Некоторые подробности отставки Вознесенского с министерского поста сообщает в мемуарах его сын:
«За несколько дней до формального освобождения от работы Сталин подписал соответствующее постановление Политбюро 12 июля 1949 г. – отца вызвал Маленков. Между ними состоялся довольно любопытный разговор:
– Александр Алексеевич, надо оставить пост министра.
– Разве у ЦК есть какие-то претензии к моей работе? До сих пор партийная печать весьма высоко оценивала то, что делает министерство, и поддерживала нас в этом.
– Да, претензий, действительно, нет, но… не пойдет у Вас это дело, не пойдет… А что касается претензий, то Вы, как коммунист, должны помочь Центральному Комитету: подумайте и сообщите нам, какие недостатки в Вашей работе могут быть Вам представлены…
Цинично, конечно, но хотя бы откровенно… И вот мы, сидя на даче министерства (пока она еще оставалась за отцом), придумывали вдвоем эти “самообвинения”. Например, я говорил:
– Может быть, ты бывал иногда резок в разговоре с сотрудниками?
– Наверное, если работа требовала. Давай, запишем.
В общем, соединенными усилиями набрали “целых” шесть недостатков, которые затем и были представлены Александру Алексеевичу на заседании коллегии министерства.
Сделано это было его ярыми недоброжелателями – Дубровиной и Михайловым. “Она” заведовала сектором школ в аппарате ЦК и пыталась командовать работой министерства, а отец не любил чьего-либо непрошеного вмешательства в свои прерогативы. “Он” же был первым секретарем ЦК ВЛКСМ и тоже стремился постоянно ввязываться в вопросы, входившие в круг обязанностей прежде всего министерства просвещения. Разумеется, отец должен был считаться с этими организациями, но садиться себе на голову никому не позволял. Именно этим людям Маленков и поручил провести упомянутое расширенное заседание коллегии. Александр Алексеевич был приглашен в президиум, и после его доклада состоялись заранее намеченные выступления участников заседания. И тут произошло нечто совершенно неожиданное: выходившие на трибуну один за другим с явно неподобающим случаю воодушевлением говорили о том, как кардинально изменилась работа министерства, какие новые и благие веяния произошли во всей системе просвещения, в школах, интернатах, институтах… Михайлов некоторое время был буквально в шоке, а потом опомнился и стал требовать от выступавших:
– Скажите, кто мешал вам в работе?
– Никто. Мы работали очень интенсивно и дружно, без помех.
– Нет, вы все-таки чего-то не понимаете… Скажите, кто именно мешал вашей работе?
Выступающий молча мнется на трибуне. Михайлов поворачивается к нему всем корпусом, вытягивает обе руки в сторону Александра Алексеевича и, потрясая ими, восклицает:
– Так кто же в конце концов?!
Понурив голову, выступающий вынужден выдавить из себя искомое:
– Министр…»[1186]
12 июля 1949 г. Политбюро ЦК приняло постановление № 70/147 («Вопросы Министерства просвещения РСФСР»), первый пункт которого гласил: «Освободить т. Вознесенского А. А. от обязанностей Министра просвещения РСФСР за ошибки в работе и неправильные методы руководства»[1187], утвердив тем самым постановление Секретариата ЦК ВКП(б) № 446/1 с от 9 июля, проходившего под председательством Г. М. Маленкова.
На том же заседании Секретариата ЦК было принято решение № 22 «О приеме и передаче дел по Министерству просвещения РСФСР»[1188] и учреждении Правительственной комиссии по передаче дел. 15 июля решения Политбюро и Секретариата ЦК были подтверждены законодательно: «Президиум Верховного Совета РСФСР освободил т. Вознесенского А. А. от обязанностей Министра Просвещения РСФСР»[1189] и назначил на его место президента АПН РСФСР И. А. Каирова[1190]. Последняя печатная работа А. А. Вознесенского «Всемерно укреплять дошкольные учреждения» была опубликована в «Учительской газете» 13 июля[1191], на следующий день после решения Политбюро о его смещении с должности.
После приватного разговора с Г. М. Маленковым, а затем проведения через инстанции решения о снятии с поста министра Александра Алексеевича ждал еще и большой разговор в ЦК: его вынуждали согласиться со всеми обвинениями. Но, выслушав оппонентов, Вознесенский отказался каяться. Именно по причине упрямства Вознесенского Правительственная комиссия на своих заседаниях устроила настоящую проработку бывшего министра.
Заседания комиссии проходили с 19 по 23 июля 1949 г. в зале заседаний коллегии министерства просвещения РСФСР. Главой был назначен новый председатель Совета министров РСФСР Б. Н. Черноусов[1192]. В состав комиссии вошли: заместитель председателя Совета министров РСФСР Т. М. Зуева[1193], 1-й заместитель заведующего Отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Л. Ф. Ильичев, 1-й секретарь ЦК ВЛКСМ, член ЦК ВКП(б) и Оргбюро ЦК ВКП(б) Н. А. Михайлов, заведующая сектором школ ЦК ВКП(б) Л. В. Дубровина и др. Кроме того, к работе комиссии присоединились сотрудники аппарата ЦК ВКП(б), в том числе и заместитель главного редактора газеты «Культура и жизнь» В. П. Степанов.
Наиболее активными проработчиками А. А. Вознесенского были Н. А. Михайлов и Б. Н. Черноусов. Хотя отчасти критика министра была справедливой, перед Правительственной комиссией Г. М. Маленковым были поставлены намного более серьезные задачи. Уже первое заседание 19 июля было непривычным не только для бывших подчиненных, но и для самого А. А. Вознесенского – по ходу доклада, который требовался от бывшего министра, члены комиссии перебивали его:
«Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. Я делаю отчетный доклад о работе Министерства и передаю через Правительственную комиссию своему преемнику дела Министерства. Я по каждому вопросу сообщаю, что сделано, что не сделано, какие недостатки.
Тов. МИХАЙЛОВ Н. А. Вы докладывали о сокращении количества экзаменов. Вы самовольно сделали это. Вы вызвали возмущение среди трудящихся в некоторых городах. Вам эту ошибку пришлось исправлять, а Вы об этом сказали? Смена окончилась, а вопрос остался непонятным.
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. Мы самовольно не сокращали. Вы хотите сказать, что мы объявили об этом?
Тов. МИХАЙЛОВ Н. А. Об учебниках Вы тоже неправильно докладываете. ЦК партии, секретари ЦК партии не один раз говорили Министерству, что учебников много плохих, что надо пересмотреть систему оплаты за учебники. А Вы говорите о том, что это надо в Правительство внести, как будто бы все в правительстве лежит. Собрание не поймет – что же случилось?
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. (Продолжает чтение доклада.)
Тов. ЧЕРНОУСОВ Б. Н. Известно, что Вы освобождены за ошибки в работе и неправильные методы руководства. Поэтому для нас важно – какие, Вы считаете, Вы допустили ошибки как министр, какие неправильные методы руководства были в Министерстве просвещения.
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. О недостатках в руководстве, по-моему, я говорил много почти по каждому разделу.
Тов. ЧЕРНОУСОВ Б. Н. Если Вы считаете, что Вы говорили о недостатках и ошибках, Вы ничего не поняли из решения правительства о Вашем освобождении. Речь идет о серьезных ошибках и неправильных методах руководства, которые Вы допустили. Какие ошибки, какие неправильные методы – Вы должны были сказать.
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. Когда я говорил относительно работы аппарата министерства в руководстве работой органов народного образования, я подчеркнул много недостатков и ошибок. Эти недостатки и ошибки свидетельствуют о неудовлетворительных и неправильных методах руководства.
Тов. ЧЕРНОУСОВ Б. Н. Вы о конкретных фактах говорите и о конкретных ошибках»[1194].
Отдельно А. А. Вознесенскому была поставлена на вид и статья в «Огоньке», о которой ранее докладывали Г. М. Маленкову:
«Тов. ЧЕРНОУСОВ Б. Н. Вот Ваше выражение: “Если ты учишься ниже своих возможностей, ты не настоящий советский патриот”. Вот тезис, который Вы выставили в своей статье.
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. Мне казалось, что эта формула что означает? Что если ты учишься ниже своих возможностей, это значит, кто учится ниже своих возможностей – лентяй, кто плохо занимается, не хочет заниматься. И я думал, что этим самым мы ударим против этой категории учащихся. А кто определяет? Ясно, что это можно определить только индивидуально. Разумеется, никакого объективного критерия в смысле балла не может быть, ибо как раз в смысле балла это безусловно явно неправильно. Я думал, что этот вопрос индивидуально может ставиться. Учитель, директор, комсомольская организация знает, как данный учащийся относится к учебе, и они могут это применить. Я думаю, что в этом направлении я зря умствовал. Если эту формулу давать, то нужно, во‐первых, разъяснить, а во‐вторых, эта формула, примененная к школьникам, в особенности к школьникам младшего возраста, если ее начать применять, может привести к путанице, недоразумениям и неправильностям в педагогической и воспитательной работе.
Тов. ЧЕРНОУСОВ Б. Н. Вы опять политически квалифицируйте этот тезис – что школьник, не советский патриот, который учится ниже своих возможностей. У нас сотни тысяч ребят, которые учатся не на “5”, а на “4”. Значит, мы можем предъявить обвинение им: “Ты не советский патриот – ты можешь учиться на пятерки, а ты учишься на четверки, значит, не советский патриот”.
Тов. ВОЗНЕСЕНСКИЙ А. А. Мы все время исходили из того, что советский патриотизм – одна из характернейших черт, имеет действенный характер, и привыкли требовать в отношении каждого гражданина, чтобы его патриотизм проявлялся не на словах, а на делах, прямолинейно применив это и к школьникам,