Завершалась Юбилейная сессия заседанием Ученого совета Института литературы (4–5 ноября), кульминацией которого стал торжественный вечер 5 ноября, где с докладом об историческом значении советской литературы выступил московский гость – директор Пушкинского Дома академик П. И. Лебедев-Полянский. После заседания был устроен торжественный банкет.
Еще заранее Б. М. Эйхенбаум, как любитель стихотворных экспромтов, подготовил несколько дружеских куплетов, адресованных коллегам[1739]. Однако благостное настроение присутствующих было омрачено выступлениями ораторов, прозвучавшими перед банкетом – в официальной части. Спустя два дня Б. М. Эйхенбаум запишет в дневнике:
«5-го вечер в Институте. Ужасный доклад Жирмунского о Казахских акынах – со слюнями, с низкопоклонством, с газетными фразами:
Наслушался я ныне об акыне:
Уж так и быть – акыном стану ныне!»[1740]
Осуждение академика В. В. Виноградова
Хотя настоящая работа посвящена преимущественно проблемам идеологического воздействия на литературоведение (политическая история советского языкознания интересующего периода рассмотрена В. М. Алпатовым[1741]), мы не можем обойти вниманием кампанию против академика В. В. Виноградова, работы которого находятся на пересечении языкознания и литературоведения, а личность его является ключевой для советской филологической науки.
В 1947 г. в Ленинграде тиражом 75 тыс. экземпляров вышел фундаментальный труд В. В. Виноградова «Русский язык»[1742]. Большой тираж объяснялся тем, что книга была рекомендована в качестве пособия для вузов страны. Вскоре Ученый совет Московского университета, под грифом которого была издана книга, удостоил автора премии имени М. В. Ломоносова.
Однако успех этой фундаментальной работы вскоре был развенчан. 29 ноября 1947 г. «Литературная газета» поместила статью двух соратников, бывших конструктивистов Б. Н. Агапова и К. Л. Зелинского под вполне однозначным заглавием «Нет, это – не русский язык!».
Чтобы дать представление о ее содержании, приведем выдержки из нее:
«Мы беремся утверждать, что книгу проф[ессора] Виноградова, которая называется “Русский язык”, не смогут прочесть целиком не только рядовые русские читатели, но и сами профессора (кроме разве узких специалистов-лингвистов). Она написана таким заумным языком, что целые страницы ее понять просто невозможно. Во всяком случае, для чтения этой работы о русском языке должен быть издан специальный словарь иностранных слов. А ведь книга издана массовым тиражом в семьдесят пять тысяч и рекомендована для студенчества Министерством высшего образования СССР. К книге В. Виноградова полностью относятся слова, когда-то сказанные Лениным: “Русский язык мы портим. Иностранные слова употребляем без надобности. Употребляем их неправильно. К чему говорить ‘дефекты’, когда можно сказать недочеты или недостатки или пробелы?..”»[1743].
Особый слог, вообще свойственный ленинградским формалистам, в среде которых произошло становление В. В. Виноградова как ученого, был лишь мелочью:
«За языковой одеждой с иностранного плеча у проф[ессора] Виноградова, к сожалению, кроется и нечто худшее. С трудом продираясь к смыслу сквозь частокол иностранных слов, большей частью употребляемых без всякой необходимости, сквозь перекрученные “академические” фразы, читатель начинает отмечать и вообще необыкновенное почтение профессора Виноградова ко всему иностранному и необъяснимую его заботу о том, чтобы доказать первенство иностранных ученых перед русскими даже в самых малозначительных случаях»[1744].
Но авторы не остановились на обвинении его в низкопоклонстве; они уличили В. В. Виноградова в ущербном толковании языка классиков иного полета:
«Можно привести из книги Виноградова множество примеров поразительно неуклюжего, глухого к живому смыслу слов обращения с цитатами из русских писателей, классических и современных. Но особенно возмущает читателя то, как проф[ессор] Виноградов толкует “грамматические” примеры, почерпнутые из произведений Ленина и Сталина»[1745].
Завершал статью следующий возглас:
«Книгу же проф[ессора] Виноградова с ее преклонением перед иностранщиной и лжеакадемической тарабарщиной мы не можем считать русской книгой о русском языке!»[1746]
Выход в свет такой статьи не мог произойти спонтанно. Виктор Владимирович Виноградов – декан филологического факультета МГУ, профессор Ленинградского университета, действительный член Академии наук СССР. Титул академика давал в те годы значительные преференции, среди которых был и некоторый иммунитет от критики. Но в данном случае не помогло и звание академика (авторы не случайно не упоминают об этом, называя его только профессором, здесь они следуют примеру А. А. Фадеева, который именно таким же образом критиковал «профессора В. Ф. Шишмарева»). Место публикации статьи – «Литературная газета», а также суть обвинений, главное из которых – низкопоклонство, вкупе с безапелляционностью ругательного текста создают впечатление, что статья была санкционирована (если не инспирирована) тем же А. А. Фадеевым. Кроме того, эта статья косвенно ударяла по позициям Министерства высшего образования СССР во главе с С. В. Кафтановым, рекомендовавшим книгу в качестве учебника.
Любая подобная статья традиционно порождала цепочку мероприятий – от обсуждений до откровенных проработок. Не избежал этой череды событий и академик Виноградов. Статья была обсуждена на филологическом факультете МГУ и Институте русского языка АН СССР[1747].
Отношение к В. В. Виноградову, в основном в силу его личных качеств, в Ленинграде было довольно неприязненным; особенно это проявилось после переезда Виктора Владимировича в Москву и избрания в 1946 г. академиком (при поддержке А. А. Вознесенского, а также благодаря И. И. Мещанинову и Н. С. Державину, минуя звание члена-корреспондента)[1748].
Но когда вслед за Москвой очередь прорабатывать В. В. Виноградова дошла и до Ленинграда, особенной бойни не вышло, хотя градус критики тут был выше московского.
Организатором проработки В. В. Виноградова в Ленинграде стал Ф. П. Филин, который, по примеру философской дискуссии по книге Г. Ф. Александрова, инициировал проведение в Ленинграде дискуссии по книге В. В. Виноградова. Именно подготовке предстоящей двухдневной дискуссии было посвящено 19 декабря собрание парторганизации Института языка и мышления имени Н. Я. Марра и Ленинградского отделения Института русского языка АН СССР, партячейки которых в то время были объединены в одну парторганизацию.
Основной доклад делал член партбюро ИЯМа Ф. П. Филин:
«Методологические установки В. В. Виноградова, данные им в предисловии, совершенно чужды маркс[изму]-ленинизму. Это же относится ко всей книге, хотя она и имеет большую научную ценность.
Докладчик отмечает также, что акад[емик] Виноградов предпочитает иностранных лингвистов русским, что особенно проявляется в ссылках, тщательно указывающих работы иностранных ученых, и небрежно русских. Отчетливо выступает методологическая беспринципность ак[адемика] Виноградова также в подборе иллюстративного материала»[1749].
Хотя «вопросов к докладчику не было», несколько лингвистов-коммунистов выступили в прениях:
«С. Г. БАРХУДАРОВ – отмечает, что его оценка книги В. В. Виноградова “Русский язык” совпадает с той оценкой, которую дал ей в своем докладе Ф. П. Филин. Но его смущает, что из доклада не совсем ясно, в каком направлении пойдет подготовляемая по этой книге дискуссия. А это необходимо знать заранее, т. к. в связи с этим надо переоценить работу всех секторов Института русского языка ‹…›. Таким образом, предстоящая дискуссия должна привести к пересмотру и перестройке работы Института русского языка»[1750].
«С. Д. КАЦНЕЛЬСОН – считает, что дело обстоит гораздо серьезнее и глубже, чем представил в своем докладе Ф. П. Филин. Опасность не только в открытом выступлении противников нового учения о языке (Петерсон, Реформатский и др.). Самое опасное – это самоуспокоенность, застойность в наших рядах, стремление любой ценой избежать острых углов. Эта застойность выражается в том, что у нас вырождается обсуждение. В этом смысле мы сами себе враги…»[1751]
«А. В. ДЕСНИЦКАЯ[1752] – Согласна с замечаниями, относящимися к работе института в целом, но считает, что не следует отклоняться от главной задачи – обсуждения работы В. В. Виноградова, которая занимает огромное место в нашей науке. Предстоящая дискуссия должна явиться началом, после которого должно пойти все более полное и углубленное обсуждение волнующих нас вопросов»[1753].
Развернуто обвинив В. В. Виноградова в формализме, «А. В. Десницкая указывает, что критикуя акад[емика] Виноградова по мелочам, мы снижаем значение нашей критики. Наша критика должна быть глубже, должна дать понять ак[адемику] Виноградову, что ему надо идти в ногу с советской наукой»[1754]