– Гм… имеется в виду, что Кит Боускилл вовсе не собирался покупать ни один из тех домов? – уточнил Сэм. – Он хотел только искусственно взвинтить цену. Зачем?
– Естественно, чтобы Джеки Нейпир получила больше комиссионных, – уверенно произнесла Чарли.
«Надо бы придумать название, – подумала она, – для описания особого момента “Эврики!”, когда до вас вдруг доходит, что роман закрутили два человека, которых вы раньше никак не связывали друг с другом». Джеки Нейпир и Кит Боускилл. Оливия Зейлер и Крис Гиббс.
– То же самое стало происходить у Идена Фиггза с тех пор, как Джеки сменила работу, – продолжил Саймон. – Она проработала там пока не так долго, чтобы это успели заметить, но когда я поведал Лоррейн Тёрнер то, что сказал мне Хью Джепс, она в достаточной степени встревожилась, чтобы порыться в столе Джеки. Там обнаружились два письма Джеки Боускиллу с подтверждением его предложений по двум разным домам, продажей которых она занималась, пояснением того, что другой потенциальный покупатель в каждом случае готов предложить больше, и вопросом о том, не хочет ли он на этом этапе предложить более высокую цену.
– Это же незаконно! – возмутился Сэм. – Настоящее мошенничество!
– Да, именно так, – согласился Уотерхаус. – Мошенничество, хотя его почти невозможно доказать, пока Кит Боускилл будет держаться за свою историю: с две тысячи третьего года он подыскивает себе дом в Кембридже. Он делал предложения цены на множество домов, провоцируя начало войн предложений, – начиная с дома восемнадцать по Пардонер-лейн, той самой единственной недвижимости, которую он действительно хотел купить. Но до сих пор в итоге он неизменно выбывал из игры. Почему? По натуре он перфекционист – это правда, и это вполне эффективно способствовало их обману. Никому не под силу взломать его ум и доказать иные мотивации: что он вовсе не имел намерений покупать все те дома и что все это лишь хитрая афера. А если коллеги Джеки вдруг задавали какие-то вопросы – как несколько раз пытался Хью Джепс, – она пускала в ход свое обаяние и говорила: «Бедный мистер Боускилл – он просто не может позволить себе такой дорогой дом».
– Однако Хью Джепс не верил ей, – уточнила Чарли.
– Разумеется, не верил, – кивнул ее муж. – Совершенно неправдоподобно, что Кита Боускилла случайно интересовали только те дома, которые продавала Джеки. Впрочем, саму Джеки это не волновало – она нагло выкручивалась, отвергая все подозрения. Заявляла, что ни в чем не виновата. Лично она, мол, не знакома с мистером Боускиллом, ну а совпадения порой случаются. Джепс подумывал нанять частного сыщика, надеясь, что сможет доказать связь между ней и Боускиллом. Но в конце концов она ему так осточертела, что он решил просто избавиться от нее, предоставив другой фирме разбираться с этой проблемой. Он сказал, что ее игра в несправедливо обвиняемую простодушную страдалицу выглядела жутко убедительно.
– Но я видел другую игру, – вставил Комботекра. – Со мной она не строила из себя наивную простушку. Скорее она представляла… этакую усталую, кругом одураченную особу, которая, однако, считала себя человеком бывалым.
– Вряд ли у нее есть недостаток в наборе личин, – усмехнулся Саймон. – Дама из дома семнадцать описывала ее как «отзывчивую, милую девушку».
– Если Джеки живет на Пардонер-лейн в доме восемнадцать, то ее соседка – это, видимо, как раз твоя миссис Болтунья из дома семнадцать, – заключила Чарли.
– Соседка и хорошая подруга, – добавил Уотерхаус. – Она поведала мне, что знакома с Джеки много лет – они познакомились задолго до того, как Джеки переехала на Пардонер-лейн. Она также в дружеских отношениях и с Элизой Гилпатрик, хотя не видела ее в последнее время, – выразительно произнес он, словно думал, что это имело особое значение.
Его жена уже хотела спросить, что он имеет в виду, когда он добавил:
– Джеки тоже стала близкой подругой Элизы – она частенько заходила к Гилпатрикам на ужин. Там, кстати, с ней и познакомилась дама из дома семнадцать. Потому-то она и не заподозрила ничего дурного, увидев, как однажды в будний день Джеки зашла в дом восемнадцать со своим приятелем.
Джеки Нейпир и Элиза Гилпатрик – близкие подруги. Чарли озабоченно нахмурилась. Джеки продала дом восемнадцать по Пардонер-лейн Элизе Гилпатрик в две тысячи третьем году. Может, они подружились еще раньше? Должно быть, так. Обычно люди не заводят дружбу с агентом, который продает им дом.
– Дама из дома семнадцать сделала тот же ошибочный вывод, что и Бэзил Ламберт-Уолл, – пояснил Саймон. – Видя, как человек открывает дверь собственным ключом, вы предполагаете, что он имеет на это право. Злоумышленники не имеют ключей: они натягивают чулки на лица, орудуют в перчатках и тащат мешки со штампом «Награбленное». Дама из дома семнадцать ни о чем не догадалась, даже когда Элиза Гилпатрик поделилась с ней по секрету, что почему-то не может избавиться от иррационального ощущения того, что дом восемнадцать по Пардонер-лейн не принадлежит ей. Она сказала, что чувствует себя там какой-то незваной гостьей или незаконной поселенкой, хотя они с мужем купили его совершенно законно. В ее ночных кошмарах какая-то другая семья твердила ей, что она должна уехать отсюда. Однажды она расплакалась и призналась, что ее пугают поселившиеся в их доме привидения, понимая при этом, что такого просто не может быть и не веря в существование призраков. И снова дама из семнадцатого дома не уловила никакой связи, – произнес полицейский недоумевающим тоном с изрядной долей презрения. – Даже выкладывая мне эти сведения, она не догадывалась об их странной связи: странного ощущения незваной гостьи в собственном доме Элизы Гилпатрик и проникновения в тот дом Джеки Нейпир с приятелем в рабочее время, когда отсутствовали сами Гилпатрики. Я показал ей фотографию Кита Боускилла, которую дала мне Конни, – и она подтвердила, что именно его считала приятелем Джеки.
Сэм выглядел таким потрясенным, что глаза его, казалось, готовы вылезти из орбит.
– Никакие призраки, конечно, не поселялись в доме восемнадцать по Пардонер-лейн, – продолжил Саймон. – Его лишь посещали незваные гости. Несчастные Гилпатрики! Дом, в который они переехали в марте прошлого года, напротив дома Бэзила Ламберт-Уолла, тоже начали посещать незваные гости.
– Дневной мужчина и Дневная женщина, – догадалась Чарли, вспомнив обрывки сведений, которые муж передавал Сэму по телефону, пока она вела машину. – И они же – Кит Боускилл и Джеки Нейпир.
– Правда, Джеки представилась профессору как Конни, сокращенное имя от Катрионы, – кивнув, заметил Уотерхаус. – Я сразу усомнился в том, что Дневной женщиной могла быть Конни, и оказалось, что это действительно невозможно. Я проверил: во вторник, двадцать девятого июня, когда эта Дневная женщина извинялась перед Бэзилом Ламберт-Уоллом за грубость Дневного мужчины, Конни Боускилл целый день провела в конторе ее родителей в Силсфорде.
– Джеки разыгрывала роль его жены, – буркнул Комботекра. – С ними все понятно, но при чем тут Гилпатрики? – Он взглянул на своего коллегу. – Почему Боускиллу и Джеки так хотелось заниматься сексом в их доме – в обоих их домах, – пока хозяева отсутствовали? Может, это своего рода сексуальная одержимость?
– Саймон, – еле-еле выдавила Чарли, в горле у которой вдруг жутко пересохло. – Черт. По-моему, я только что…
– Что? Что? – Уотерхаусу всегда не терпелось узнать все сразу, даже не дав ей времени привести мысли в порядок.
– Дом напротив профессорского… какой у него номер?
Саймон наморщил лоб, пытаясь вспомнить.
– Скорее всего номер двенадцать, верно? – предположила Чарли.
– Странно. Как раз за секунду до твоего предположения я подумал о двенадцатом номере. Полагаю, так и есть. Я едва не забыл, что видел его на двери дома.
– Тогда, по-моему, Элис неправильно поняла то, что сказала ей Конни Боускилл, – давясь словами, затараторила Чарли. – Насчет шутки Кита с названием для дома восемнадцать по Пардонер-лейн. Думаю, шутка заключалась в том, чтобы назвать дом «Пардонер-лейн, семнадцать», хотя на самом деле он находился по адресу: Пардонер-лейн, восемнадцать. Забавным ему казалось не повторение в адресе «Кембридж, Пардонер-лейн, дом семнадцать, «Пардонер-лейн, семнадцать», а идея запутать почтальона, дав одному дому название другого на той же улице. Причем досадить этим не только почтальону, но и людям, живущим в доме семнадцать, – мистеру и миссис Болтунам. – В памяти у нее вдруг четко всплыли слова Элис. – Да, делая свои дурацкие предложения, Кит Боускилл именно что хотел досадить этим людям, – заявила Чарли, уверенная, что наконец уловила точную мысль. – Он спросил Конни, не думает ли она, что персонал школы Хло Клопски разозлится, если они назовут свой дом «Центром Дохлой Кнопки».
– «Кембридж, Пардонер-лейн, дом восемнадцать, «Пардонер-лейн, семнадцать» – задумчиво произнес Сэм.
– Ты права, – согласился Саймон. – Это тянет на шутку. Может, даже больше, чем на хорошую шутку. – Он понимал, что не слишком силен в юморе. – И это также объясняет, почему по прошествии стольких лет Конни перепутала адрес – видимо, ей запомнилась та шутка, если «Пардонер-лейн, семнадцать» стало их с Боускиллом прозвищем для желанного дома…
Уотерхаус вытащил из кармана мобильник, понажимал какие-то кнопки и положил телефон между Чарли и Сэмом, чтобы они видели его экранчик.
– Пруст в моих контактах вовсе не Пруст, а «Снеговик». Прозвища, уменьшительные имена… они очень прилипчивы. Верно, Степфорд?
Комботекра заметно напрягся, услышав прозвище, которое Колин Селлерс и Крис Гиббс придумали для него еще в те дни, когда плохо знали его и сочли раздражающей его непробиваемую вежливость.
– Брось, Сэм, не обращай внимания на поддразнивание, – раздраженно сказала Чарли. – Разве ты не понял, что я имела в виду? Кит Боускилл опять пошутил – он повторил шутку с названием, чертовски гордясь своим остроумием, понятным лишь узкому кругу лиц. У него никогда не было никакой связи с Селиной Гейн или с ее домом – он даже не думал о ней, запрограммировав в своем навигаторе ее адрес под названием «Дом».