— Думаю, твоя идея выйти в долину в другом месте по-прежнему актуальна. Если они скопятся на месте гибели заслона, то мы должны оказаться у них за спиной. И напасть внезапно и в тыл. Как думаешь, Карло? — Аббас признавал авторитет Карло как тактика схваток, его мнение было для Бара куда важнее мнения его подручных. Опыт не пропьёшь, а у старикана этого опыта на троих припасено.
— Согласен! Буратино — задача не меняется, вы с Арти ищете удобный выход в долину подальше отсюда, потом ведете нас. И без самодеятельности в этот раз!
Так что пока Серые под командой Шашеро и Чен со своим роботом шли в долину, бродяги из Вена-Полиса готовили им бяку. Они шли почти навстречу диким, но отделенные сдвоенной горой, при этом не пылали желанием встретиться до срока. По сути, карты уже сданы, игра не просто началась, она практически сделана, просто кое-кто еще не знает сданных карт. Если быть точным в выборе метафоры, то у каждого игрока была своя колода в рукаве, свой нож в кармане, и свой пистолет под мышкой. Настоящие игроки иначе за игру не садятся:
— У меня каре на тузах!
— У вас каре, а меня пистолет.
— У вас пистолет, а у меня свояк в полиции.
— У вашего свояка начальник мой дядя.
— Пас!
Когда Шашеро со своим отрядом подошел к входу в долину, он решил, что разводить маневры поздно, и повел бойцов клана к месту засады, где заслон как пробка во фляге держал уродов в той западне, в которую они залезли, пытаясь спасти свои жалкие шкуры. Печаль его была безмерна в пределах разумного, когда глазам Серых предстали обобранные трупы сокланов. Убили и надругались над телами. Кроме городских бродяг это сделать было некому — в зону боевых действий против уродов члены других кланов полезть без приглашения не могли. Такой уж порядок в Пустоши: начал охоту на уродов в своих землях — ты в своем праве. Упустил на чужую территорию, извини-подвинься, теперь их будут загонять другие кланы. Совместные действия могут иметь место только, если противник слишком силен и твой клан просит помощи, вернее предлагает совместную охоту. Просить что-то в Пустоши западло, как говорят бандиты.
— Они прошли через нашу засаду! Они убили всех! Догнать, смерть! — Кричали самые быстрые умом и горластые.
— Здесь нет следов, уроды не спускались в долину! — закричали самые глазастые через некоторое время.
— Заткнулись все! — Скомандовал всем Шашеро. — Я думать буду.
Подумать было над чем. Выходило, что надо лезть в горы, чтоб отыскать уродов, следов которых не нашли в долине. Да и встретили бы они бродяг, когда шли сюда. «По времени не могло так получиться, чтоб убежали враги, обязательно бы мы на них наткнулись!» — сам себе авторитетно заявил вождь. И вынужден был согласиться с собой же. Но что-то мешало, что-то беспокоило на уровне чуйки. Так бывает, когда выслеживаешь добычу, крадешься к ней… а потом возникает стойкое ощущение, что добыча ты сам. И Шашеро в таких случаях не отмахивался от чуйки, даже не пытался выяснить, не обманывает ли его ощущение опасности. Он в таких случаях тихонечко уползал, не уведомляя никого, если охотился в команде. Может, потому и жив до сих пор, что не стеснялся отступать порой. «Надо идти в горы» — слова, опять сказанные вслух самому себе, прозвучали неубедительно.
В итоге вождь велел или предложил своему спутнику попробовать просканировать окрестности, раз он такой умный и такой опытный в части цифровых технологий. Одновременно с этим Шашеро послал пару разведчиков проверить вероятное местоположение противника. А всем остальным скомандовал разбивать лагерь и устраиваться на ночевку. Что-что, а устраиваться на ночевку рад любой путешественник или воин. Эта команда самая ожидаемая и любимая, она входит в топ-три в числе таких команд как «привал» и «отбой». Тем более, что люди Пустоши долго не выбирают место, куда можно кинуть циновку или шкуру. А где шкура, там и костерок. Костерок — значит, ужин. Ужин сам по себе счастье, а если потом не в патруль, то вообще фарт! А вот эти танцы вокруг умываний, постирушек, выкапывания ямок под отхожее место — это всё мимо, чай не в армии каких-нибудь древних вояк.
Час еще не прошел, а пятачок травы среди гор уже уютно пахнет дымом костров, едой и говнецом, чего уж скрывать. Тела неудачников из засады повторно облутаны на предмет чего-нибудь полезного для жизни, снесены в закуток между валунов и закиданы камнями, которых вокруг полно. И вони меньше, и дружеский долг отдан, и звери не растащат прямо этой ночью. Постепенно всё стихло, только шепот бедолаг, назначенных в дозор да тихие звуки шагов робота, за каким-то хреном шарящегося по окрестностям. Спокойной ночи, дети Пустоши. Уж на что я автор, но и то считаю, что мешать спать воинам, отмахавшим столько миль по предгорьям, — это бесчеловечно.
Глава 26Чего хотят роботы
Чен был китайцем не по названию банды, он был самым настоящим китайцем. То есть по крови, по облику, по всему. Впрочем, как и остальные члены их банды. В отличие от представителей многих других народов китайцы, оказавшиеся в Евре в момент катастрофы и пережившие её, достаточно быстро скучковались по национальному признаку. Нельзя сказать, что это им сильно помогло в деле выживания, но факт остается фактом. Кто-то незнакомый с реалиями послевоенного восстановления может задаться вопросом, мол почему это сплоченность по национальному признаку не плюс в выживании? Вроде бы самое то! А вот нет. Среди тех, кто выжил, однородная группа людей с характерной внешностью стала очень раздражающим фактором. Тем более, что собирались в плотную стаю на чужой территории представители мутного государства, активно поучаствовавшего в ядерной войне. Сейчас та острота восприятия вроде уже спала, но именно, что вроде. Китайцев другие банды не любили, они отвечали взаимностью, от войн на уничтожение в Вена-Полисе этот чужеродный элемент спасало только негласное табу на смертоубийство, разлитое в обществе.
Чену было не привыкать чувствовать себя чужаком, он игнорировал косые взгляды диких и разговаривал только по делу и только с Шашеро. И со своим андроидом. Впрочем, разговоры с последним сводились к командам одного и докладам другого. Вчера, когда прибывший на место засады сборный отряд зафиксировал смерть всех бойцов заслона, китаец тут же послал своего «носильщика» на разведку. Если точнее, то покрутиться вокруг и просканировать ближайшие подходы на предмет тепловых или электромагнитных аномалий, которые могут трактоваться как люди и механизмы.
За ночь противник не объявился, Арлекин тоже не обнаружил ничего подозрительного. Вот и следопыты, вечерком пробежавшиеся по возможному маршруту противника, тоже ничего не нашли. Отсутствие результата поиска в данной ситуации — это не плохо, скорее наоборот — признак того, что в ближайшее время и их отряд не подвергнется нападению и расстрелу со стороны неизвестного врага. То есть, вполне известного, всякий понимал, что тут приложили руку те самые уроды из мегаполиса, на которых устроили охоту люди Пустоши. Те, которые ходят как у себя дома, которые сожгли одну робособачку и угнали с непонятной целью вторую.
То есть какой-то след был. Разведка с уверенностью смогла сказать, что впереди среди скал находится место ночевки неприятеля. Отходы жизнедеятельности, то есть мусор, какашки, обрывки веревки и упаковок сухпайков еще довоенного производства дают почву для предположения, что в отряде том четыре человека. Скорее всего. Охотники, естественно, доложили другими более простыми словами, но смысл был тот же:
— Шашеро, вроде как четыре урода ночевали там. По одной кучке отложили, ну и заодно мы нашли вроде как восемь упаковок от армейской жрачки.
— Хочешь сказать, мы всего четверых пытались обложить тогда перед долиной? И они так вот легко и просто завалили пятерых наших, сидящих в засаде? Не вдупляю я чой-то! Наших пятеро пряталось в засаде на четверых, а потом все полегли, так что ли?
— Ну или так.
— Или как?
— Или они разделились. Эти лёжку устроили, кричали, песни пели… А пока наши их лагерь палили, второй отряд подошел сзади и всех перестрелял из пневматики. Они ж все хитрые в этих своих городах, до ветра спокойно не сходят, специальную стенку ищут, чтоб на неё отлить.
— Это они, чтоб на них ветром струю не загнуло. Мне кто-то рассказывали.
— Хорош уже! А вообще ты неглупый вариант описал, Калеб. Могли и так уроды сделать. — И дикий, названный Калебом тут же посмотрел орлом на своих товарищей. Видать нечасто его заставали за описанием неглупых вариантов. — Мы за ними сможем пройти?
— Не! Нереальная затея! Ноги переломаем.
— А эти как же шли?
— Похоже, кто-то на костылях вверх залезал, а потом лебедкой остальных подтягивал в самых сложных местах. А еще в одном месте заметили от робособаки нашей следы. Явно она буксовала на крутогоре.
— Вот твари! Значит, каноид наш у них.
— Так ты это и говорил, Шашеро. Чего снова удивляешься?
— То я говорил, предполагал. А вот теперь знаю. Разница! — И вождь махнул рукой, привлекая внимание Чена, — слышал, что говорят. Наш робот с ними бегает.
— Значит, моя не зря с вами пошёл. Очень уж охота посмотреть, кто это научился перехватывать роботов уважаемого Умника.
— Это был мой робот, я заплатил за него!
— Моя хотеть сказать, кто-то взломал робота, которого собрал уважаемый Умник. — Периодически китайцы включали акцент, при этом никто не мог сказать, зачем они это делают и в каких случаях у них это включается. К этому привыкли в Вена-Полисе и принимали как данность. А в Пустоши люди вообще не заморачивались правильностью речи и соблюдением её норм. Тебя люди понимают, этого достаточно. Не для счастья, а чисто донести свою мысль.
— Я думаю, мы всё-таки не полезем в горы, они непроходимые. Вернемся назад в долину, а уже там… У тебя будет возможность поискать и робособаку, и тех, кто её украл.
Этот разговор был вчера, а сегодня люди Пустоши вернулись в низ, туда, где можно нормально передвигаться. Они хорошо знали свои горы, тут какое дело: знаток гор — это не тот, кто лезет очертя голову туда, куда козы лезть боятся. Как раз наоборот, знающий человек прежде всего знает, куда лезть не нужно. Поэтому новый лагерь был разбит неподалеку от окончательно разрушенного поселка, в котором этим тупым уродам понадобилось сносить последний условно целый дом. Ну и новая засада, направленная на тех, кто попытается выбраться из каменного мешка. И боевое охранение, чтоб прикрыть отряд от тех, кто мог ходить по долине. Чтоб не ударили как прошлый раз — в спину.