Ну да, нарядом больше, нарядом меньше — какая, в сущности, разница?
— Вовка, ты вообще спал? — выбравшийся из своей берлоги Камбулат окинул меня взглядом.
— Часа два. Может, два с половиной. Лучше, чем могло бы быть, хуже чем… — Я лишь махнул рукой, закончив шнуровать ботинки и поднимаясь с кровати. — В общем, прорвемся. Не впервой.
— Вы меня так в гроб загоните, — буркнул Корф, подбирая упавшее полотенце. — Ладно, пошли намывать физиомордии.
Утренние ритуалы в располаге не отличались изменчивостью, так что я делал все на автомате. И даже успел в очередной раз прокрутить в голове вчерашние приключения.
Ночь в коридоре здания на Фонтанке, допрос и странный разговор на третьем этаже до сих пор не давали покоя. Нет, я и сам собирался отыскать Распутина, пока он не отыскал меня, но раньше я намеревался заняться этим по собственной воле. А теперь получалось так, что я должен Мещерскому. И снова — благодаря младшему Морозову… в каком-то смысле. У меня и раньше было к нему немало вопросов, а за прошедшие сутки их стало чуть ли не вдвое больше. И получить ответы было бы очень интересно.
Если его сиятельство, конечно, сочтет нужным их давать…
Умывальная комната встретила привычным шумом воды, шутками и спорами. Невесть каким образом обогнавший нас Поплавский с неистребимо-вечным оптимизмом уже пытался острить, будто и не было бессонной ночи, а Корф, нахмурившись, тер глаза и зевал. Рядом кто-то обсуждал тренировку на плацу, кто-то — новую задачу на тактике…
— Слушай, это получается, проскочили, что ли? — Ко мне подошел мрачный Камбулат. — Как так-то? Я уже мысленно домой ехал. А тут… Ни наряда, ни вздрючки…
— Сплюнь, боец! И запомни, — Поплавский легонько шлепнул Камбулата мокрым полотенцем по спине. — наряд неотвратим и неизбежен. Как рок. Как судьба. Рано или поздно он тебя все равно настигнет. Вопрос только в том, когда именно.
— Да ну тебя, — Камбулат отмахнулся. — Я, вообще-то серьезно. С кем ты там говорил, Вовка? Куда тебя дернули?
Я бросил взгляд на товарища, молча умывая лицо холодной водой.
Сказать что-то? Или отшутиться? Вздохнув, я потянулся за полотенцем.
— И вот он опять, — проворчал Камбулат. — Опять молчит. А ведь знает что-то, как пить дать.
— Есть многое на свете, друг Горацио… — замогильным голосом прогудел Полавский, дурачась.
Вот у него ко мне никаких вопросов не возникало. Может, в благодарность за то, что я не задавал их ему?
— Ладно вам, — буркнул я. — Давайте на выход, а то сейчас Медведь лютовать начнет.
После зарядки нас ждал сюрприз. Как только курсанты вышли на построение, и дежурный доложил о готовности, перед нами возник начальник училища. Неторопливо прошагал вдоль края площадки, заложа руки за спину, и остановился прямо напротив нашего отделения.
Выглядел Разумовский, как и всегда безупречно. Идеально начищенная обувь, отглаженные брюки, пальто с двумя рядами золотых пуговиц… Но сегодня в самой его позе было что-то необычное, будто его сиятельство нервничал. И заметно — хоть и пытался скрывать. Будто готовился то ли к неприятностям, то ли к чему-то особенно важному.
А может, и к тому, и к другому одновременно.
— Ну, вот и все, — откуда-то сзади послышался обреченный голос. — Сейчас нас…
— Цыц!
Я наугад ткнул локтем назад, и Корф умолк. А Разумовский еще раз осмотрел строй, задержавшись на мне взглядом, и заговорил.
— Господа курсанты! Сегодня у меня для вас важная новость. В ближайшие дни в столицу прибывает важный гость — его светлость герцог Брауншвейгский и Люнебургский, Георг Вильгельм из рода Вельфов.
Едва слышные перешептывания в задних шеренгах тут же стихли. Кто-то вскинул брови, кто-то обменялся взглядами. Имя заграничной персоны звучало важно, но вряд ли хоть кто-то из курсантов или даже дежурных офицеров, замерших на самом краю плаца, догадывались, в чем дело.
— Иностранная делегация прибывает к нам в рамках обмена опытом, и некоторое время герцог с товарищами и свитой будет нашим гостем, — продолжил Разумовский. — Его светлость изъявил желание и обратился ко мне с просьбой разместиться прямо здесь, в расположении Корпуса. А это значит, что некоторое время рядом с вами будут жить и тренироваться курсанты и офицеры военных училищ сразу нескольких европейских держав.
— Ну ни хрена ж себе… — одними губами прошептал Поплавский.
Снова пауза. Разумовский обвел взглядом строй, будто пытаясь отыскать особо непонятливых, до которых каким-то образом мог не дойти смысл сказанных слов. Потом глубоко вздохнул, качнул головой и произнес уже тише, без напускного театрального пафоса:
— Так что, господа курсанты, не подведите. Уж не знаю, за что нам такая честь, но посрамить славную морскую школу никак нельзя, сами понимаете. Так что…
Я думал, что его сиятельство не поленится расписать кары, которые непременно будут ждать нарушителей дисциплины и распорядка, но он решил обойтись общими словами. И только после этого прозвучала фраза, которую я слышать не хотел… Но подозревал, что услышу, с того самого момента, как Разумовский появился на плацу.
— Курсанта Острогорского попрошу остаться после построения.
Поплавский, стоявший в шеренге впереди, еле сдержал ухмылку. Камбулат закатил глаза, но промолчал.
Разумеется, снова Острогорский. Разве иначе у нас бывает?
Когда все потянулись обратно в здание Корпуса, я обреченно направился к Разумовскому. Тот дождался, пока поблизости не останется лишних ушей, и только тогда заговорил:
— Острогорский, ты понимаешь, что я тебя не просто так позвал?
— Так точно, ваше сиятельство.
Я подавил вздох и уже приготовился к предстоящей казни, однако Разумовский внезапно заговорил совсем не о нашем ночном приключении.
— Хорошо. Тогда слушай внимательно. Герцог этот свалился, как снег на голову. Понятия не имею, зачем он пожаловал и что забыл в Корпусе, но чем меньше эта делегация будет тут шляться — тем лучше.
Его сиятельство явно лукавил: об истинной причине визита герцога он если и не знал, то уж точно догадывался. И именно поэтому хотел заранее подстелить соломки и избавиться от возможных неприятностей, коих могло случиться великое множества. Как за стенами Корпуса, так и прямо здесь, в располаге.
— Потому слушай задачу, — продолжил Разумовский уже вполголоса. — Тебе и твоей честной компании поручается приглядывать за дорогим гостем. А лично ты, Острогорский, должен ему стать другом, товарищем, братом и нянькой в одном лице. Полномочия получаете самые широкие. Освобождение от занятий, увольнительные, что хочешь — только чтобы от герцога — ни на шаг. Все ясно?
— Э-э-э… — сказать, что моему удивлению не было предела, значит не сказать ничего. — Позволите вопрос, ваше сиятельство?
— Позволяю.
— Почему мы?
— Потому что герцог и ваша банда — ровесники. Шпиков к делегации уже наверняка приставили, но от них толку… — Разумовский махнул рукой. — А вы с товарищами, хоть и любите шороху навести, но при этом с головой дружите. А если серьезно — сам понимаешь, в столице сейчас бог знает, что творится. То взрывы, то террористы эти, то еще черт знает что…
— То есть, вы хотите сказать, что его светлости понадобятся телохранители?
— Надеюсь, что нет, — нахмурился Разумовский. — У него и своих хватает — одних генералов целая свита. Так что нужны скорее, товарищи. Люди, которые помогут освоиться. Объяснят традиции, покажут Петербург.
Я представил Поплавского, знакомящего герцога Георга-как-его-там из рода Вельфов с местными обычаями и с трудом сдержал улыбку. Ну, по крайней мере, скучно его светлости точно не будет.
Вот только остается вопрос: как совместить все это с задачей, которую передо поставил Мещерский и которую и мне самому нужно решать как можно скорее, пока старший Распутин не начал болтать?
Ладно. Что-нибудь придумаем. В остальном — неожиданное, но в каком-то смысле даже приятное поручение.
— Задачу понял. Разрешите приступить к подготовке? — обратился я к Разумовскому.
— Разрешаю, — кивнул тот. — Только это… господа курсанты, давайте там без фанатизма, хорошо? И если что — сразу бегом докладывать. Не дежурному офицеру, а мне лично. Все понятно?
— Так точно, — кивнул я. — Без фанатизма, если что — докладывать лично.
— Именно. — Разумовский чуть склонил голову. — Приступаете завтра, как только — так сразу. А сейчас — давай-ка на занятия.
Я взял под козырек, развернулся и отправился к дежурному, а потом в классы. Сегодня общих занятий у первых двух курсов не было, а второй еще перед завтраком угнали куда-то на выезд, так что нормально поговорить с друзьями удалось только вечером, после занятий.
— Ну что? — первым подал голос Камбулат, когда я завалился в блок. — Чем порадуешь?
— А ведь ты знаешь… — протянул я. — Скорее всего, действительно порадую.
Когда я изложил суть задачи, господа унтер-офицеры тут же пришли в веселое расположение духа. Особенно Поплавский.
— К нам приехал северный посол… Рыжий, необъезженный осел… — дурашливо пропел он, взяв на гитаре несколько аккордов.
Один Корф нахмурился и сидел мрачнее тучи.
— Антош, ты чего, братское сердце? — Камбулат звонко хлопнул его по плечу, заставив поморщиться. — Тебе чего не нравится?
— Да ну… Опять беготня эта… А учиться когда? Я и так экзамены еле сдал.
Мы дружно закатили глаза.
— Еле сдал — и все на «отлично»… Антоша, нам доверил важнейшее задание сам начальник Корпуса! — подняв палец, проговорил Поплавский. — А значит, что? Значит, на время нашей великой миссии к нам будут применены некие послабления. Не боись, боец! Нормально все будет!
— Угу, вчера вы тоже так говорили, — буркнул Корф.
— Ну и каков план? — Камбулат развалился в кресле, покачивая ногой.
— План прост, — пожал плечами я. — Антош, тебе задача. Лезь в сеть и найди все, что сможешь на этого герцога. Что любит, чем увлекается… Да вообще все! Надо понять, с кем нам предстоит иметь