно, герцогиня очень быстро приобрела необходимый лоск, и газеты принялись наперебой печатать заметки о ее нарядах и драгоценностях, о безупречном вкусе и уникальном стиле, об участии в благотворительности и посещенных четой Айвори светских мероприятиях, но намеки на некие тайны в прежней жизни Каро все-таки проскальзывали. И в этих недомолвках просматривался знакомый подход – примерно так же выглядели статьи о загадочных смертях партнерш Феррана Истэна. Броские заголовки и ничего конкретного под ними. Обещание скандального разоблачения, сводящееся к невинным предположениям. Именно та строго дозированная порция информации, которая позволяла леди Айвори приобретать все большую популярность, не нанося значительного вреда ее репутации. Столь виртуозное балансирование на грани наверняка осуществлялось благодаря деньгам герцога.
В архивах «Вестника» наверняка имелось что-то посущественнее, и я намеревалась заглянуть в них при первой же возможности, то есть уже завтра. Пока же ясно было одно – и Руперт, и Ферран, и Дайана были давно и довольно близко знакомы со сладкоголосой куклой. А значит, мне, скорее всего, не померещилось притворство мужчин. А главное – Ди точно знала, о чем говорит, называя Каролину гадиной, и мне стало до жути интересно, в чем крылась причина змеиной ненависти. Уж не пыталась ли начинающая актриса увлечь звезду экрана? Это полностью объяснило бы отношение Ди к герцогине. Но не внесло бы ни капли ясности по двум вопросам: чем вызвано чарующее влияние Каро на мужчин и естественное ли оно. Интуиция подсказывала, что нет, да только интуицию к заметке не приколешь.
Нужны были факты, доказательства использования запрещенного зелья или магии. Немного упорства и везения и можно было, наконец-то, написать свою шедевральную статью и доказать соседу, что я прирожденный журналист. А заодно поставить на место противную куклу, ведущую нечестную игру. В этих приятных раздумьях я упаковала в дорожную сумку тетради с вырезками и рано отправилась спать, впервые в жизни мечтая, чтобы поскорее наступил понедельник.
Глава 19
В «Вестнике»…
Начало новой недели ознаменовалось очередным колоссальным опозданием на работу. Выехали мы отнюдь не на рассвете, который, к слову, уже был по-осеннему поздним, продвигались медленно из-за скользкой от дождя и опавшей листвы дороги – в результате только к обеду злые и раздраженные добрались до редакции. Наученная горьким опытом я подвинула соседку, намеревавшуюся снова всю дорогу проспать, чем тут же занесла себя в список заклятых врагов. Пока Руми дулась молча, это еще можно было терпеть – ее демонстративное сопение заглушали гул мотора и шорох шин по мокрой трассе. Но хулиганке быстро надоело страдать без должного отклика, и она принялась приставать с вопросами. В третий раз описывая наряды приглашенных на премьеру дам, я уже была готова рычать. И нарычала, когда надоевшая тема пошла на четвертый круг. Алекс, который поначалу предпочитал не вмешиваться и лишь посмеивался над моими мучениями, опрометчиво обронил, что мне не стоит нападать на его сестренку. Та радостно покивала и начала ныть, как я ее обижаю. Жалобы соседу моментально надоели, и он попытался оборвать их поток, Руми мгновенно возмутилась его черствостью, а я по глупости с ней согласилась – в общем, к моменту въезда в столицу мы все разругались, как никогда прежде.
Алекс, завезя сестру домой, наотрез отказался подождать пока я переоденусь или хотя бы отнесу в квартиру сумку. Так мы с ним и ввалились в «Вестник» в дорожной одежде. И если он в темных брюках и мешковатом свитере выглядел довольно прилично, то я – в аналогичном наряде, заляпанных грязью сапогах и с кудрявыми от влажности волосами – смотрелась нищенкой, которую он подобрал на обочине. Добавить рассерженные лица, перебранку и потрепанный дорожный саквояж, который я не захотела оставлять в машине и теперь пыталась вырвать из рук соседа, чтобы нести самостоятельно, и станет понятно, почему охранники схватились за оружие, не сразу опознав высокое начальство. Я бы на их месте вообще полицию вызвала.