– Не что? – Холодность в голосе удалась мне даже лучше чем игра бровями. Язык чесался продолжить оборванную фразу обвинением в издевательстве над подчиненной, но был безжалостно прикушен.
– Не провоцировать, – подобрал формулировку помягче Фрэйл. – Мне очень жаль, что так произошло. И я хотел бы видеть тебя в редакции в понедельник.
– Исключено! – заявила я с королевской надменностью.
– Секретарь как раз выходит из отпуска, и ты сможешь вернуться к своим основным обязанностям. – Проигнорировав мои слова, принялся за уговоры сосед. – Как раз нужно будет набросать статью о сегодняшнем мероприятии и… Ты же помнишь, мы обсуждали твое удаленное обучение на факультете журналистики?
С каждым предложением речь Алекса все больше напоминала взятку. И я бы с удовольствием язвительно поинтересовалась, не страх ли перед отцом заставляет его так расшаркиваться с самым младшим, если не считать уборщиц, сотрудником издательства, вот только амплуа истинной леди сарказма не предполагало, и пришлось ограничиться коротким:
– Меня это больше не интересует!
– Но…
– Я не желаю это обсуждать! У меня иные планы на жизнь, и на прием ты отправишься один, если немедленно не прекратишь этот бесполезный разговор, – пригрозила я, для пущего эффекта отвернувшись и положив ладонь на ручку дверцы.
Алекс проявил редкостную сообразительность: тут же тронул машину с места и на протяжении пути открыл рот один единственный раз, чтобы спросить, не слишком ли быстро мы едем.
Глава 24
На приеме…
На входе в «Океан» – отель, в котором был арендован зал для мероприятия, – гостей встречали два наряженных русалками оборотня с вилами в руках. Нет, по замыслу устроителей это скорее всего были трезубцы, но исполнение несколько подкачало. Бедолаги-перевертыши были обнажены по пояс, их мускулистые плечи частично прикрывали искусственные водоросли и длинноволосые зеленые парики, а нижняя часть торса и ноги были втиснуты в бутафорные хвосты. Эти русалы отбирали у всех именные приглашения и выдавали взамен брошки в виде стеклянных фигурок в морской тематике. Доставшегося мне пучеглазого розового краба я прицепила на ридикюль, чтобы не уродовать платье. Туда же пришлось прикрепить и черного осьминога, которым осчастливили Алекса – вместе эта парочка уродцев смотрелась на удивление гармонично.
Бальный зал поражал королевским размахом и количеством прохаживающегося по нему народа. На стенах плескалось иллюзорное море, колонны представляли собой аквариумы с пестрыми мелкими рыбками, а под потолком то и дело проносились полупрозрачные чайки и противно, хоть и не так громко, как настоящие, кричали. Эти пронзительные вопли царапали слух, даже смешиваясь с музыкой и шумом переговаривающейся толпы. Маги, украшавшие помещение, явно переборщили с натурализмом, хорошо хоть их крылатые создания не гадили в бокалы гостей.
Кстати, о море и его обитателях! Где-то в пучине зала вполне мог проплывать Руперт – он, с его жабрами, отменно соответствовал теме вечера и среди всей этой океанической мишуры должен был чувствовать себя как рыба в воде. Я принялась озираться в поисках режиссера, но вместо него наткнулась взглядом на другое знакомое лицо – у столика с напитками щебетала с поклонниками Каролина Айвори. Как бы она меня ни раздражала, следовало признать, что леди не лишена чувства юмора. Ее серебристое платье с открытыми плечами туго облегало грудь, талию и бедра и колокольчиком расширялось ниже колен, переходя в недлинный шлейф. Красиво и даже вполне прилично, вот только силуэт, цвет ткани и особенно вышитые блестящими бусинами горизонтальные волны превращали наряд Каро в рыбий, а вернее, сирений чешуйчатый хвост. И вряд ли этот эффект был случаен.
Фыркнув, я поспешила отвернуться, а заодно и Алекса развернуть, пока сладкоголосая особа не заметила его, а он – ее. Заявив, что желаю осмотреть другую часть зала, я поплыла к оформленному в виде островка возвышению, на котором, вероятно, предстояло выступать с речью организаторам бала. Сосед послушно пошагал следом, даже не попытавшись задержаться возле кого-то из окликавших его гостей. И мне бы насторожиться этой покладистостью, но я списала ее на ошеломляющее впечатление от моего прекрасного облика и утратила бдительность. Потому вовремя и не заметила подкравшуюся опасность.
– Доченька! – Раздалось справа.
– Сынок! – Долетело слева.
И все бы ничего, только вот первый возглас принадлежал дяде Рихарду, а второй – моей маме.
– Мы так за вас рады! – пробасил папа.
– Наконец-то! – добавила леди Манола и, приобняв, звонко чмокнула воздух у моей щеки. – Я всегда знала, что это случится.
– Мы все знали! – растроганно всхлипнула мама и тоже кинулась ко мне.
– Э-э-э… – бестолково протянула я, едва не задушенная в родительских объятиях.
Мозг, спасовав перед непредвиденными обстоятельствами, наотрез отказался выдвигать версии, что происходит. Если присутствие Фрэйлов на мероприятии было ничуть не удивительным и вполне закономерным, то чета Райтов на столичном балу была явлением более чем странным. И о чем это они все твердят?
Я невольно отступила, едва мама перестала меня тискать, и испуганно пролепетала:
– Что происходит?
– Нет, она еще и притворяется! Как только не стыдно! – погрозил мне пальцем дядя Рихард. – Замыслили все скрыть от старших, хитрюги? Так не вышло! И ладно мой оболтус, но ты-то, Аманда!
Вокруг моей талии обвилась крепкая рука, спины коснулся холодок шелковой рубашки, а уха – едва слышный шепот Алекса:
– Подыграй, а то хуже будет!
Я бы спросила, в чем подыграть, но следующий возглас – снова мамин – все прояснил.
– Обручились втайне и думали, что родители ничего не узнают!
Поддержка соседа пришлась как нельзя кстати – если бы не он, я бы просто рухнула от такого заявления. Какое обручение? Откуда они это взяли?
– А мы вот узнали! – «обрадовал» папа.
– Да уж, не умеет молодежь конспирироваться, – весело продолжил Фрэйл-старший и лукаво мне подмигнул, – да и я во вторник на редкость удачно в редакцию заглянул. Плотнее, дети мои, надо двери закрывать, плотнее! А то ведь не только свои секреты случайным ушам доверите, но и рабочие.
Вторник… вторник… Неужели дядя Рихард подслушал разговор с Джайсом?! Ту часть, где мы с соседом именовали друг друга женихом и невестой?! О, Пресветлая Дева, только этого не хватало! Я тихонько застонала, осознавая масштабы бедствия, а Фрэйл-старший все говорил и говорил, раскрывая детали катастрофы:
– Я уж сразу вас журить не стал – поспешил домой, чтобы с остальными поделиться счастливым событием.
Захотелось куда-нибудь скрыться, спрятаться. Где угодно, пусть даже на груди у гадкого Алекса, который каким-то чудом раньше меня догадался, о чем толкуют родители.
– Глядите, как застеснялась! – умилилась мама. – Как от нас таиться, так она смелая, а как признаваться – так сразу лицо прячет.
– Вы лучше поглядите, какая пара красивая! – Внесла предложение леди Манола. – А уж какие детки получатся!
Мое надрывное «ы-ы-ы» поглотила рубашка соседа. Как ни страшно было разочаровывать сразу четверых самых близких людей, но уж лучше сейчас, чем позже, когда они уже успеют придумать имена гипотетическим внукам. Я зажмурилась, собираясь с духом, чтобы оповестить родителей об их заблуждении, но тут по спине успокаивающе пробежались теплые пальцы Алекса.
– Мы планировали рассказать вам все на следующих выходных, – заявил он, отсекая возможность признаться в невольном обмане. – Устроить ужин в «Венке» и сообщить, что Мэнди согласилась стать миссис Фрэйл-младшей.
– Ну, раз уж мы и так все знаем, то целую неделю ждать не будем, – провозгласил дядя Рихард. – У меня есть идея получше! Сейчас я все устрою, – добавил он и поспешно пошагал куда-то за колонны.
– Сынок, а почему ты не подарил невесте кольцо? – нахмурилась Манола.
– Не успел, мама, – повинился Алекс – кроткий, как набедокуривший школьник.
Я уже отчаялась повлиять на ситуацию и просто обреченно молчала, даже примерно не представляя, как выпутываться из ситуации.
– Вот уж точно оболтус! – припечатала леди Фрэйл. – Но оно и к лучшему – все равно Аманда должна носить это. – С этими словами она стянула с пальца изящное колечко с крупным светло-желтым камнем и протянула его сыну.
– Как скажешь, мама! – улыбнулся этот болван, забирая перстень.
– Ты что делаешь? – на грани слышимости прошипела я, приподнявшись на цыпочках к уху соседа.
– Не переживай, Одуванчик, я все решу, – прошептал он, склонившись ко мне, и неожиданно коротко поцеловал в губы. Пока я ошарашено хлопала ресницами, Алекс, уткнувшись носом в мои волосы, продолжил тихо обещать: – Все будет хорошо! Спорить с ними здесь и сейчас себе дороже. Немного подыграем сегодня, а потом, когда эмоции схлынут, со всем разберемся.
– Правда, они милые? – воскликнула мама.
– А сейчас станут еще милее, – заявил вернувшийся дядя Рихард. – Пойдем-ка со мной, молодежь!
Бежать было некуда, да и рука соседа обвивала талию, надежно прижимая меня к его боку, – пришлось покорно тащиться за Фрэйлом-старшим и взбираться на островок. Если бы не вызванная шоком заторможенность, я бы, конечно, сообразила, к чему все идет, и попыталась, если не скрыться, то хоть в обморок грохнуться. Но я не поняла, пока не стало поздно. Пока над притихшим залом не прогремел усиленный магией ораторского помоста голос дяди Рихарда.
– Дамы и господа, – начал он, – мы хотели бы, воспользовавшись случаем, в присутствии всех вас огласить помолвку моего сына Александра Фрэйла-младшего и прелестной мисс Аманды, единственной дочери присутствующего здесь мистера Райта из Лайтхорроу. В знак серьезности намерений молодые люди обменяются кольцами и подпишут предварительное соглашение.
Полагаю, в тот момент, когда Алекс надевал мне поверх перчатки перстень, мои глаза были круглее любого кольца. Но еще больше они округлились, когда он достал из кармана печатку с резным сапфиром и сунул ее мне, предлагая украсить этим массивным символом несвободы его руку. Наверное, на этом дурацкое обручение и застопорилось бы, но тут мой взгляд, обегавший в поисках спасения зал, выловил в толпе перекошенную досадой кукольную мордашку герцогини, и швыряться перстнями я мигом передумала. Подумаешь, фиктивная помолвка! Зато я смогу на законных основаниях держать соседа подальше от цепких лапок сирены, по крайней мере сегодня.