Растушевав фон рисунка, я потерла руки крошечной влажной салфеткой, но только размазала грязь. Оделась, взяла самокат и вышла из блинной.
На улице снова хмурилось. Тьма готовилась хлынуть дождем. Было неприветливо, страшно, неуютно. Я гнала самокат к набережной. И, проезжая мимо бывшего маминого НИИ, поняла, что бессознательно всю неделю кружила у этого мрачноватого дома. Тополя из внутреннего дворика тянули хищные ветки вверх, касались неба. Крючковатые лапы покачивались, вот-вот они нагнутся и схватят меня.
На переходе напротив особняка я слишком сильно разогналась и, когда дверь супермаркета вдруг открылась, не успела затормозить и на всей скорости врезалась в выходящего оттуда мальчишку. Он ударился о стеклянную дверь и упал на асфальт, я с самокатом рухнула набок рядом с ним. Сто одежек защитили меня от удара. Мальчишку, видимо, тоже.
— Ты не сильно ушибся?
Он только молча глядел на меня.
— Я не сильно тебя ударила? Извини, не успела затормозить, ты так быстро шел.
Мальчишка фыркнул и стал отряхиваться.
— Я живу тут, за углом. Можем зайти ко мне и тебя почистить… — Мне было очень неловко.
Он наконец заговорил:
— Ничего страшного, со мной всё в порядке.
Откинул капюшон, и я увидела, что никакой это не мальчишка, а Мира.
Глава 15,в которой Нина встречается с Мирой и узнает много нового
— Не узнала меня?
— Из-за капюшона.
Мы вернулись в блинную. Толпа, вечно сбивавшаяся у кассы в конце рабочего дня, поредела. Повара двигались медленнее, движения кассира были не такими дергаными.
Я рассматривала Миру. Обычный питерский подросток: худая и бледная, серая куртка с капюшоном, кроссовки и рюкзак. С одним отличием. Темные, почти черные глаза изучали меня очень внимательно и как-то цепко, от ее взгляда становилось не по себе. Они шарили по мне, по блинной и, казалось, запоминали каждую мелочь.
— Ты здесь одна? — спросила я. Насколько помню, тогда они жили в Купчине, а может, в Рыбацком — в любом случае, не в центре.
— Одна, — она смотрела в окно на здание НИИ.
— Гуляешь? — глупо продолжала я.
— Вроде так, — сухо ответила она, и я почувствовала себя еще глупее.
Тоже повернулась и поглядела на особняк. Он стоял таинственным замком, сквозь окна которого проросли деревья. Поверх высокой ограды — колючая проволока. Сейчас нарядный особняк в стиле барокко казался мне зловещим, словно отсюда, пробиваясь сквозь стены, росла наша с Мирой общая беда.
Дядя Леша. Они с мамой дружили с университета, учились на параллельных потоках и играли в одной команде «Что? Где? Когда?» — тогда я знала только эту сторону истории. В НИИ они оба работали в команде Вадима Петровича. За столько лет я даже не спросила, куда он исчез. Почему я о нем забыла? Почему родители ничего мне не сказали об его исчезновении? Где сейчас мама и ее старый друг?
Я припомнила, что начала видеть свое чернолапое чудовище за несколько месяцев до маминого исчезновения. Что это было? Я почувствовала опасность, которая угрожала ей и дяде Леше? Или это были мамины страхи, настолько сильные, что я ощутила их вибрации?
Я вспомнила, что Мира — она была на год младше меня — пару раз звонила мне после того, как мама исчезла. Я пропустила ее звонки, а потом не перезвонила. Мне стало стыдно.
— Я недавно узнала, что дядя Леша тоже пропал. — Я рассматривала пятнышки на столе.
— Никто ничего не сказал за столько лет?
— Нет.
— Я звонила тебе.
— Знаю.
— Ты ни разу не ответила.
Поверхность стола в одном месте бугрилась, словно от ожога.
— Откуда узнала, что папа тоже пропал без вести?
— Мы были у Вадима Петровича в воскресенье. Их коллеги рассказали.
Удивленный взгляд.
— Вы ходите к ним на вечеринки? Я ни разу вас не видела.
— Нет, я случайно встретила Вадима Петровича, и он пригласил меня и папу.
— Случайно… — повторила Мира.
— Ты знаешь, почему исчез дядя Леша? Что-то известно? Это связано с мамой?
— Вообще-то да. — Она снова странно смотрит на меня, словно удивлена, что я задаю все эти вопросы. Словно знает что-то, что знают все, кроме меня. — Ну я, конечно, тоже не знаю всего. Сначала мне вообще говорили, что папа уехал в командировку, и другую фигню. Вешали лапшу где-то полгода, пока я случайно не оказалась в ненужном месте в ненужное время. Ты знаешь, что их дела расследует один и тот же следователь?
— Клочков?
— Но что-то ты все-таки знаешь.
— Она присылает мне сообщения.
Мира сверлит меня глазами.
— Покажи.
— Не могу. Везде приписка «удали это сообщение». И я удаляю.
— Никому еще не показывала?
— Сегодня рассказала друзьям. Только они знают.
— Не нужно рассказывать никому. Сообщения с ее старого номера?
— Нет, эсэмэс, отправленные через интернет-сервис.
— Тогда это может быть кто угодно. Может быть, они пытаются выяснить, знаешь ли ты что-то.
— Кто — они?
Мира молчала.
— Ты не замечала последнее время ничего странного?
— Странно в последнее время примерно все.
— Например, что за тобой следят?
— Сегодня в школу приходил и рылся в моем рюкзаке какой-то высокий человек. Я подумала, что это мог быть дядя Леша.
Мира фыркнула.
— Опять этот высокий человек. Рылся в рюкзаке? Ты проверяла, ничего нового в нем не нашла?
— Нет.
— Дай сюда.
Она взяла рюкзак и тщательно его осмотрела.
— Где был этот телефон, когда он приходил?
— В рюкзаке, в кармане.
Она достала из своей сумки маленькую отвертку, будто только и ждала этого. Ловко вскрыла телефон, достала и протянула мне что-то крошечное с торчащими проводами.
— Что это? — растерянно спросила я, хотя и так было понятно.
— Жучок. — Она бросила его на пол и раздавила подошвой. — Не оставляй больше телефон без присмотра. И не болтай лишнего.
— Откуда ты знаешь про жучки?
Она пожала плечами так, будто это было обычным делом:
— Мы их находили раньше.
— Где находили?
— Да везде: в сотовых, в стационарном телефоне, когда он еще был. Один раз нашли в розетке в ванной. Я дернула за шнур и вырвала ее с мясом, а за ней выпал жучок.
Она собрала телефон, включила, проверила, работает ли.
— И его лучше запаролить. В следующий раз им будет сложнее, могут и не успеть все провернуть.
— Кому — им?
— Вадиму Петровичу и его помощникам.
— При чем он тут вообще?
— При всем.
— Откуда ты знаешь?
Она небрежно пожала плечами:
— Все знают.
— И папа, и Клочков?
— Разумеется.
— Но они ничего мне не сказали.
— Мы же дети. Нам не следует знать. Нам надо ходить в школу и думать об учебе.
Я вздохнула — быстро осознать не получалось.
— То есть сегодня приходил не дядя Леша.
— Я была бы рада, но вряд ли он вообще жив. Я смотрела статистику по пропавшим без вести, и там…
— А мама? — перебиваю я. Мне так хочется не терять надежду.
Снова пожимает плечами:
— Не знаю.
— Недавно я увидела их старые фото, ну те, когда они, кажется, встречались. И я подумала, что, может, они вместе…
— Что за чепуха. Конечно, нет. Все нити ведут в НИИ, — ответила Мира, снова оглядываясь на здание. От ее уверенного тона я испытала невыразимое облегчение.
Глава 16,в которой Нина с Ваней идут на свидание, и оно проходит, скажем так, нетипично
Сегодня суббота, и мы с Ваней идем на свидание. Я помыла и заплела в косу волосы, подкрасила губы и надела новую толстовку. Раньше я никогда не ходила на свидание. Бабушка сразу поняла, куда я собираюсь, и изо всех сил старалась мне помочь, не подавая виду, что догадалась.
— Может, лучше платье?
— Да мы просто в кино с друзьями, — небрежно отмахивалась я.
— Сережки не хочешь надеть?
— Всё равно будет не видно.
Она ушла на кухню, но через минуту вернулась.
— Дать духи? У меня с собой.
— Не надо, спасибо.
Я зашла за Ваней сама. По правилам этикета, конечно, ему следовало зайти за мной, но тогда Настя и все остальные догадались бы, что мы идем вместе не потому, что мне надо помочь с этюдником. У них в прихожей, пока Ваня одевался, как всегда, было людно: выходили поздороваться родители, бабушка, зашедший в гости двоюродный бабушкин племянник.
Я заглянула в комнату близнецов. Настя сидела над пазлом. Два медвежонка были уже готовы. Края пазла приближались к медведице, но ее контур еще не был выложен, да и часть вокруг нее, судя по образцу на коробке, собрать было сложнее всего. Если пороги, волны и брызги в других частях пазла были хоть как-то различимы, то возле медведицы они сливались в сплошное неразборчивое мельтешение. Настя брала по одной детали и примеряла ее в несколько мест, потом откладывала.
— Куда идете? — полюбопытствовала мама, выглядывая из кухни.
— На этюды, — ответила я, глядя прямо перед собой.
— А-а, вот что, — протянула она.
— Какие этюды вечером? — спросил папа, выглядывая из-за мамы.
Она ткнула его в бок.
— Понял, — протянул он, уходя обратно.
— Какие этюды? — заинтересовался двоюродный племянник, выходя из туалета.
— В Летнем, — объяснила ему бабушка, подталкивая в сторону гостиной.
— Так света же недостаточно, — племянник не понимал и не уходил.
— Там фонари, — бабушка приподняла брови, продолжая подталкивать его к гостиной.
— Тогда понятно.
Бабушка наконец вытолкала его из прихожей.
— Куда идем? — спросила я Ваню, когда мы спускались по лестнице.
Он достал из кармана куртки и показал мне два билета в кино.
— Очень оригинально.
— Ну а что?
И мы пошли в кино.
Вечерние сеансы сводили меня с ума. Слишком много людей, гомон, из-за которого порой не слышно фильма, дурацкие шуточки, обнимашки в холле.
Мы отстояли в длинной очереди за попкорном, в зал вошли последними и уже в темноте пробирались к своим местам. Минут двадцать шла реклама, потом начался фильм. Но я никак не могла привыкнуть, что я на свидании, и Ваня, кажется, тоже. Мы ерзали на креслах и переглядывались.