Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 — страница 112 из 168

Возведение сказок Пушкина к иностранным источникам – вредная теория, требующая всяческого порицания и осуждения. Однако подобное преклонение перед западноевропейской культурой имеет место и в других работах проф[ессора] Азадовского»[1132].

Несмотря на то что группа видных фольклористов, в которую вошли П. Г. Богатырев, Н. К. Гудзий[1133] и др., написали в ЦК ВКП(б) письмо-опровержение, никаких последствий оно не вызвало[1134].

Еще одним известным проработчиком в области фольклора был соавтор В. М. Сидельникова[1135], доцент и заместитель декана филологического факультета МГУ, знаток атеистического фольклора С. И. Василенок[1136]. 15 ноября 1947 г. «Литературная газета» поместила его статью «Министерство высшего образования поощряет низкопоклонство»[1137], главной мишенью критики которой был профессор филологического факультета МГУ, известный славист П. Г. Богатырев, после появления этой статьи уволенный из Московского университета. Отметим, что в этой статье С. И. Василенок не касался профессоров Ленинградского университета, зачищая лишь свое высшее учебное заведение. По-видимому, важной причиной этого было то обстоятельство, что в тот момент А. А. Вознесенский был еще «в силах» и, занимая пост вице-президента Общеславянского комитета, играл большую роль в советском славяноведении и по этой линии был автору хорошо знаком[1138].

Но это была лишь передышка. В результате серьезного идеологического давления ленинградская фольклористика испытала наиболее серьезный удар: основанная в 1934 г. кафедра фольклора ЛГУ была в 1949 г. ликвидирована и не восстановлена до сего дня[1139]. В 1950 г. М. К. Азадовский констатировал: «Не стало науки о фольклоре. Недаром же никто не хочет заниматься ею»[1140]. Год спустя он еще более укрепился в своем мнении: «Более жалкое зрелище, чем то, в каком находится сейчас наша наука, трудно представить»[1141].

Вак в идеологической системе координат

Не могла оставаться безучастной в деле формирования нового облика советского ученого и Высшая аттестационная комиссия при Совете министров СССР (ВАК). Утверждение ученых степеней и званий, как и в настоящее время, оставалось прерогативой ВАКа.

Учрежден ВАК был в 1932 г., а фактически его деятельность началась в 1934 г.; с самого основания ВАК примыкал к системе высшего образования и входил в подчинение органу, высшим образованием руководившему, – сперва Всесоюзному комитету по высшему техническому образованию при ЦИК СССР (так с мая 1934 г. именовался Комитет по высшей технической школе), преобразованному в мае 1936 г. во Всесоюзный комитет по делам высшей школы при СНК СССР (ВКВШ), а после его реорганизации в 1946 г. – Министерству высшего образования СССР. Подчинение ВАКа системе высшего образования было прекращено (и то на время) только в 1976 г., когда комиссия была объявлена межотраслевым органом. До 1976 г. руководителем ВАКа обычно был глава системы высшего образования, а в рассматриваемые годы неизменным председателем ВАКа был министр высшего образования СССР С. В. Кафтанов (1905–1978) – известный трибун сталинской эпохи.

Подчиненность ВАКа Министерству высшего образования СССР оказывается достаточно важным обстоятельством в контексте нашей работы. Фактическая и идеологическая сторона деятельности ВАКа, благодаря сохранившимся протоколам и стенограммам, а также значительной части аттестационных дел, оказывается намного более информативной, нежели довольно скудные по объему документальные материалы МВО СССР[1142]. Однако деятельность МВО, как и прочих союзных ведомств, контролировалась партийным аппаратом – Управлением (с 1948 г. – Отделом) пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), а с 30 декабря 1950 г. – выделенным из его состава Отделом науки и высших учебных заведений ЦК ВКП(б) во главе с Ю. А. Ждановым. Летом 1948 г. предполагалось создать в составе ЦК Отдел школ и вузов[1143], но это предложение не было реализовано, и все руководство высшим образованием оставалось в Отделе пропаганды и агитации ЦК. Таким образом, в рассматриваемые годы проводимая в ВАКе идеологическая линия, особенно жесткая в 1948–1949 гг., зависела всецело от линии партийного руководства страны, а наиболее важные вопросы решались С. В. Кафтановым как с Д. Т. Шепиловым, так и с Г. М. Маленковым.

ВАК не являлся настолько однородной структурой как МВО, поскольку де-юре был коллегиальным органом. Но если при решении научных вопросов на заседаниях ВАКа и присутствовала дискуссионность, то вопросы с идеологической подоплекой, как свидетельствуют документы ВАКа, решались однозначно и без всяких прений, согласуясь с идеологическими установками текущего момента. К тому же в состав ВАКа входили и такие известные деятели, как академик Т. Д. Лысенко, занимавший с 1948 г. должность заместителя председателя, что, несомненно, накладывало отпечаток на результаты рассмотрения диссертаций и утверждения в званиях.

Как следует из списка ВАКа, члены его представляли собой срез советского общества: здесь были не только ученые, но и сотрудники МВО СССР, работники ЦК, функционеры из Академии наук СССР… Состав комиссии периодически утверждался Советом министров СССР по представлению МВО СССР. Чтобы иметь представление о том, кто входил в ВАК, приведем списки 1941 и 1947 гг.

27 января 1941 г. Совнарком Союза ССР утвердил следующий состав ВАКа при ВКВШ[1144]:

«Т. т. Кафтанов С. В. (председатель), Агроскин И. И. (заместитель председателя), Суханов А. Ф. (заместитель председателя), Бруевич Н. Г. (заместитель председателя), Борисов М. Ф. (ученый секретарь), Акулов Н. С., Бардин И. П., Благонравов А. А., Бушинский В. П., Вавилов С. И., Веденисов Б. Н., Веснин В. А., Галеркин Б. Д., Герцен П. А., Герцензон А. А., Грабарь И. Э., Греков Б. Д., Григорьев А. А., Еголин А. М., Каиров И. А., Кирпичев М. В., Кляцкин И. Г., Колмогоров А. Н., Кончаловский М. П., Кулебакин В. С., Леонидов Л. М., Лискун Е. Ф., Линде В. В., Лысенко Т. Д., Маркус Б. Л., Мендельсон А. С., Мещанинов И. И., Наметкин С. С., Образцов В. Н., Орбели Л. А., Привалов И. И., Ротерт П. П., Сенюков В. М., Скрябин К. И., Трайнин И. П., Фейнберг С. Е., Юдин П. Ф., Юрьев Б. Н.». (Всего 44 человека.)

29 апреля 1947 г. С. В. Кафтанов огласил вновь утвержденный состав ВАКа:

«Т. т. Кафтанов С. В. (председатель), Самарин А. М. (заместитель председателя), Благонравов А. А. (заместитель председателя), Борисов М. Ф. (ученый секретарь), Агроскин И. И., Александров А. П., Алабян К. С., Аничков Н. Н., Бардин И. П., Блохинцев Д. И., Бруевич Н. Г., Бушинский В. П., Вавилов С. И., Веденисов В. Н., Виноградов В. В., Грабарь И. Э., Гращенков Н. И., Голяков И. Т., Греков Б. Д., Григорьев И. Ф., Григорьев А. А., Григорьев М. С., Еголин А. М., Заварицкий А. Н., Иваненко Д. Д., Ильюшин А. А., Каиров И. А., Каргин В. А., Кирпичев М. В., Кляцкин И. Г., Кочергин И. Г., Конобеевский С. Т., Кружков В. С., Кузьминых И. Н., Лискун Е. Ф., Лысенко Т. Д., Мещанинов И. И., Наметкин С. С., Немчинов В. С., Опарин А. И., Орбели Л. А., Островитянов К. В., Поспелов П. Н., Светлов В. Н., Сепп Е. К., Скрябин К. И., Степанов В. В., Терпигорев А. М., Трайнин И. П., Цицин Н. В., Шебалин В. Я., Юдин П. Ф., Юрьев Б. Н.»[1145]. (Всего 53 человека.)

Многие вопросы ВАК, как и сейчас, решал заранее на заседаниях отраслевых экспертных комиссий, а затем осуществлялось голосование согласно подготовленным ими заключениям. Самой большой тайной в работе этих комиссий, непосредственно влияющей на окончательное решение ВАКа, было привлечение для рецензирования диссертаций ангажированных референтов. Причем объяснялось это не столько злым умыслом, сколько распределением хорошо оплачиваемой работы среди лиц, приближенных к ВАКу и МВО. Некоторые из таких референтов были нередко сотрудниками аппарата ЦК, что еще больше добавляло идеологического давления на решение вопроса об утверждении в ученой степени или звании.

Чаще всего невозможно было предугадать, к кому из рецензентов ВАК направит диссертацию и какого мнения будут придерживаться члены отраслевой экспертной комиссии. Важную роль в этом процессе играло не только (а иногда и не столько) качество самой диссертационной работы, сколько анкетные данные диссертанта, авторитет его официальных оппонентов, место защиты диссертации…

Кроме того, в послевоенные годы уже отнюдь не препоны конкретных референтов, рецензентов и экспертов представляли наибольшую сложность при утверждении соискателей в ВАКе. Главным противником было время: оно в те годы неумолимо работало против диссертантов. Длительная бюрократическая система утверждения в ВАКе составляла обычно не менее года (мы здесь ведем речь о филологических диссертациях рядовых ученых, не связанных с ЦК ВКП(б) или МВО), а впоследствии, в связи с усилением бдительности – уже не менее полутора-двух лет; докторские диссертации в основном утверждались за год. Поскольку политический климат стремительно менялся, то и требования, предъявляемые к диссертациям, претерпевали изменения: после очередного постановления ЦК или развенчанного научного авторитета даже, казалось бы, безупречные диссертации в один миг оказывались обреченными.

Бывали и уникальные по части хронологии случаи; наиболее продолжительные будут описаны ниже, а вот одним из рекордно коротких сроков является утверждение в ВАКе докторской диссертации заместителя начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) М. Т. Иовчука на тему «Из истории русской материалистической философии XVIII–XIX вв.», защищенной им 15 ноября 1946 г. в Академии общественных наук при ЦК ВКП(б). Оппонентами на защите выступали доктор философских наук О. В. Трахтенберг, член ЦК ВКП(б) академик М. Б. Митин, директор ИМЭЛ профессор В. С. Кр