– Объясни-ка мне кое-что, – предложила она. – Ты не видишь совершенно никакого способа покончить с подозрениями, но через мгновение упоминаешь о возможности привлечения частного детектива. Может, тебе не хочется использовать такую возможность, и я поняла бы тебя в данном случае, но не будет ли такой способ единственной возможностью выяснить наверняка, не обманывает ли тебя Кит?
– То есть ты думаешь, что мне следует нанять детектива? – Если она подтвердит это, то я никогда больше не приду сюда. – Не опасно ли для такой одержимой личности, как я, осознание возможности заплатить за определенность, если вдруг она мне понадобится? Не лучше ли отказаться от надежды на успешный поиск? Что если детектив будет следить за Китом целый месяц и ничего не обнаружит? Развеет ли это мои сомнения или я буду продолжать терзаться тем, что детектив мог допустить небрежность и не заметить чего-то?
– Однако, – улыбнувшись, заметила Элис, – только сегодня утром ты поведала детективу, что видела мертвую женщину в Интернете. Он также может быть небрежен… может не заметить чего-то.
– Тогда я поеду в Кембридж, найду добросовестного детектива и заставлю его выслушать меня, – оживленно заявила я.
– Потому что тебе хочется выяснить правду.
– Да, не обо мне, а о той увиденной мной женщине, кем бы она ни была. Кто-то убил ее. Я не могу просто…
– Тебе хочется выяснить правду, – выразительно повторила Бин.
– Ладно, да, хочется! Ведь в том доме на полу я видела мертвую женщину. Разве тебе на моем месте не захотелось бы узнать правду?
– Конни, могу я говорить честно? Когда дело касается этой мертвой женщины, жажда твоего правдоискательства поистине велика. Я чувствую ее… она вполне осязаемо пронизывает эту комнату. Обычно такое состояние помогает притягивать правду. Когда мы сосредотачиваемся на задаче, которую изо всех сил хотим разрешить, полагая, что со временем добьемся желаемого, и непоколебимо стремимся к этому, твердо решив, что никогда не откажемся от поиска, то искомое, как правило, открывается нам… вопрос лишь в том, сколько времени займет наш поиск. В твоем случае имеется осложнение: в другой сфере твоей жизни ты страшишься обнаружения правды, и от тебя исходят настолько же мощные энергетические флюиды нежелания узнать правду, – заключила Элис и, ожидая моей реакции, скрестила руки на груди.
– Ты имеешь в виду Кита? Это нечестно. Ты же знаешь, как упорно я старалась…
– Не старалась, – мягко возразила гомеопат. – И ты обманываешь саму себя, если так думаешь.
В таком случае мне надо быть исключительно убедительной.
– Так ты имеешь в виду, что противоречивые желания смешиваются и выдают путаный сигнал? И мой страх выяснить правду о Ките отталкивает эту самую правду?
Элис промолчала.
– То есть, кто бы ни взялся за поиск, со всем стремлением и всеобъемлющими направлениями на арене вселенской борьбы – Бога или Судьбы, где бы она ни развернулась… в моем случае искатель будет близорук, не так ли? – раздраженно спросила я. – Не сможет адекватно прочитать список важных заказов – пункт первый: правда о деле мертвой женщины, пункт второй: никакой правды о возможной измене мужа. Получается, что они накладываются друг на друга, затемняя суть, и в итоге искатель не сумеет точно понять, что ему надлежит найти? А не сможет ли он по-настоящему глубоко сосредоточиться на проблеме поиска и запастись парой адекватных очков для чтения? Как всемогущему вседержителю вселенной ему такое вполне доступно.
– Ничего не накладывается, затемняя смысл, – возразила Бин. – Эти два пункта неразрывны. Они связаны адресом в Кембридже: дом одиннадцать по Бентли-гроув.
Я почувствовала отчаянное желание отказаться.
Кит не убивал ее. Не мог. Он не убийца. Не могла же я полюбить убийцу!
– Тебе нужна только часть правды или ты хочешь узнать всю правду? – спросила Элис. – То есть все или ничего? Что ты выберешь?
– Всё, – прошептала я, стараясь подавить тошнотворный страх.
– Хорошо. У тебя телефон звонит.
Я ничего не слышала.
– Ничто так не убеждает закоренелого скептика, как немедленный результат, – изрекла Бин.
– Ты не против, если я… Алло?
– Это Конни Боускилл? – услышала я в трубке мужской голос.
– Говорите.
– Сэм Комботекра.
– Ой! – Сердце мое тревожно забилось. «Комботекра, Комботекра», – мысленно твердила я, стараясь запомнить эту фамилию.
– Не могли бы вы в понедельник утром к половине десятого подъехать в полицейский участок Спил-линга?
– Я… а что-то случилось? Вы поговорили с полицией Кембриджа?
– Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз, – сказал детектив. – Так увидимся в половину десятого в понедельник?
– Договорились. Неужели вы даже не можете…
– Тогда и поговорим.
Сэм повесил трубку.
Элис подняла стакан воды с таким видом, словно решила произнести тост.
– Молодец, – одарив меня сияющей улыбкой, сказала она.
Я не представляла, за что она похвалила меня.
Вещественное доказательство №: CB13345/432/21IG
Д,
Не забудь заскочить в супермаркет и купить: питу, кетчуп, упаковку салата, бараний фарш, фету, корицу, обжаренные артишоки (в масле, стеклянная банка в отделе гастрономии, ТОЛЬКО НЕ жестяная – из отдела консервированных овощей), новый пенал для Риордана, какой-нибудь подарочек для Тилли, чтобы она не чувствовала себя обделенной, – журнал Барби или что-то в этом роде. Спасибо.
6
19 июля 2010 года
– Ладно. Вот ты выставил ваш дом на продажу…
– Ничего я не выставлял, – возразил Гиббс.
– Допустим, выставил. Тебе вдруг захотелось переехать, и ты выставил дом на рынок недвижимости, – добавил Сэм. – Зачем тебе могло понадобиться снимать номер в отеле?
Последние четверть часа он бродил вокруг стола Криса, то поглядывая на него, то отводя взгляд, словно собирался что-то спросить, но не знал, какой вопрос лучше выбрать.
Гиббс ждал, когда он разродится чем бы то ни было.
– Ну, если я, к примеру, в отпуске и мне не хочется заморачиваться с готовкой… – решил он помочь Сэму.
– Нет, никакого отпуска. Разве ты предпочел бы жить в отеле в нескольких шагах от своего дома? Прости, мои пояснения не слишком вразумительны.
Пояснениями ты вовсе пренебрегаешь.
– Почему ты мог вдруг решить перебраться в отель, ожидая, пока твой дом продается? Сколько бы ни тянулась волокита продажи.
– Я не перебрался бы, – буркнул Крис, досадуя на Степфорда, ставшего теперь его непосредственным начальством, что исключало возможность послать его подальше с такими дурацкими вопросами. – Я продолжал бы жить в доме до самой продажи, а потом переехал в мой новый дом. По-моему, так поступает большинство людей.
– Да. Вот именно.
– Даже если повезло и твой дом продали быстро, то полагаю, придется присматривать за ним еще как минимум недель шесть. А жить шесть недель в отеле слишком дорого… для меня во всяком случае.
– А допустим, что ты можешь себе такое позволить… ну, у тебя большая зарплата или привалило наследство…
– И все равно не захотел бы. И никто не захочет. Почему нельзя просто остаться в своем доме?
– А что если тебе невыносима перспектива того, что покупатели и оценщики будут постоянно путаться у тебя под ногами, бродя по всему дому и участку и не давая возможности нормально развлечься в дружеской компании, или будут трезвонить в твой дом по субботам, когда ты предпочел бы выспаться и нормально отдохнуть? Разве не удобнее в данном случае перебраться в отель?
– Нет, – резко ответил Гиббс.
Дружеская компания? Подружки Дебби то и дело заскакивают на чашку чая… считается ли это нормальным развлечением? Да за кого этот степфордский муженек принимает его, Криса?! Может, за Найджелу Лоусон[20]?
Колин Селлерс совсем скукожился, выглядя еще хуже, чем на прошлой неделе, что Гиббс счел бы невозможным, если б очевидное доказательство не маячило прямо перед ним.
– Твоя шевелюра выглядит как обмусоленный кошкой, свалявшийся клубок шерсти, – вызывающе заявил он.
Никакой реакции. Крис попытался расшевелить коллегу еще разок.
– Пожалуй, найдутся парикмахеры, готовые по цене стрижки перерезать тебе горло… Тогда ты разом решишь все свои проблемы.
Селлерс хмыкнул и вяло потащился к своему столу. Прошло уже две недели, как его бросила Сьюки, давняя подружка. Поначалу Гиббс пытался подбодрить его, напоминая, что у него еще есть жена, Стейси, и что по крайней мере теперь она никогда не узнает об этой амурной связи, но оказалось, что Колина так просто не утешить.
– Теперь у меня ни одной пассии, и в сердце вместо любви – зияющая дыра, – мрачно проворчал он. – Если хочешь помочь, найди мне новую подружку. Может, есть у тебя на примете какая-то подходящая особа?
Но никого подходящего у Криса на примете не имелось.
– Да я согласен на любую, – уныло протянул Селлерс. – Старую, молодую, дряблую, тощую, да на худой конец пусть будет хоть уродина… по крайней мере что-то новенькое.
Мысль о том, что в мире есть женщины, с которыми он не мог заняться сексом, усугубляла обиду Колина. Гиббсу понравилась собственная оценка ситуации. Весьма полезный способ мысленно припереть к стенке собеседника. Степфорд что-то мудрил: у него не было никаких поводов для обид, насколько знал Крис. Снеговик имел слишком много таких поводов. Гиббс удивился бы, если б среди них нашлась одна обида, достойная считаться главной. Можно ли обзавестись целым клубком усугубляющих обид?
– Бедняга Колин, – прошептал Сэм, – похоже, ему совсем хреново, никак не придет в себя.
– А большой ли у меня дом? – вернулся Гиббс к прежней теме.
– Не знаю. Пока не видел.
– Тот дом, что выставлен на продажу, – уточнил Крис.