— Понимаю, — ответил механик. — Такие выключатели часто мастерят. Правда, по большей части для того, чтобы можно было отключить ток от индукционной катушки к трамблеру.
— Электропроводку в машине Ковальского могли переделать только на территории завода. Ночью его «фиат» стоял рядом с мастерской, под навесом. Вы работали до поздней ночи как раз в те дни, когда это и произошло.
— Да, тогда мы ремонтировали два «зубра». А к машине Ковальского я не прикасался.
— А кто мог это сделать?
— Не знаю. Разве мало народу трудилось во вторую смену? Обычно мы кончали в девять-десять вечера. Во время работы наверняка никто не подходил к «фиату», так как двери мастерской всегда открыты, и, если бы кто-нибудь вздумал копаться в машине Ковальского, его бы обязательно заметили. Но вот позже… Много ли надо времени, чтобы установить такой выключатель? Не больше десяти минут, если все подготовить заранее.
— Нужны инструменты и материал. А они есть в мастерской.
— Кусок проволоки, выключатель, маленькая дрель, — рассмеялся Лисек. — Да все это можно запросто купить на Маршалковской. А потом ночью незаметно вмонтировать. Тоже мне — велика трудность!
— Вот и я считаю, что невелика. Не так уж трудно задержаться минут на десять после работы.
— Пан майор, а вы проверьте. При входе и выходе с завода мы обязаны пробивать карточки. Я никогда не задерживался.
Это был серьезный аргумент. Впрочем, майор и его принял в расчет. Еще когда начальник мастерской давал показания и поручился за своих людей, их приход-уход был тщательно проверен. Действительно, все механики уходили с работы вместе.
- Вы купили мастерскую Януария Годлевского?
— Купил.
— За шестьсот тысяч злотых?
Мартин Лисек рассмеялся:
— Вы думаете, пан майор, что это из тех денег, что на шоссе грабанули?
— Откуда вы взяли деньги на покупку мастерской?
Молодой человек вынул из кармана сберкнижку:
— Вот смотрите. Тут отмечены мои вклады за три года. А вот тут отмечен день, когда я сразу снял двести тысяч злотых.
— А остальные? Да и эти двести тысяч… Как удалось вам столько скопить?
— Вы в курсе, наверное, что мои родители держат хозяйство в Сестшене. Я живу с ними. На жизнь ничего не трачу, а взамен помогаю им в поле. На заводе у меня приличная зарплата, вот я и скопил за три года больше двухсот тысяч. Мои старики давно решили, что хозяйство перейдет к самому младшему из братьев, сейчас он учится в сельскохозяйственной школе. Другим детям родители помогают получить образование и устроиться. Две сестры уже вышли замуж. Отец купил им квартиры и мебель. Ну и наличными тоже немного дал. Януарий Годлевский — наш родственник и мой крестный. Мастерскую он продает мне за шестьсот тысяч, но наличными пока возьмет четыреста. Двести моих, а двести дал отец. Отцу пришлось даже одолжить немного у соседей, впрочем, это легко проверить. Не хватает двухсот тысяч, их добавит мой тесть. У него тоже свое хозяйство, и он обещал дочери дать деньги, но пока не может, так как строит свинарник. Через год он соберет эту сумму, а Годлевский согласился подождать. При мастерской имеется маленькая комнатка. Туда мы с женой и переедем от моих родителей. Пока там поживем, а потом на задах мастерской я построю дом, места хватит. Мы с женой крестьянские дети, трудностей не боимся.
Януарий Годлевский подтвердил все сказанное Лисе-ком. Несколько человек из Сестшеня рассказали, что одалживали деньги Винцентию Лисеку, отцу Мартина, для уплаты за мастерскую.
Концепция Януша Качановского рухнула как карточный домик. Молодой человек был вне подозрений. К тому же своим поведением он располагал к себе.
А тут как раз нашелся украденный «таунус». И опять не милиция обнаружила похищенную машину. Позвонил заведующий гаражом гостиницы «Форум». Он сообщил, что уже больше месяца в гараже стоит белый «таунус». С тех пор как его туда поставили, никто им не интересовался, а у него даже дверцы не заперты. И неизвестно, с кого требовать плату за пребывание машины в гараже гостиницы. Заведующий просил отыскать владельца.
Зта новость всех взбудоражила. Пан Кобылкевич чуть ли не ежедневно наведывался в управление, причем отнюдь не скрывал своего мнения о сотрудниках, которые никак не могут отыскать такой замечательный и — он никогда не упускал случая подчеркнуть — такой дорогой автомобиль.
В гараж «Форума» немедленно отправилась оперативная группа. «Таунус» стоял на четвертом этаже, в самом углу. Как и говорил заведующий, дверцы были не заперты. Никаких повреждений не заметно, переделок тоже. Воры позаботились о том, чтобы машина осталась в том же виде, как была, когда они уводили ее из-под чехла на улице Новолипки. И она тоже оказалась тщательно протерта бензином.
Эдмунд Кобылкевич очень обрадовался, узнав о находке. Гораздо менее воодушевленно он принял известие о необходимости оплаты счета — около двух тысяч злотых. Частник пытался доказать, что эту сумму следует взыскать с милиции, ибо именно она не могла так долго обнаружить машину. В конце концов он с кислой миной выложил денежки и укатил на своем «таунусе».
Итак, обе машины были найдены и возвращены владельцам, но это ни на шаг не продвинуло следствие.
Глава седьмаяПо новому следу
Огорчаться из-за очередной неудачи у майора Качановского просто не было времени. Неудача не обескуражила его, напротив, он с еще большей энергией взялся за дело. Нужно искать новые пути, и тут неожиданно по-настоящему бесценную помощь оказала Эльжбета Ярот. Во время очередной встречи девушка рассказала майору, как она удачно добиралась сегодня с работы до Варшавы. Эльжбета начала издалека:
— Знаешь, у нас есть курьер — симпатичный парень, Павел Выгановский, он очень хорошо ко мне относится…
— Небось кокетничаешь с ним, — перебил майор.
— Что ты! Ему всего-то лет восемнадцать, может, девятнадцать. Весной получил аттестат зрелости в вечерней школе, потому что ему пришлось бросить школу после смерти отца и пойти работать. Для него я старушка. Но так получилось, что несколько раз я оказывала ему мелкие услуги, вот он и старается меня отблагодарить. Сегодня, встретив меня в коридоре, он сказал, что один из наших бригадиров, Мариан Целька, сразу после смены едет в Варшаву забирать из больницы жену. Сегодня ее выписывают. Я, разумеется, предпочла ехать с ним на машине, а не ждать заводского автобуса.
Качановский без особого интереса слушал болтовню Эльжбеты и скорее из вежливости спросил:
— Ведь твой рабочий день до четырех, а первая смена кончается в два.
— А у меня накопилось несколько часов отгулов. Когда делали инвентаризацию, сидели допоздна, а теперь, если нет ничего срочного, можем уйти пораньше. Начальник разрешил, так что я сегодня свободна уже с половины третьего. Целька был так любезен, что подвез меня до самого дома.
— А какая у него машина? «Сирена» или «малыш»[6]?
— Да нет же, мы ехали заводским «фиатом».
Тут у майора наконец-то пробудился интерес к словам девушки.
— Тем самым, вишневым?
— Да, Целька получил разрешение начальства.
— Машину вел Ковальский?
— Должен был Ковальский, но ему подвернулась какая-то работа, вот он и отдал Цельке ключи от машины. Целька очень хорошо водит. У него был свой «вартбург», который он недавно продал и хотел купить какую-нибудь другую. Но сейчас, конечно, из-за болезни жены все проекты пошли насмарку. Хотя лечение в больнице и бесплатное, все равно при серьезной болезни уходит прорва денег.
— И долго она болела? Он тебе рассказал об этом?
— Рассказал, конечно. Люди обычно охотно делятся своими несчастьями. Жена Цельки болеет уже второй год. Несколько раз лежала в больнице, сначала какое-то осложнение после родов, а потом подозревали даже рак. В конце концов врачи решились на операцию. Все обошлось, и вот сегодня жену Цельки выписали.
— А в какой больнице она лежала, он не говорил?
— Той, что на улице Каровой.
— А туда жену он отвозил тоже на машине?
— Вот этого я не знаю.
— И когда отвозил, тоже не знаешь?
— Мне кажется, Целька сказал, что положил ее первого сентября. Но я могу и ошибаться.
Майор поднял трубку телефона. Набрав номер больницы, он попросил соединить его с регистратурой.
— С вами говорит майор Качановский, городское управление милиции. Нам нужно знать, сколько времени находилась на излечении гражданка Целька. Проживает в Надажине. Нет, имени ее я не знаю, зато фамилия редкая. Выписали сегодня. Как вы сказали? Со второго сентября? Большое спасибо.
Девушка смотрела на майора большими глазами.
— Зачем это тебе?
— Может пригодиться. Помни, любопытство — первая ступенька лестницы, что ведет в ад.
На следующий день Качановский поделился с полковником своим открытием.
— Если Ковальский одалживал служебную машину Мариану Цельке, — рассуждал он, — значит, мог давать ее и другим своим знакомым. Переделать электропроводку в машине мог кто-нибудь из них. Хотя бы тот же Целька. Его жена находилась в больнице на Каровой со второго сентября. Значит, второго сентября ее доставили туда, и не исключено, что тем же вишневым «фиатом». И опять без Ковальского.
— Странно, что водитель ни словом не обмолвился об этом, — заметил полковник, — а ты ведь несколько раз допрашивал его.
Вызванный во дворец Мостовских Ян Ковальский не пытался ни лгать, ни отрицать. Он сразу сознался, что второго сентября дал ключи от своей машины бригадиру, которому надо было отвезти жену в больницу.
— Я на это только потому пошел, — защищался Ковальский, — что Целька получил разрешение самого директора.
— Директор разрешил ему воспользоваться заводской машиной. Но ведь есть второй «фиат», без шофера. Почему бы Цельке не поехать на нем?
— На том «фиате» постоянно ездит наш главный механик, потому директор и велел дать ему мою машину.
— Директор, директор… Нечего на него сваливать свою вину. Может быть, еще скажете, что именно директор распорядился, чтобы вы отдали Цельке ключи от машины, а сами остались в Надажине?