К 1942 году Тьюринг решил большинство теоретических задач, которые ставила «Энигма». Поскольку теперь и США были готовы бросить на дешифровку кодов огромные ресурсы, Тьюринга командировали в Вашингтон, где он помог американцам создать собственную «Бомбу» и начать отслеживать сообщения «Энигмы». Затем Тьюринг отправился в Нью-Йорк, где его привлекли к работе над другим сверхсекретным проектом по дешифровке речи в Лабораториях Белла, которые тогда располагались в Гринвич-Виллидж, неподалеку от пирсов на реке Гудзон. Во время работы в Лабораториях Тьюринга начал занимать вопрос, которому была посвящена вся его послевоенная деятельность: можно ли создать искусственный мозг? Как-то раз Тьюринг поверг в ступор всю администрацию Лабораторий, заявив своим громким, пронзительным голосом: «Создание мощного мозга меня не интересует. Мне достаточно создать всего лишь посредственный мозг, примерно как у президента Американской телефонно-телеграфной компании».
Ранние работы Тьюринга открывали манящие перспективы: не исключено, что мозг похож на универсальную машину Тьюринга. Разумеется, на вид мозг больше напоминает холодную овсянку, а не машину. Но Тьюринг предполагал, что способность мыслить мозгу придает его логическая структура, а не физическое воплощение. А тогда создание универсальной машины Тьюринга позволило бы стереть грань между механическим и разумным.
В 1945 году Тьюринг составил план создания компьютера, где было предусмотрено все – от абстрактной структуры до принципиальных схем и сметы примерно в 11 200 фунтов стерлингов. После войны Тьюринг работал в Британской национальной физической лаборатории, где нечего было и мечтать о таких деньгах, как у американцев, однако он был готов действовать даже в таких стесненных обстоятельствах. Например, когда Тьюринг обдумывал устройство компьютерной памяти, то самым очевидным вариантом накопителя для хранения данных было устройство, где данные принимали форму колебаний в жидкой ртути. Однако Тьюринг рассудил, что джин в этой роли ничем не хуже и гораздо дешевле. Однажды он увидел в поле брошенную водопроводную трубу и попросил коллегу помочь притащить ее к себе в лабораторию: в «железе» компьютера нашлось место и для нее. Руководство Национальной физической лаборатории относилось к его занятиям без энтузиазма, так что в конце концов Тьюринг принял предложение перенести строительство компьютерного прототипа в Манчестерский университет. Тьюринг приехал в этот мрачный северный промышленный город в возрасте 36 лет, нашел его «грязным» и отметил, что мужчины в Манчестере в основном невзрачны.
Несмотря на увлечение инженерными подробностями, в компьютере Тьюринга интересовали в первую очередь философские вопросы. «Меня больше занимает не практическое применение вычислительных машин, а возможность создания моделей мозговой деятельности», – писал он другу. Тьюринг выдвинул гипотезу, что компьютеры, по крайней мере, поначалу, смогут решать лишь чисто символические задачи, не предполагающие никакого «контакта с внешним миром»: математические, крипто-аналитические и шахматные – Тьюринг сам написал (на бумаге) первые программы для игры в шахматы. Однако он мечтал о том дне, когда машина сможет симулировать ментальные способности человека настолько хорошо, чтобы возник вопрос, способна ли она мыслить. В статье, опубликованной в философском журнале Mind, он описал ставший сегодня классическим «Тест Тьюринга»: компьютер можно будет назвать разумным, если он сможет обмануть собеседника и тот примет его за человека, скажем, во время диалога по телетайпу. Тьюринг утверждал, что единственный способ узнать, что другие люди разумны, – это сравнить их поведение со своим, поэтому нет никаких резонов относиться к машинам как-то иначе.
По мнению Дэвида Ливитта, сама мысль, что компьютер притворится человеком, аналогична мысли, что гомосексуал «сойдет за» гетеросексуала. Пожалуй, способность искать во всем психологически-сексуальный подтекст у Ливитта все же гипертрофирована. (Когда в статье в журнале Mind Тьюринг пишет об определенных человеческих способностях, что трудно представить себе, чтобы они развились у машины – например, способность «любить клубнику со сливками» – Ливитт видит здесь «зашифрованное сообщение о вкусах, которые Тьюринг предпочитает не называть».) Однако Ливитту в целом удалось дать живой и образный портрет Тьюринга как человека. Не далась ему техническая сторона вопроса. Его объяснения, полные лишних деталей, которые математики называют «шерстью», путаны и пестрят ошибками. Когда Ливитт пытается описать, как Тьюринг решил проблему разрешимости, то неправильно понимает главную идею «вычислимого числа». Рассказывая о ранних логических трудах Курта Гёделя, Ливитт утверждает, что в них было установлено, что система аксиом Principia Mathematica Бертрана Рассела и Альфреда Норта Уайтхеда была «противоречива», в то время как Гёдель ничего подобного не доказывал, а определение так называемого числа Скьюза у Ливитта полностью переврано. Хотя видно, что Ливитт предпринял доблестную попытку овладеть материалом при подготовке книги, его попытки объяснить суть дела лишь раздражают посвященных и озадачивают новичков.
При всем при том надо воздать ему должное: планку для Ливитта подняли очень высоко. В 1983 году математик Эндрю Ходжес выпустил книгу «Вселенная Алана Тьюринга», одну из лучших научных биографий, которая до сих пор остается главным источником для всех последующих работ о жизни Тьюринга. В 1987 году на Бродвее состоялась премьера спектакля по великолепной пьесе Хью Уайтмора о Тьюринге «Взломать код» с Дереком Якоби в главной роли (Whitemore, H., Breaking the Code). Оба этих произведения не только уловили драму жизни Тьюринга, но и просто и понятно рассказали о его технических достижениях. Уайтмору удалось чудесным образом сжать описание проблемы разрешимости и взлома «Энигмы» в два-три лаконичных монолога без особых искажений (напротив, фильм «Игра в имитацию» с Бенедиктом Камбербетчем в роли Тьюринга, снятый в 2014 году, недопустимо вольно трактует как подробности биографии Тьюринга, так и его криптографические достижения: человек, которого все современники единодушно называли искренним и остроумным и подчеркивали, как щедро он делился своими идеями с коллегами, в фильме показан безъюморным и даже трусоватым занудой).
Тьюринг прожил в Манчестере остаток жизни. Он купил домик в пригороде и каждый день проезжал на велосипеде десять миль до университета, а в дождь надевал нелепый желтый клеенчатый плащ и шляпу. Номинально он был заместителем директора вычислительной лаборатории (где был разработан первый в мире коммерческий электронный компьютер), однако увлекся еще и фундаментальной загадкой биологии: как так получается, что живые существа, зарождающиеся в виде скопления одинаковых клеток, впоследствии приобретают столь разные формы? Тьюринг составил системы уравнений для моделирования процесса морфогенеза и применял для их решения прототип компьютера; и когда он сидел за приборной панелью и переключал рычаги и кнопки управления машиной, то, по выражению одного коллеги, был похож на органиста.
Незадолго до Рождества 1951 года Тьюринг шел по Оксфорд-стрит в Манчестере и случайно обратил внимание на 19-летнего рабочего Арнольда Марри. Эта встреча привела к роману, и Марри несколько раз приходил к Тьюрингу домой, ужинал с ним и оставался на ночь. Через месяц Тьюринга пригласили на ВВС для участия в радиодебатах по вопросу «Можно ли сказать, что автоматические вычислительные машины мыслят?» (благодаря британским газетам Тьюринг успел завоевать некоторую сиюминутную популярность за свои соображения об искусственном интеллекте). После эфира одной из передач цикла Тьюринг вернулся домой и обнаружил, что его дом ограбили. Он заподозрил, что грабителем был приятель Марри, который был уверен, что гомосексуал не станет обращаться в полицию.
Однако Тьюринг обратился. Поначалу он пытался придумать правдоподобное объяснение, откуда ему известно, кто его ограбил, но затем по доброй воле рассказал ошеломленным детективам о своих отношениях с Марри. Против Тьюринга выдвинули обвинение в «грубой непристойности» по тому же закону от 1885 года, по которому был осужден Оскар Уайльд. Подобные преступления карались двумя годами тюрьмы, однако судья учел выдающиеся интеллектуальные достижения Тьюринга (хотя и не знал ничего о его занятиях во время войны) и вынес решение об испытательном сроке под надзором полиции при условии, что Тьюринг «пройдет лечение у врача соответствующей квалификации».
Лечение полагалось гормональное. Незадолго до этого американские исследователи пытались «обратить» гомосексуальных мужчин в гетеросексуальность инъекциями мужских гормонов, согласно теории, что они страдали дефицитом мужественности, однако это неожиданно привело лишь к усилению влечения к своему полу. Тогда применили противоположный подход. Гомосексуалам вводили большие дозы женских гормонов, и оказалось, что это убивает либидо всего за месяц. Химическая кастрация, как обнаружил Тьюринг к вящему своему унижению, привела к временному увеличению груди, а мускулистое тело спортсмена покрылось слоем жира.
Новость об осуждении Тьюринга не привлекла всенародного внимания. Мать, с которой он с годами стал очень близок, отнеслась к произошедшему с сочувствием, но, похоже, давно ожидала чего-то подобного. Коллеги отмахнулись – мол, это «типичный Тьюринг». Въезд в США ему запретили как преступнику, обвиненному в «аморальности». Но в апреле 1953 года, когда испытательный срок закончился, а последствия гормонального лечения сошли на нет, Тьюринг отправился путешествовать по Европе в поисках романтических связей. Его положению в Манчестере ничего не грозило: университет создал для него особую должность лектора по теории компьютерных технологий, что привело к повышению жалованья. Тьюринг мог без помех продолжать занятия математической биологией и изучать искусственный интеллект, к тому же его очень радовало, что в среде логиков все чаще и чаще упоминаются «машины Тьюринга».