раз со стороны отдельных зарубежных ученых, предавших интересы подлинной науки и перешедших в лагерь врагов прогресса, мира и демократии»[580].
Единогласно и Меллер, и Дейл были лишены советских академических званий. «После этого общее собрание перешло к третьему пункту повестки дня – вопросу о лишении звания члена-корреспондента Академии наук СССР норвежского филолога Олафа Брока»[581].
На роль авторитетного обличителя норвежского филолога был избран также, подобно академику-секретарю Опарину, хорошо управляемый академик-секретарь Отделения литературы и языка, профессор Ленинградского университета И. И. Мещанинов. Неизвестно, почему именно он выступил в этой роли – первоначально в Отделе науки ЦК ВКП(б) по этому вопросу планировали только выступление А. М. Еголина; по-видимому, роль обвинителей было решено возложить на академиков‐секретарей соответствующих отделений.
«Академик Мещанинов доложил собранию, что после окончания второй мировой войны Олаф Брок систематически выступал на страницах реакционной газеты “Моргенбладет” с различными измышлениями и клеветой на Советский Союза и страны народной демократии. Студенты университета в Осло, изучавшие русский язык под руководством Брока, неоднократно жаловались, что Брок на лекциях допускал клеветнические выступления в отношении Советского Союза вообще и советской литературы в частности»[582].
Развил выступление академика Мещанинова член-корреспондент А. М. Еголин:
Он «в своем выступлении сообщил, что Олаф Брок уже много лет не публикует лингвистических работ и давно отошел от науки. А. М. Еголин характеризует Брока как формалиста в языковедении, работы которого устарели и являются лишь тормозом в развитии науки о языке. А. М. Еголин полностью поддержал предложение о лишении Брока звания члена-корреспондента Академии наук»[583].
Для присутствующих распределение ролей среди двух ораторов показалось удивительным: Мещанинов и Еголин будто поменялись текстами выступлений – бывший зам. начальника Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) А. М. Еголин рассуждал о лингвистике, тогда как лингвист И. И. Мещанинов озвучивал точку зрения партийных органов, демонстрируя свое окончательное порабощение советской идеологической системой.
После выступлений И. И. Мещанинова и А. М. Еголина на голосование был поставлен проект постановления общего собрания, которое было принято единогласно. Вот его текст:
«В Академию наук поступили сообщения о враждебной Советскому Союзу деятельности норвежского филолога Олафа Брока, избранного членом-корреспондентом Академии наук 3 декабря 1916 года по Отделению русского языка и словесности.
После окончания второй мировой войны Брок на страницах реакционной газеты “Моргенбладет” систематически выступает в качестве рупора норвежских реакционеров с различными измышлениями и клеветой на Советский Союз. По заданию этой газеты Брок “комментирует” с враждебных реакционных позиций решения советского правительства, ЦК ВКП(б), выступления советских государственных деятелей и ученых.
Подобные клеветнические статьи Брока были опубликованы в указанной газете 18 февраля, 3 марта, 9 марта и 1 апреля 1948 года.
Все это с достаточной убедительностью доказывает, что Олаф Брок является непримиримым врагом Советского Союза, ведущим антисоветскую клеветническую деятельность.
Заслушав сообщение академика-секретаря Отделения литературы и языка академика И. И. Мещанинова, Общее собрание Академии наук постановляет:
На основании п. 24 Устава Академии наук СССР Олафа Брока за деятельность, направленную во вред Союзу ССР, лишить звания члена-корреспондента Академии наук СССР»[584].
Так Академия наук в очередной и, увы, не последний раз пошла пагубным путем, проторенным еще Екатериной Великой, изгнавшей 6 сентября 1792 г. Ж. А. Кондорсе из Петербургской академии наук за причастность к Великой французской революции[585].
«Пушкин целиком наш, советский…»
Провозглашенный в 1859 г. Аполлоном Григорьевым тезис о роли поэта в жизни русского человека с середины 1930‐х гг. стал транспарантом всей советской пропаганды: для живого гения и учителя должны были быть выбраны достойные предшественники. 10 февраля 1937 г. редакционная статья главной газеты страны окончательно определила место Пушкина в советской иерархии:
«Пушкин целиком наш, советский, ибо советская власть унаследовала все, что есть лучшего в нашем народе, и сама она есть осуществление лучших чаяний народных. ‹…› В конечном счете творчество Пушкина слилось с Октябрьской Социалистической революцией, как река вливается в океан»[586].
И если в 1937 г. юбилейные пушкинские торжества совпали с Большим террором, то в 1949 г. они предшествовали 70‐летию гения всех времен и народов. Еще 27 августа 1948 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление о подготовке празднования, в соответствии с которым был учрежден Всесоюзный юбилейный комитет под председательством А. А. Фадеева[587]. В число 46 членов Всесоюзного комитета вошли официальные лица (в числе которых бывший ректор ЛГУ А. А. Вознесенский), деятели науки и культуры, а также некоторые литературоведы (Д. Д. Благой, Б. С. Мейлах, А. М. Еголин).
В свою очередь, в Ленинграде в конце 1948 г. была учреждена Ленинградская комиссия, сведения о которой были опубликованы в середине декабря:
«Для подготовки и проведения 150‐летия со дня рождения А. С. Пушкина исполнительный комитет Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся создал юбилейную комиссию под председательством академика И. И. Мещанинова.
В состав комиссии входят: Н. Д. Синцов (секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) по пропаганде. – П. Д.) (заместитель председателя), В. А. Колобашкин (секретарь Ленинградского обкома ВКП(б). – П. Д.) (заместитель председателя), В. П. Галкин (заместитель председателя), В. А. Десницкий, А. А. Прокофьев, В. И. Смоловик (заведующий отделом пропаганды и агитации горкома ВКП(б). – П. Д.), Б. Ф. Чирсков, В. Ф. Панова, Д. В. Наливкин, Н. С. Державин, И. А. Орбели, Н. К. Пиксанов, Л. А. Плоткин, Б. С. Мейлах, Б. В. Томашевский, Н. К. Черкасов, Л. С. Вивьен, В. П. Друзин, Н. А. Домнин, М. А. Шувалова, А. Г. Дементьев, Б. И. Загурский (начальник управления по делам искусств исполкома Ленгорсовета. – П. Д.), П. И. Рачинский, Я. С. Николаев, А. Н. Васильев, Г. М. Козинцев, Н. Н. Цветаев, В. П. Соловьев‐Седой, А. А. Брянцев, Е. Т. Федорова, В. И. Чернецов (секретарь Ленинградского горкома и обкома ВЛКСМ. – П. Д.)»[588].
В середине января подготовка к торжествам началась и в Пушкинском Доме; 17 января ЛенТАСС сообщал:
«В Институте литературы Академии наук СССР началась подготовка к всесоюзной конференции, посвященной 150‐летию со дня рождения А. С. Пушкина.
Участники конференции заслушают доклады виднейших советских пушкинистов и литературоведов на темы: “Наследие Пушкина и советская культура”, “Разработка биографии Пушкина за советские годы”, “Пушкин на языках народов СССР”, “Пушкин и литература славянских народов”.
Ряд докладов посвящается изучению отдельных текстов великого поэта, работам о Пушкине Добролюбова, Чернышевского, Белинского и т. д.
В числе докладчиков – члены-корреспонденты Академии наук СССР А. М. Еголин, Н. К. Пиксанов, профессоры Л. А. Плоткин, Б. В. Томашевский, Б. С. Мейлах, Д. Д. Благой, Н. Ф. Бельчиков, Н. И. Мордовченко, Б. П. Городецкий и другие»[589].
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в комиссию не вошел один из наиболее прославленных пушкиноведов не только Ленинграда, но и всей страны – профессор Г. А. Гуковский. Он не упомянут и в числе участников юбилейных торжеств. Однако через месяц, 19 февраля 1949 г., «Ленинградская правда» объявила о настоящем бенефисе профессора:
«Лекторий Горкома ВКП(б) организует цикл лекций “А. С. Пушкин” (к 150‐летию со дня рождения). План цикла: 1. Национальное и мировое значение А. С. Пушкина. 2. Пушкин – поэт декабризма. 3. “Борис Годунов”. 4. “Евгений Онегин”. 5. Проза 30‐х годов. 6. “Медный всадник”. Лекции читает доктор филологических наук, профессор Г. А. Гуковский. Лекции читаются по пятницам с 19 час. 30 мин. Первая лекция состоится 4 марта»[590].
Но идеологическая конъюнктура менялась так стремительно, что Г. А. Гуковскому, выступившему 4 марта с вводной лекцией, не позволили дочитать цикл – следующие пять лекций прочитали благонадежные Б. П. Городецкий и В. А. Мануйлов[591].
Пушкинский дом поднимает еврейский вопрос
Еврейский вопрос стал актуален еще задолго до публикации в «Правде» печально знаменитой статьи «Об одной антипатриотической группе театральных критиков»; просто начиная с того январского дня 1949 г. он уже перестал быть собственно вопросом. В данном контексте следует оговорить, кого же тогда вообще считали евреями? Это необходимо, прежде всего, потому, что многие из тех, кто в 1949 г. подвергся поруганию, давно не считали себя евреями; даже более того – они давно были русскими по паспорту.
Однако еще с дореволюционного времени крещение евреев не избавляло их от преследования за национальность, кроме того пресловутая приписка «из евреев», отмененная в 1906 г., на протяжении долгого времени оставляла их в положении людей другого сорта, и русскими их можно назвать с большой долей условности: «Даже если обращение разрывало религиозные связи между крещеными евреями и их единоверцами, российский закон однозначно утверждал, что крещеные евреи должны быть узнаваемы по их происхождению»