Идеология русской государственности. Континент Россия — страница 18 из 29

IV.0. Древняя Русь. Основания русской государственности

Князья Древней Руси ещё не создали государств – систем воспроизводства власти и её нормировки с этой целью. Некоторые из них были государями, формировали предпосылки будущей государственности: собственно русский народ, законодательство, политику опоры на «чёрных» (на земле работающих) людей. Таковы равноапостольный князь Владимир «Красно Солнышко», Ярослав Мудрый, Андрей Боголюбский – три богатыря русской государственности. Многие же князья (большинство) занимались исключительно борьбой за личную власть, преимущественно со своей же роднёй. Княжеская власть во всех случаях основывалась на непосредственной защите тех, кто сам не мог этого делать. Что подразумевало относительно небольшую вместимость отдельного княжества для населения, ограниченность территории. Князья воевали друг с другом, вступали во временные союзы, предавали друг друга, власть и наследство дробились между братьями. Князья, как правило, не вникали в хозяйственные, имущественные и другие отношения защищаемых. Порядки складывались на почве обычного права и были более чем либеральны в современном понимании – за убийство человека полагалась только денежная плата.

Равноапостольный князь Владимир основал русский народ, обратившись в православную веру сам и крестив население. Если бы не крещение в православную веру, не было бы никаких русских, а остались бы десятки и сотни малых народов с неясной исторической судьбой, не осознающих себя единым целым. Тем самым Владимир стал первым государем – ещё без государства. Над его властью впервые появилась внешняя по отношению к ней система требований, целей и задач, вытекающая из необходимости защиты не только малого княжеского народа, но и всех православных. Эти требования были установлены самим государем, задав тем самым принцип и образец тождества этики государя и государственного разума. Так появилась первая неотъемлемая черта самодержавия: государь сам себя держит.

Ярослав Мудрый оформил первый свод русских законов – «Русскую правду». Запись обычного права в виде первого кодекса стала требованием и к власти. Власть в лице государя проявила волю и намерение ограничить себя, сделать предсказуемой и справедливой.

Андрей Боголюбский, севший на Владимирский стол, заложил стратегический механизм власти русских государей, а именно политическую и военную опору на народ, землепашцев и ремесленников, а не на купцов Новгородской, Псковской и Вятской олигархий, которые, как и княжества, были социальными системами ограниченной вместимости. Боголюбский добился от своих людей верности по сравнению с бесконечно торговавшимися в политике демократиями (не говоря уже о других князьях). Такой подход обеспечил новый масштаб расширения территориальных и количественных пределов государевой власти. Новое, северное положение ядра будущего русского государства оказалось оправданным не только с военно-стратегической, но и с социально-политической точки зрения. Отсюда и пошла современная московско-петербургская Россия.

Однако монголов, пришедших из Азии, князья не сдержали. Без государства такая защита просто невозможна. Большой уже русский народ, принявший в себя множество малых народов, оказался в трагическом положении народа без государства и под властью завоевателей. В каком-то отношении положение русских было суровее положения иудеев, курдов, илотов. Поскольку русские со своим положением не смирились. Русская церковь и её святые формировали и государственный дух русского народа. Напутствие Сергия Радонежского Дмитрию Донскому собрало этот дух в фокус, как линза – солнечные лучи. Трудно переоценить роль Русской православной церкви в формировании не только народа, но и государства. Русские духовные лидеры были и первыми его идеологами. Они утверждали: надо стоять.

Помимо военной концентрации и мобилизации создание государства подготавливалось административно – путём последовательной концентрации делегированных от Орды полномочий в руках сугубо русского руководства. Русским пришлось бороться за то положение, которое у многих других наций уже имелось на момент их завоевания, когда ксенократия завоевателей опиралась на уже существующие формы организации власти завоёванных, склоняя их элиту к подчинению и сотрудничеству, к предательству собственного народа. В результате русская элита двигалась уже не в сторону предательства, а в прямо противоположную. Русское руководство последовательно в рамках нескольких поколений готовило не обречённый бунт, а успешное полное освобождение. Без создания, в конце концов, своего русского государства этого бы не произошло.

IV.1. Фаза первая. Долгое государство Ивана III Великого

Государство Ивана III Великого – первое русское государство – должно было заместить собой всё пространство монгольской власти, создать русское единство, превосходящее любое русское княжество или олигархию, вместить весь народ. Таким образом, речь сразу шла о русской ойкумене, то есть империи, хотя «царство» было её первым именем (нас это не смущает, ведь царством звалась и Византия, и ордынский хан назывался царём). В то же время русские не стремились к завоеванию и подчинению других народов, хватало собственных масштабов расселения. Если такая задача и ставилась в дальнейшем, то только со стратегической целью обороны протяжённых, континентального масштаба, рубежей. И никогда не ставились русскими цели порабощения окраинных народов. Империя не претендует на чужое, ей нужно только своё. Она ищет собственные границы. Власть над миром империи не нужна. Русское государство должно было защищать православную цивилизацию, которой после язычников-монголов впоследствии угрожали и католики (прежде всего Польша), и мусульмане (Турция, Крымское ханство).

Иван III Великий создал первое долгое русское государство – для русского народа, рождённого князем Владимиром и пятьсот лет выращиваемого Русской православной церковью. Церковь по своей сути мыслила себя не в местных (как князья), а во вселенских масштабах. Так что континентальный масштаб русской цивилизации – своего рода компромисс между её светским и духовным началами, их среднее.

Центральной проблемой, стоившей народу и церкви Раскола, в этой первой фазе русской государственности, не могла не стать конкуренция церковной и светской власти, а неотъемлемым достижением – принцип континентального русского единства и стратегической обороны, а также прямых отношений царя и народа в обход любых элит. Путь к этому достижению оказался труден. Но после монголов это было привычно. Бояре были укрощены. Вотчины, в которых бояре самостийно властвовали, остались в прошлом. На смену боярам призвано служивое дворянство, наделённое поместьями. Стремительное и масштабное, но стратегически обязательное именно с такой высокой скоростью и на такое большое пространство расширение территории привело к неизбежному кризису государственного управления и первой русской Смуте, а на фоне Смуты – к польскому вмешательству. И Смута, и поляки были побеждены долгим государством Ивана III при непосредственном участии вооружённого народа. Именно государством, поскольку династия как раз пресеклась и государя не стало. С участием широкого народного представительства был избран первый царь новой династии – Романовых. А долгое государство продолжалось. Основным вызовом программе Ивана III, потребовавшим коренной реформы государственного управления, оказалось развитие науки и вытекающий из этого подъём экономики и военного дела на Западе. Эта задача решалась в рамках уже второй фазы развития русской государственности начиная с Петра I.

Иван III Великий ясно понимал и обеспечил необходимые масштабы государственности. Дело не только и не столько в византийском образце, хотя он имел значение. Масштаб требуемой государственной территории задали монголы своим завоеванием – с одной стороны. Но масштаб определялся и тенденциями роста русского народа, распространением православной веры. Государство должно было вместить русский народ – вместе со всеми его перспективами. Иван III сам в десятки раз увеличил размеры подчинённых ему земель из трезвого и точного расчёта, а не из страсти к завоеванию всех и вся, «всего мира».

Иван III Великий утвердил стратегию русской обороны. Стратегически – при условии политического и военного единства – оборонять можно только большое пространство. Все локальные укрепления и границы обречены. Только большое пространство даст нужные ресурсы. И ничего, что растут границы. Напротив: чем больше площадь, тем больше её приходится на одну версту длины границ. А значит, и ресурсов. Если территория достаточно велика, то количество ресурсов растёт в среднем пропорционально площади. А укрепляться следует на территориях, нужных по возможности меньшему числу завоевателей. И с наибольшей плотностью природных препятствий. То есть первоначально на севере.

Утраченный монголами и не захваченный Западом континент – так сразу и выглядело континентальное пространство русской обороны. Выходы к морям – её стратегические узлы и коннекторы торговых и культурных обменов. Мы начали при Иване III гонку за морскими нациями, чьими рубежами были берега, но не для колониальной экспансии, а для защиты русского пространства.

Единство православной веры – фактически достигнутое – не могло не стать предпосылкой государственного проекта, основанного на тотальном континентальном политическом единстве. Потому русские духовные православные лидеры по праву стоят у истоков русской государственности (что является прямым продолжением традиции, идущей от Владимира). Тем самым вопрос о теократии, о первенстве церкви или государства в вопросах воспроизводства и нормирования власти станет камнем преткновения в развитии государственной программы Ивана III.