хватило ненадолго. Ровно до очередного брошенного на меня соседом лукавого взгляда и поползшего вверх уголка его рта. Словом, когда мы подъехали к дому, мне только и мечталось, как бы побыстрее сбежать. Укрыться от раздражающего фактора и привести нервы в порядок, пока я еще в силах удержаться от убийства. Надо ли говорить, что этот отличный план совершенно не устроил мистера Доведу-Мэнди-до-бешенства? Он вылез из машины, проигнорировав просьбу подождать, и отправился в квартиру вместе со мной, чтобы «пообщаться с сестренкой и выпить кофе».
Как бы мне ни хотелось забаррикадироваться в своей спальне, завернуться в одеяло и поспать часика два-три, рабочий день никто не отменял – так что пришлось подниматься с кровати и ползти к шкафу. Переодевшись и уложив волосы в аккуратный узел, я побрела на кухню, откуда доносились отвратительно бодрые голоса Фрэйлов. Отвертеться от завтрака не вышло, зато допроса от Руми не последовало – видимо Алекс успел просветить ее, где и почему я ночевала. Вот только соседка поглядывала на меня до того хитро, что я даже предполагать не рискнула, что именно он ей наплел.
До редакции мы добрались без приключений, если не считать того, что Алекс зачем-то остановился возле Центрального отделения полиции и провел там целых полчаса, совершенно по-хамски бросив меня одну в машине, да еще и закрыв снаружи, чтобы не сбежала. А когда вернулся с тоненькой папкой в руках, то даже не дал мне взглянуть, что в ней.
В холле «Вестника» нас встретили ну очень многозначительные ухмылки охранников, старательно маскируемые под серьезность – конечно, как тут не радоваться, когда самый главный начальник опять появился в компании «кузины» с опозданием на полтора часа. Чем не повод запустить механизм по производству сплетен? Бросаться на перевертышей с протестующими воплями и доказывать, что они все неправильно поняли, смысла не было. Пришлось принять независимый вид и гордо прошествовать мимо. Плохо только, что после этого молчаливого демарша кроме сомнительной морали мне наверняка еще и высокомерие приписали. Повезло еще, что других свидетелей у нашего с соседом появления не оказалось: никто не караулил на лестнице, не выглядывал из кабинетов, не слонялся по коридорам. Даже не верилось, что все прилежно трудятся на благо любимой редакции. Где-то в океанских глубинах разложился последний дракон? Или, может, Фрэйл-младший втайне объявил внеплановый выходной? Но тогда зачем сам нагрянул на работу, да еще и меня с собой притащил? Нет, не сходится! Неужели просто удача вдруг решила подмигнуть мне и нашла срочное дело для каждого сотрудника? В безвозмездность подобного везения верилось слабо и, как оказалось, не зря.
Подвох обнаружился сразу, как только Алекс распахнул передо мной дверь в приемную. Он, в смысле подвох, восседал или скорее, учитывая раскованность позы, возлежал на диванчике и неторопливо листал журнал. У подвоха были шикарные замшевые сапожки, неприлично короткое платье и широкополая шляпа под цвет вызывающе синих глаз. При виде того, как бесцеремонно расположилась на моей территории Каролина Айвори, я внезапно поняла, что чувствуют сторожевые собаки, обнаружив грабителя – я готова была сорваться с места и вцепиться в нее. Жаль, что вампирские клыки и когти остались у Ди. Еще захотелось пойти и загрызть охранников, которые не только выдали ключ посторонней особе, так еще и не удосужились предупредить о ней. Я смолчала, когда подобный фокус провернули с Бетси Руддол – все же Труповедка была частью редакции, – но с какой стати в приемную пустили герцогиню? А если она у меня печать похитит? Или ручку любимую умыкнет?
– Леди Каролина, – расцвел улыбкой идиота сосед, – какой приятный сюрприз! Что привело вас в нашу скромную контору?
– Так уж и скромную?! – томно промурлыкала герцогиня, с кошачьей грацией протягивая Алексу «лапку». Чтобы приложиться к этой хлипкой конечности, ему пришлось согнуться почти под прямым углом, что со стороны смотрелось нелепо. – А мне казалось, «Вэлларийский вестник» – самое влиятельное издание Айлента.
– Любое издание будет слишком скромным для леди Айвори, – продолжил подхалимничать сосед, не торопясь выпрямляться. Мне до безумия захотелось пнуть его, чтобы вернуть в вертикальное положение. И, возможно, я бы не удержалась, но тут герцогиня решила покинуть нагретое место.
– Ах, оставьте весь этот официоз, – жеманно проворковала она, сняв шляпу и небрежно отбросив ее в сторону, – и называйте меня просто Каро, как делают все мои близкие друзья! Ведь мы же с вами друзья? И я тоже буду называть вас по имени. Можно? – Темноволосая головка склонилась к точеному плечику, ресницы затрепетали, а розовый ротик лукаво улыбнулся. – Помогите мне подняться, Алекс, – не стала дожидаться разрешения на фамильярность кукла, – этот диван такой низкий.
Она протянула соседу и вторую ладошку и принялась медленно, плавно вставать, словно змея, разворачивающая кольца. В памяти всплыло определение, данное этой особе Дайаной, и эпитет «гадина» обрел вдруг новый смысл – синие глазищи Каролины таращились на Фрэйла, словно гипнотизировали добычу, а с белоснежных зубок, казалось, вот-вот закапает яд. И хоть «дичь» и была крупновата, но плоха та гадюка, что не пытается проглотить дракона.
– Уверяю вас, Каро, – в голосе соседа тоже прорезалось что-то кошачье, – диван в моем кабинете гораздо удобнее.
– Нисколько в этом не сомневаюсь, Алекс.
И как у нее ресницы не отваливаются от столь интенсивных взмахов?
– Так, может, перейдем туда, и вы мне расскажете, какому чуду я обязан вашим визитом? – Увлекая гостью к двери, любезничал Фрэйл. Он галантно поддерживал герцогиню под локоток, и складывалось впечатление, что еще шаг и его ладонь соскользнет на ее талию, но размеров помещения для этого шага соседу не хватило – пришлось отвлекаться на открывание замка и распахивание двери перед дамой.
– Непременно расскажу, – замерев на пороге, заверила она. – И мне всегда хотелось взглянуть, где же осуществляют руководство таким крупным предприятием. Только у вас же наверняка масса важных дел! Но обещаю, я не отвлеку вас надолго.
– Вам, Каро, я готов посвятить вечность!
Захлопнутая хозяйской рукой створка отрезала меня от сладкой парочки, а я так и осталась стоять посреди приемной, тупо глядя на табличку «И.О. Главного редактора» – меня опять не потрудились представить и демонстративно не заметили. Впору было бросаться к зеркалу, чтобы проверить себя на отсутствие прозрачности. И, кстати, с каких это пор Алекс оказался «близким другом» миссис Айвори?
С размаху бухнув сумку на стол и едва не снеся ею письменный прибор, я направилась к шкафу, чтобы снять плащ. Распахнула дверцы и снова застыла, обнаружив на моей вешалке постороннюю шубу. Сомневаться, кому принадлежит это безвкусное одеяние, не приходилось – кто же кроме герцогини станет надевать меха дождливой осенью? Порыв швырнуть шубку на пол и потоптаться на ней пришлось подавить. Пристроив свой скромный плащик рядом, я с треском захлопнула дверцы и, печатая шаг, вернулась к столу. Села, выудила из ящика блокнот с расписанием и попыталась вникнуть в перечень запланированных дел. С минуту тупо таращилась на него, не разбирая ни слова. Выругавшись, швырнула блокнот обратно, поднялась, прогулялась до спрятанного в закутке за стеллажом зеркала, изучила бледное отражение с привычно растрепанными от влажного воздуха волосами и недовольно скривилась – если холеная Каролина была похожа на дорогую фарфоровую куклу, то я скорее напоминала самодельную игрушку из соломы.
Печально вздохнув, поплелась обратно на секретарское место. Дверь в кабинет Алекса так и манила приложиться к ней ухом, только вот я точно знала, что ничего сквозь нее не услышу. Зайти якобы за курткой соседа, которую он так и не снял? Но ведь он сразу поймет, чем вызвана внезапная инициативность, совсем мне не свойственная. Удовлетворить сжигающее изнутри любопытство или сохранить гордость? Дилемма решилась сама собой, когда в приемную ввалился вооруженный подносом Итон Оутс.
– Леди, ваш кофе прибыл! – возвестил он и умолк, обнаружив, что диван опустел. Лицо его вытянулось от огорчения, и даже рыжая шевелюра, казалось, несколько померкла. – А где…? – начал он и осекся.
– Ты с каких это пор в официанты переквалифицировался? – недобро осведомилась я.
– Так ведь кто-то же должен был принять герцогиню, пока ты неизвестно где прохлаждалась, – огрызнулся репортер.
– В моей приемной?
– Твоей? – Передразнил Итон. – Это приемная издательства, крошка. Для приема посетителей. Так что лучше спасибо скажи, раз я твою работу выполняю.
– Спасибо! – хмуро буркнула я и кивком указала на поднос, сервированный на две персоны. – Для кого вторая чашка?
Рыжикам краснеть категорически противопоказано – побагровевшая физиономия нашего спортивного обозревателя практически слилась с волосами, из-за чего он стал похож на красный мяч с глазами.
– Для меня, – смутившись, тихо признался он.
– Ай-я-яй, – укоризна в голосе удалась мне на отлично, – как тебе не стыдно распивать кофе с гостями в рабочее время? – Шагнув к репортеру, я ухватилась обеими руками за поднос и потянула его на себя. – Еще раз спасибо тебе за помощь, но теперь я сама займусь своими обязанностями, о которых ты так любезно мне напомнил.
Несколько секунд мне казалось, что Итон всерьез подумывает устроить драку за право обслужить герцогиню, но здравый смысл возобладал, и самозваный официант удалился, смерив меня напоследок неприязненным взглядом. И даже дверью при этом хлопнул не слишком громко. Похоже, в этот момент я умудрилась потерять своего единственного приятеля в редакции. Зато приобрела отменный повод вломиться к начальнику. Символически постучав, я локтем надавила на ручку, коленом подтолкнула створку и замерла на пороге. Вопреки гипертрофированной галантности соседа по отношению к синеглазой кукле и ее неприкрытому кокетству я совсем не ожидала увидеть что-то неприличное, а потому была шокирована открывшейся моему взору сценой – сладкая парочка действительно проверяла на мягкость диван. Вернее, проверял его Алекс – он сидел, откинувшись на спинку, а леди Каролина (хотя, какая она после этого леди?) проверяла уже Алекса. Она практически возлежала на нем, вцепившись в ворот рубашки соседа, как коршун в падаль, и, кажется, собиралась откусывать пуговицы. А этот безмозглый олень еще и придерживал ее за запястья, чтобы не вздумала отстраниться, смотрел с умилением и глупо улыбался.