он узнал паб «Шесть склянок», тот самый, что находился рядом с пабом «Сам живи и другим не мешай», где он встречался с Гринтом.
– Неужели это…
Оборачиваясь в поисках Барбары, полицейский вдруг невольно остановил взгляд на книжных полках. Книги стояли аккуратными рядами, все корешки на одном уровне. Прочитав названия, Саймон понял, что все они посвящены одной теме.
– Добро пожаловать в Бракнеллский Кембридж, – провозгласила миссис Боускилл.
Тома по истории Кембриджа, книги, посвященные основанию этого университета, лодочным гонкам, соперничеству Кембриджа с Оксфордом… Биографии знаменитых деятелей, связанных с городом, Кембридж и его художники, Кембридж и вдохновленные им писатели, пабы Кембриджа, сады и парки Кембриджа, его архитектура, его мосты, горгульи на зданиях колледжей, «Детство Кембриджа», часовни университетских колледжей, наука в Кембридже и шпионаж в Кембридже.
Внезапно взгляд Уотерхауса выхватил слова «Пинк Флойд»[56] – неужели попалась книга, выпадающая из общей темы? Нет, это оказался «Иллюстрированный путеводитель по Кембриджу для фанатов «Пинк Флойд».
В дальнем конце одной полки стоял чистенький экземпляр всеобъемлющего городского справочника – успевший устареть, если Кит не бывал здесь с две тысячи третьего года, но выглядевший совершенно новым. На верхней полке над ним Саймон заметил ряд кембриджских выпусков «Желтых страниц», и тематические телефонные справочники.
Он осознал вдруг, что Барбара стоит рядом с ним.
– Мы знали, что он обожал этот город, – призналась она, – но не представляли, что обожание превратилось в одержимость, в своеобразную идею фикс.
Слушая ее пояснения, детектив пробегал глазами дорожные указатели, четко отпечатавшиеся на замечательных фотографиях: авеню де Фревилль, Хиллс-роуд, Ньютон-роуд, Гауг-уэй, Глиссон-роуд, Грантчестер-медоуз, Альфа-роуд, проезд Святого Эдуарда… Однако никакой Пардонер-лейн там не было – или Саймон пока ее не увидел. Он взглянул на изображения кембриджских небес, подумав о восемнадцатилетнем Кристофере Боускилле, не желавшем спать под эквивалентными небесами Бракнелла.
Конни ошиблась. Она говорила Уотерхаусу, что ее муж влюбился в кого-то во время учебы в университете – в кого-то, о ком он не хотел ей говорить, чье существование абсолютно отрицал. По очевидным причинам, она могла заподозрить, что это была Селина Гейн. Но это была не она. Вообще никакой возлюбленной у Боускилла не было. Любовь, которую он стремился скрыть от своей жены, настолько сильная, что он даже не мог – или не хотел – описать ее словами, не имела ничего общего ни с одним из жителей Кембриджа. Он обожал сам город.
Барбара начала свою обещанную экскурсию:
– Вот, обратите внимание на Фен-козвэй – по этой дороге мы с Найджелом обычно ездили, посещая Кембридж. Вероятно, вы уже заметили часовню Королевского колледжа. Классическое здание библиотеки Тринити-колледжа, творение Рена[57]. А вот и автобусная станция на Драммер-стрит, откуда…
Саймон мало что осознавал, кроме собственного дыхания. Подобно Киту Боускиллу семь лет тому назад, он мог думать сейчас только об одном.
– С вами все в порядке? – спросила хозяйка дома. – Вы выглядите немного встревоженным.
Дом восемнадцать по Пардонер-лейн.
Кристофер Боускилл, не выносивший неудач, нашел свой идеальный дом в своем идеальном городе. Родители не захотели дать ему необходимых денег, и поэтому он не смог купить его, однако кто-то купил. Кто-то преуспел там, где Кит потерпел неудачу. Кто-то, в то же самое время, должно быть, чувствовал себя счастливым.
21
Суббота, 24 июля 2010 года
– У вас есть работа? – спросила меня детектив-сержант Элисон Лэски, с невозмутимым спокойствием глядя на мое волнение.
Передо мной сидела стройная, среднего возраста шатенка с короткой, исключительно деловой стрижкой. Она напомнила мне жену политика из времен двадцатилетней давности – исполнительную и отстраненную.
– У меня две работы, – сообщила я ей. – У нас с мужем собственная компания, и дополнительно я работаю в фирме своих родителей.
Мы находились в той же комнате для допросов, где сидели с Китом в прошлый вторник, с той же мелкой проволочной сеткой на окне, которой обычно огораживают загоны для цыплят.
– Послушайте, какое отношение моя работа имеет к Иену Гринту? Я лишь хотела…
– Представьте, что после работы вы отправились отдохнуть – скажем, загораете себе на пляже, – и тут кто-то заявляется к вам на работу и просит дать номер вашего мобильного. Вам захотелось бы, чтобы ваши мама и папа или персонал вашей компании сообщил ваш номер человеку, чтобы он помешал вам наслаждаться отдыхом? – поинтересовалась сержант.
– Я не просила дать мне номер мобильного Иена Гринта, – запротестовала я.
– Просили, едва войдя в эту комнату, – возразила детектив Лэски.
– Но я уже поняла, почему вы не можете дать мне его. И теперь я прошу лишь, чтобы вы сами позвонили детективу-констеблю Гринту и попросили его перезвонить мне. Или… встретиться со мной где-нибудь, чтобы я могла поговорить с ним. Мне необходимо поговорить с ним. Он может позвонить мне в отель. Я вернусь туда…
– Конни, минутку. Я ему помешаю или вы, это все равно будет помехой, не так ли? – Элисон улыбнулась. – Ведь у него сегодня выходной. И нет никаких причин беспокоить его. В полиции все работают на командной основе. Вы можете сообщить мне то, что вас встревожило. Я уже в курсе вашей… ситуации, мне известны обстоятельства дела. Я читала оставленное вами заявление.
– Не вы ли пришли к заключению, что в доме одиннадцать по Бентли-гроув никого не убивали? Не по вашему ли решению дело просто остановили, предав его полному забвению?
– Не об этом ли вы хотели поговорить с Иеном? – поджав губы, парировала Лэски.
– Совершено убийство, – ответила я. – Пойдемте со мной, и я покажу вам.
– Вы покажете? – Брови женщины-полицейского взлетели ко лбу. – Что вы покажете мне, Конни? Мертвую женщину, лежащую в луже крови?
– Да.
А какой выбор у меня имелся, кроме наглости? Даже если ту мертвую женщину уже убрали, то кровь должна была остаться. По крайней мере, следы крови.
– Так вы пойдете со мной? – спросила я.
– С удовольствием, – ответила Лэски, – но сначала я предпочла бы, чтобы вы сообщили, куда мы пойдем и на каком основании.
– Какой смысл? Вы думаете, что у меня бредовые идеи – вы же все равно не поверите моим словам! Пойдемте со мной, и вы сами убедитесь, и тогда я все объясню вам… Тогда у вас не будет выбора, кроме как серьезно отнестись к моим словам.
Резко отодвинув стул, я встала. Ключи, взятые из кружки на полке Селины Гейн, оттягивали мне карман.
– Садитесь, – сказала Элисон, и я услышала в ее голосе тягостную усталость. – Выходной сегодня у Иена Гринта, а не у меня. Я должна работать в участке. – Она обвела рукой комнату, словно я могла усомниться, какой «участок» имелся в виду. – Я могу покинуть дежурство только в случае крайней необходимости. Хотите вы или не хотите, но если вам нужно, чтобы я пошла с вами куда-то, вам придется здесь же дать мне полное объяснение.
И тогда вы решите, что я еще безумнее, чем вы думали.
Я плюхнулась обратно на стул. Раз уж нет выбора, придется смириться с этим требованием. Отвернувшись в сторону, чтобы не видеть лица сержанта, я начала рассказывать, представляя перед собой более благожелательного слушателя: Сэма или Саймона Уотерхауса. Я думала сначала связаться с ними, а не с Гринтом, но чем они могли мне помочь? Они же далеко, в Спиллинге…
Я рассказала Лэски все. Должно быть, она удивилась, почему я рассказываю все так медленно и отрывисто. Так уж выходило – самое главное, что я мысленно проверяла каждую фразу, прежде чем выдать ее, проверяла на возможные огрехи. Мои резоны должны были убедить сержанта, иначе она не захочет помочь мне. Я упорно не слушала отчаянный шепот внутреннего голоса, уверявший, что при всем старании у меня ничего не получится и я буду ругать себя потом за эту унизительную попытку произвести на детектива впечатление. Когда я закончила, Лэски долго смотрела на меня, не говоря ни слова.
– Так вы пойдете со мной? – спросила я.
Казалось, моя собеседница пыталась что-то придумать.
– Я скажу вам, что сделаю. Сначала я закажу для вас чай с сэндвичем, чтобы вы немного подкрепились, а потом вернусь и…
– Мне не нужно никакого подкрепления! – грубо перебила ее я.
– А потом я вернусь, – не замечая моей грубости, повторила она, – и мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне эту историю – все, что вы только что рассказали, – еще раз.
– Но это же напрасная трата времени! Почему вы хотите услышать все снова? Разве вы не слушали?
– Я слушала, и слушала очень внимательно. Думаю, мне еще не приходилось слышать ничего настолько… настолько поразительного. Нас в полиции не балуют необычными историями… их гораздо меньше, чем вы можете подумать. Обычно истории, связанные с теми преступлениями, с которыми нам приходится иметь дело, ужасно скучны и тривиальны.
Я поняла, к чему клонит Элисон.
– Вы думаете, что я все это придумала? И хотите услышать эту историю опять, чтобы проверить, не начну ли путаться в каких-то деталях?
– А у вас есть возражения против такого повторения?
«Разумеется. Ведь это пустая трата времени», – подумала я, заставив себя подавить гнев.
– Нет, – вздохнув, ответила я, но, не удержавшись, добавила: – Поскольку вы осознаете недостаток вашей логики.
– Какой логики?
– Если я вновь расскажу вам мою историю в неизменном виде, вам это абсолютно ничего не прояснит. Я по-прежнему могу говорить правду – или могу быть обманщицей с великолепной памятью.
– Кем бы вы ни оказались, вам необходимо перекусить, – с улыбкой сказала Лэски. – Последние пятнадцать минут у вас урчит в животе. Подождите здесь.