– Аманда, хватит, – тряхнув меня за плечи, потребовал Фрэйл, – успокойся! Ты же на работе!
– Вот именно, что хватит! С меня хватит! Хватит этой работы и тебя тоже хватит! Я увольняюсь, понял?!
Не исключено, что эта сцена закончилась бы дракой, потому что Алекс держал намертво, а я была готова сопротивляться до последней капли крови, но тут, символически постучав, в кабинет заглянула Бетси.
– Здесь кого-то убивают? – с усмешкой поинтересовалась она. – А трупы будут?
– Непременно будут! – огрызнулась я и что было сил пнула начальника по голени.
Он охнул и буквально на миг ослабил хватку, но мне хватило этого мига, чтобы вывернуться из его рук и метнуться к выходу. Бетси любезно посторонилась и ловко загородила дорогу Алексу. Вряд ли она сделала это из девичьей солидарности или желания мне помочь – скорее слышала вопли через дверь и была готова всячески содействовать моему исчезновению из «Вестника». В любом случае ее вмешательство сыграло на моей стороне – в считанные секунды я схватила ридикюль, плащ и, одеваясь на ходу, бросилась прочь. На стоянке возле редакции очень кстати оказалось свободное такси. Юркнув на заднее сиденье и пригнувшись, я пообещала водителю заплатить вдвое, если он немедленно тронется с места, поэтому Фрэйла, выскочившего на улицу мгновением позже, имела удовольствие созерцать из окна отъезжающей машины. Алекс был без пальто, и вид имел такой, словно прорывался с боем – наверное, Труповедка была убедительна, как никогда.
Сперва я собиралась назвать таксисту адрес особняка Истэнов, но, уже открыв рот, вдруг поняла, что ехать к ним теперь не имеет ни малейшего смысла – уйдя с работы, я тем самым свела на нет доступ к объекту опаивания. Преимущество перед Рупертом или Ферраном растаяло как дым – кроме того, как знакомые Каролины, они имели куда больше шансов подобраться к герцогине, не вызывая опасений. Да и мой интерес в борьбе с сиреной исчез. К чему рисковать? Ради кого? Пусть эта сладкоголосая интриганка охмуряет безмозглого оленя, сколько ей будет угодно – меня это отныне не волнует! Не должно волновать.
Водителя я попросила отвезти меня в торговый квартал, вылезла из такси неподалеку от «Пряничного домика» и принялась бесцельно блуждать вдоль разномастных магазинчиков. Денег на покупки не было, как и желания их совершать. Настроение настолько испортилось, что хотелось вырвать бордюрный камень и утроить погром: перебить сверкающие витрины, содрать и растоптать пестрые вывески, рвать, ломать, крушить – что угодно, лишь бы выплеснуть обиду на Алекса и злость на саму себя. Я не понимала, что со мной происходит – такие эмоциональные перепады были мне вовсе не свойственны. Из-за чего я так внезапно вспылила? Можно подумать, ни разу до этого дня сосед не раздражал меня замашками рабовладельца, глупыми придирками, дурацкими шуточками, мимикой, жестами – самим фактом своего существования. Всю сознательную жизнь я ненавидела Фрэйла-младшего или думала, что ненавижу. Он бесил меня изо дня в день, из года в год, но разве я когда-нибудь вела себя как истеричная девица? Да меня даже Румита была не в силах по-настоящему вывести из себя!
Неужели это любовь так разлагающе действует на характер? Неужели, стоит только осознать наличие этого гадкого, непрошеного и незваного чувства, как уравновешенная и разумная мисс превращается в экзальтированную особу, способную за три секунды взмыть к розовым облакам сладких мечтаний и с той же скоростью рухнуть в бездну неудержимой злобы?
Да к демонам такую любовь! Я и без того была не в восторге, от обрушившегося накануне понимания своих чувств, а теперь и вовсе готова была выдирать идиотскую влюбленность из сердца когтями. И плевать на кровопотери и шрамы! Утрата места в редакции – куда большая потеря! И если подумать, то лишилась я не только работы, но и возможности жить в столице – после устроенного мною скандала оставаться в квартире, которую оплачивали Фрэйлы, стало невозможно. А снимать жилье самостоятельно было совершенно нереально, тем более, в отсутствие заработка.
Я бродила по улицам до позднего вечера, пытаясь найти выход из тупика, куда сама же себя и загнала, но так ничего и не придумала. Самым логичным было бы извиниться перед Алексом, тем более что основная вина за скандал лежала на мне, но я понимала, что не смогу. Просто язык не повернется просить прощения и проситься обратно на должность младшего журналиста тире временного секретаря. Мое положение в редакции всегда было шатким и, признаться, незаслуженным, а если еще Бетси разболтала коллегам все, что сумела услышать… Лучше уж сразу утопиться в какой-нибудь луже!
Домой я пришла, когда уже давно стемнело. Продрогшая насквозь, в промокшем плаще и с облаком влажных кудрей на голове, потому что к вечеру начался противный мелкий дождь, а зонт остался в приемной. У подъезда в свете фонарей ярким пятном маячил знакомый красный автомобиль, облепленный мокрыми листьями – их количество подсказывало, что стоит он здесь давно. К счастью, Алексу хватило такта не выходить – второго этапа выяснения отношений я бы в этот момент не вынесла. По лестнице взлетела в считанные секунды, стремительно ворвалась в квартиру, едва не сломав ключ в замке, и стрелой пронеслась мимо встревоженной Руми, на бегу потребовав оставить меня в покое. Ввалилась в свою спальню, закрыла дверь, сползла по ней на пол и расплакалась.
После этого мне неожиданно полегчало – словно слезами вымыло всю грязь из головы. Мысли прояснились, как небо после грозы, и радугой засияла идея, как остаться в Вэлларе. Нужно было всего лишь обратиться к Феррану с Дайаной! Пусть я больше не могла им помочь в решении проблемы с Каролиной Айвори, но ведь приглашения сниматься вместо Ди никто не отменял. Гонорара должно было хватить на аренду и еду, а первое время можно было погостить в особняке Истэнов – в конце концов, они были заинтересованы в моем согласии. Конечно, у плана имелся ряд недостатков, первым из которых были сами съемки – раз за разом повторять одну и ту же сцену, носить дурацкие костюмы и толстый слой грима мне совсем не понравилось. Вторым отрицательным моментом была необходимость контактировать со змеей, которая из-за беременности стала по-настоящему опасна. Но в сравнении с позорным возвращением в родительский дом в Лайтхорроу все это меркло, как лучина перед костром.
По крайней мере, актерская карьера позволяла мне покинуть редакцию, не потеряв лица. Сцена в кабинете быстро забудется, сотрется из памяти и сотрудников, и Алекса, если намекнуть, что я разыграла ее нарочно. Греясь в ванне, я еще раз прокрутила идею в голове, рассмотрела ее со всех сторон, выискивая скрытые дефекты, но в итоге сочла не такой уж плохой. Жаль лишь, что перебраться с вражеской территории в дом Истэнов среди ночи было нереально. Зато можно было упаковать вещи, чем я и решила заняться. Обмотав голову полотенцем и накинув халат, я направилась в кладовую за чемоданом, но, невзирая на поздний час, за дверью спальни меня поджидала засада.
– Ты где была? – грозно вопросила Фрэйл-младшая.
– Гуляла, – лаконично отозвалась я, обходя соседку.
– Как это гуляла? Где это гуляла? Мы тут чуть с ума не сошли! – возмущалась она, следуя за мной по пятам. – Эй, Мэнди, ты чего это надумала?
– Догадайся! – буркнула в ответ, выуживая с полки искомое.
– Пойдем-ка чаю выпьем! Поговорить надо. Правда надо, – затараторила Руми. – Я… я должна тебе кое в чем признаться! – Вид у нее стал на редкость виноватый.
Я посмотрела на вытянувшуюся от огорчения мордашку соседки и поняла, что она не отстанет. Проще было выслушать, чем убедить не лезть ко мне – пришлось плестись на кухню, покорно усаживаться за стол и брать в руки предложенную чашку. Мисс Катастрофа никак не могла приступить к покаянной речи, она ерзала на стуле, бросала тоскливые взгляды по сторонам и наконец начала издалека:
– В общем, Алекс рассказал мне, что вы поссорились.
– Я не желаю это обсуждать! – отрезала я. – Тем более с тобой.
– Но пойми ты, Мэнди, это я во всем виновата! Я виновата, что вы с братом поругалась! – трагично заныла Руми.
– Как это из-за тебя? Мы о тебе вообще не говорили!
– Понимаешь, – она замялась и покрутила в ладонях свою чашку, высматривая что-то на дне, – у нас в Университете сегодня были прослушивания – набирали актеров в студенческий театр. А там руководит такой потрясающий парень, что…
– И при чем тут я и твой брат? – нетерпеливо оборвала я излияния соседки – о парнях она могла вещать часами.
– Я очень хотела попасть в труппу и… – Румита опять замолчала и с обреченностью приговоренного к смерти уставилась куда-то в угол.
– Или ты говоришь, в чем дело, – потребовала я, – или я иду паковать вещи и спать! Уже третий час ночи!
– Я схитрить решила, – шепотом призналась соседка, – купила у старшекурсника с магического факультета повышающий восприимчивость эликсир.
– Зачем? – поразилась я.
– Чтобы сыграть эмоционально, как ты не понимаешь?
– И что, сыграла?
– И утром ты второпях схватила ту кружку, в которую я добавила зелье, – несчастным голосом закончила сознаваться Руми. – Поняла теперь? Это из-за него ты так странно себя вела. Брат уже знает, поэтому завтра, то есть уже сегодня, ты можешь просто идти на работу. Алекс совсем не злится, он очень за тебя волновался. Мы волновались. Прости меня, пожалуйста! Простишь?
Я помолчала, осмысливая услышанное, и покачала головой.
– Нет!
– Не простишь? – В голубых глазах соседки заблестели слезы, и она жалобно хлюпнула носом, вот-вот готовая разреветься.
– Не пойду! – озвучила свою позицию я. – Не хочу возвращаться в «Вестник». И жить тут больше не стану. Я уже все решила – как только рассветет, съеду из этой квартиры.
– Но, Мэнди-и-и, я больше так не буду! – заканючила Руми. – Честно-честно! Правда-правда! Никогда-никогда!
– Дело не в тебе. Я не сержусь, правда.
И я действительно не сердилась – наоборот, даже как-то успокоилась и приободрилась. Все же я пока еще не совсем сошла с ума, а всег