Мира шагнула к двери. Я схватила ее за рукав, но она вырвала руку. Взялась за ручку, опустила. Замок щелкнул. Потянула дверь на себя. Закрыто.
Мы громко разочарованно выдохнули. Табличка на двери напротив гласила: «Лаборатория». Мы вошли внутрь. Небольшая комната с двумя окнами, одно из которых глядело на внушительный тополиный ствол. Микроскопы, образцы и холодильники стояли так же, как раньше, но теперь вместо расшатанных столов, стареньких пробирок и микроскопов, словно из школьного кабинета химии, стояли блестящие столы, электронные микроскопы, холодильники с прозрачными дверцами. В двух больших клетках спали белые мыши.
Входная дверь хлопнула, послышались тяжелые шаги, и в лабораторию заглянул охранник.
— К кому, вы сказали?
Он спросил пока не враждебно, хотел развеять свои сомнения.
— К Анне Валерьевне, я же сказала, — недовольным голосом ответила я, но, видимо, моему голосу недостало уверенности.
— Анна Валерьевна у нас уже не работает.
— Тогда мы подождем Ирину Степановну, — небрежно сказала Мира.
Ирина Степановна, тетя Ира, — тоже одна из бывших маминых коллег. На лице охранника появилось напряженное раздумье.
— Ну тогда сидите.
Он скрылся за дверью. Мы переглянулись. Снова осмотрели шкафы и холодильники. Мира постучала по клеткам, мыши испуганно подскочили и засуетились.
За стеклянными дверцами холодильников рядами стояли коробки с подписанными образцами. На столе — ноутбук, единственный компьютер в лаборатории. Мира нажала на кнопку пуска — он замигал синим экраном, закрутил колесико загрузки. Мы было обрадовались, но ноутбук запросил пароль.
— Чтоб тебя, — выругалась Мира.
Я посмотрела на ровные ряды колбочек в холодильнике.
— Попробуй ТЕО900, ТЕО — заглавными буквами.
Мира вбила пароль.
— Не подходит.
По коридору кто-то прошел, открылась и закрылась дверь в соседнюю комнату. Мы перевели дыхание. Надо было срочно убираться. Затея уже казалась абсурдной. На что мы вообще рассчитывали?
— Идем отсюда, — я снова потянула Миру за рукав. Но она снова вырвалась.
— Не могу.
— Идем, — повторила я. И тут же в памяти всплыл огромный загородный дом, аккуратная зеленая лужайка, на ней — несколько шатров от солнца. На солнце разбросаны одеяла и матрасы. В шатре Вадим Петрович восседает на кресле-мешке, а перед ним — две команды, взрослые и дети. Мы выбираем название для дачи Вадима Петровича. Вчера он вернулся из Италии, где отдыхал две недели. Ему очень понравилось, что каждая вилла имеет свое имя: «Санта-Мария», «Монализа», «Романтика». И он решил придумать название для своей дачи, или, как он говорил, загородного дома. Взрослые и дети разделились на две команды и придумывают название. Призом победителю будет огромный ягодный торт.
Взрослые выдают что-то пафосное и неинтересное, вроде «Золотые сосны». Дети, посовещавшись, выдают вариант «Зеленые кукусики». Вадим Петрович отдает приз детям и обещает сделать табличку с названием к нашему следующему приезду. Но скоро наступает осень, и в этот же год мама исчезает. Я не знаю, была ли сделана табличка и помнит ли кто-то об этой игре.
— Попробуй «Зеленые кукусики», — говорю я Мире.
Она смотрит на меня через плечо и вспоминает. Тогда мы были в одной команде. Вбивает пароль.
— Не подходит.
— Попробуй слитно.
— Тоже нет.
— А если английскую раскладку и без пробела? — предполагаю я.
Мира вводит, и на этот раз пароль правильный. Мы видим рабочий стол: фото через толщу моря, наверху — пловец в ластах. Мира заходит в системные папки — там миллион документов с непонятными названиями, и с понятными тоже. Мира достает флешку из кармана:
— Тут всего шестнадцать гигов. Что копировать?
— Все не поместится?
— Нет. От силы четверть.
Она прокручивает бесконечные папки документов.
«скоро там?» — спрашивает Улитка по эсэмэс.
«Еще две минуты», — отвечаю я.
Мой взгляд вылавливает папку «Воздействие препарата на подопытных мышей».
— Копируй ее, — тыкаю пальцем в монитор.
Потом — «Побочные симптомы от приема ТЕО900 на контрольных группах».
— И вот это, — говорю я, и в коридоре снова слышатся шаги.
Мира копирует папки, в то время как дверь в соседний кабинет открывается и голос охранника произносит:
— Ирина Степановна, вас ждут в лаборатории.
Ему что-то отвечает женский голос.
— Две девочки, сказали, к вам.
Я вытаскиваю флешку из ноутбука, захлопываю крышку, и мы с Мирой срываемся, распахиваем дверь в тот момент, когда из своего кабинета вылетает тетя Ира, за которой несется красный охранник.
Я открываю дверь в холл плечом. Мира бежит следом, и я чувствую, что вот-вот охранник ее схватит. Перепрыгиваю через турникет, открываю входную дверь и жду, когда Мира вылетит из нее. Убегаем по Восстания. Я понимаю, что «Медицина будущего» нашпигована камерами, что камеры есть у каждого магазина на улице, и бегу, не закрывая лица, — нас все равно найдут. Оглядываюсь — охранник не отстает. И тут наперерез ему из Саперного переулка выбегает Улитка — она ждет нас там, где договаривались.
— Дяденька, дяденька! — вопит она, вешаясь с разбегу на охранника. — Помогите найти дорогу до метро, я заблудилась.
На зебре я оглядываюсь — охранник остановился и пытается стряхнуть с себя Улитку, но тщетно, она вцепилась в него обеими руками. Хватаю Миру, и мы поворачиваем на Виленский, в переулке залетаем в мою арку и поднимаемся ко мне.
Несколько минут ждем, что с лестницы раздастся топот и в дверь позвонят, но ничего не происходит. Поэтому мы вставляем флешку в мой ноутбук и смотрим, что удалось достать.
Глава 19,в которой Нина узнает плохую новость
В папках — графики, таблицы, непонятные цифры и сокращения. Копирую данные на компьютер папы. Мы тратим с час, пытаясь понять, что удалось добыть, пока не приходит папа.
Он переводит взгляд с Миры на меня и обратно с меня на Миру. Мы сжимаемся и хотим раствориться в воздухе. Папа никогда не ругается. Иногда говорит повышенным тоном, но только если его довести по-настоящему. Ничего рассказывать не требуется — папе уже позвонил Вадим Петрович и рассказал, что мы натворили.
— Я сказал, что вы хотели посмотреть, как изменился институт, и что больше этого не повторится. Надеюсь, вы понимаете: что бы ни произошло, вы должны оставаться в рамках закона. Или, по крайней мере, создавать видимость. — Папа устало садится на диван напротив нас, и я замечаю, что у его глаз появились новые морщины.
— Мы… — начинаю я, но папа останавливает меня жестом.
— Но мы же теперь… — Я делаю новую попытку, но папа кладет руку на мою.
Я замолкаю. Мира за все время не произнесла ни слова и сейчас тоже молчит и пинает ножку моего стула.
— Идемте поедим куда-нибудь, — неожиданно говорит папа. Он выходит из комнаты, и слышно, как он в прихожей застегивает молнию на куртке. — Вас долго ждать?
Мы с Мирой переглядываемся. Я открываю рот, чтобы задать вопрос, но она прикладывает палец к губам.
Мы выходим из дома и идем по Радищева к Кирочной. Папа сосредоточенный и хмурый. Мира подозрительно на него поглядывает, я по-прежнему ничего не понимаю. Непонятно, куда он нас ведет, — обычно, если лень готовить, мы идем поесть в один из ресторанов на Маяковского, но это в другую сторону. Наконец не выдерживаю и, забегая вперед него, сообщаю:
— Мы скопировали папки с результатами исследований на флешку.
Он останавливается.
— Они знают?
— Только если на ноуте есть система логирования, — отвечаю я.
— Смотрели, что в папках?
— Да, но ничего не поняли.
— Мне нужно посмотреть, — говорит он.
— У меня с собой, — говорю я, показывая на торчащий из рюкзака ноутбук. Перед тем как уйти, я предусмотрительно захватила его.
— Показывайте, — говорит он.
Мы заходим в ближайшую кофейню и садимся за столик прямо у двери. Мальчишка-официант в длинном переднике направляется к нам, но папа отрицательно мотает головой, и тот возвращается за стойку.
Папа хмурится, разбирая графики и таблички на экране монитора. Мы с Мирой от пережитого и от нынешнего ощущения безопасности почти засыпаем, откинувшись на мягкую спинку диванчика. Официант делает вторую попытку принять у нас заказ, и папа просит принести один эспрессо себе и два латте для нас. Когда официант приносит заказ, папа отодвигает от себя ноутбук.
— Насколько я смог понять, сами по себе эти данные не доказывают ничего плохого. Но и хорошего тоже, — говорит папа, отпивая из маленькой чашки. — Данные говорят об отсутствии достаточных исследований побочных эффектов.
— Как ты это понял? — удивляюсь я, заглядывая в экран ноутбука — там по-прежнему непонятные мне графики и слова.
— После стольких лет расследований я уже сам могу проводить испытания и создавать препараты, — задумчиво сказал папа.
— Что мы можем с этим сделать? Посадить Вадима Петровича в тюрьму? А папа вернется? — спрашивает Мира.
Папа задумчиво потер переносицу.
— Боюсь, что нет. Запуск препаратов с недостаточными сведениями о побочках происходит сплошь и рядом, тем более если говорить о такой высокой эффективности, с какой действует ТЕО900. Скорее всего, на это закроют глаза. Но если это попадет не в научные, а в обычные СМИ, то, возможно, мы выиграем время.
— Время для чего?
— Не знаю. Наверное, на несколько дней они притихнут. Может быть, мама или Алексей снова попытаются связаться с нами. Если, конечно, они… — он замолкает и допивает кофе.
От последней произнесенной фразы я немею, и Мира, кажется, тоже.
— Они с вами связывались? — произносит Мира охрипшим голосом.
Но папа не намерен больше ничего нам объяснять:
— Пока мы ничего не можем доказать, и они оба находятся в опасности. Тем более из-за ваших выходок.
— Скажите нам, — тоскливо просит Мира.
— Нет.
Я понимаю, что больше от него мы ничего не добьемся, и Мира тоже, но дрожащим от обиды и напряжения голосом все же спрашивает: