пытного проповедника. Я говорил о том, что моя религия не запрещает пьянства, что сам Христос был не прочь выпить и порою превращал воду в вино (чего я, к сожалению, делать не способен). Конечно, все хорошее, что человек имеет благодаря пьянству, он может иметь и без него.
Но этому надо учиться. Это сложно. Пить, конечно, много проще. Но во всем надо быть последовательным. Любой образ жизни по-своему хорош, если последователен. Если ты вор, воруй до конца, ибо, став добродетельным, ты погибаешь как человек.
— Верно! — заорали мои слушатели.
— Если ты бабник, — продолжал я, — то будь им до могилы.
— Правильно! — еще громче заорали слушатели.
— Если ты пьяница, — развивал я далее свое учение, — пей до конца, до последней копейки, до последней рубашки.
— Ура!!! — завопили мои слушатели-собутыльники.
Этот крик превысил меру, и нас забрали в милицию, обещая посадить за хулиганство на пятнадцать суток. Меня заперли отдельно, в самом глубоком подвале, в комнатушке, куда не сажали даже отпетых негодяев, ибо там было воды всегда по колено. Заперли меня на два мощных замка.
— Если ты Бог, попробуй выбраться отсюда, — сказал запиравший мою камеру милиционер. Он ушел. Я легонько толкнул дверь, и она открылась со стороны петель. Почему открылась — сам не понимаю. Я вышел из камеры, прикрыл за собой дверь и побрел в дежурное помещение, откуда доносился гомерический хохот. Можете себе представить изумление милиционеров, когда я вошел! Они застыли с разинутыми ртами. А я тихо пересек комнату и вышел на улицу. Никто меня не остановил.
«Чудеса» Христа — это лишь литературная форма его учения (как и притчи его). Сам Христос был против разглашения его способности творить чудеса. Почему? Да потому, что у него, как и у меня, была более высокая задача: изменить ориентацию общественного сознания тем самым изменить весь мир.
В ту выпивку, когда нас забрали, я угощал целую компанию завзятых пьяниц, не заплатив ни копейки, — такие чудеса не был способен делать сам Христос. Более того, когда нас забирали, официантка принесла мне сдачи. Как я делаю подобные чудеса — это секрет. Но я ими не злоупотребляю — у меня более возвышенные цели. Я к ним прибегаю лишь тогда, когда нет никакой надежды честно заработать обед, а от голода мутится сознание.
Богиня
Я был в гостях — меня кормили ужином в одном почтенном семействе за мелкую услугу хозяину. Смотрели все вместе телевизор. В нем демонстрировали достижения балетной школы. И я увидел Ее. Она была в центре программы. Увидев ее, я забыл про еду, хотя голоден был чрезвычайно. Хозяин сказал, что Она «хороша девочка, пальчики оближешь, аппетитная». Семнадцатилетний сын хозяина сказал, что балерина она ерундовая, бездарная, но телеса и мордочка великолепные. Пятнадцатилетняя дочь хозяина сказала, что этого достаточно, чтобы сделать хорошую карьеру. Переспит с кем надо, и все! Хозяйка сказала, что «все они там проститутки». Сын сказал, что «там процветают извращения», что танцоры там — гомосеки, а балерины — лесбиянки. Хозяин сказал, что это все идет от диссидентов! Они разговаривали в таком духе, комментируя части тела и движения моей Богини.
А я смотрел на Нее, как завороженный, и твердил про себя как молитву: «Спи с кем угодно, танцуй плохо, доноси, предавай, будь примерной комсомолкой, будь глупенькой и корыстной! Только будь! Только позволь мне хотя бы иногда, хотя бы издали, хотя бы на миг видеть тебя!»
Программа кончилась. Чудесное видение исчезло. Хозяйка в коридоре сунула мне в руку десятку. Велела (именно велела, а не попросила) позвонить к ним через пару недель на всякий случай. Я сказал, что я работаю с гарантией на год, подобно западным фирмам. Заработанную десятку я пропил с незнакомым пожилым человеком. Рассказал ему о своей Богине.
— Плюнь, — сказал он мне, обнимая меня и искренне сочувствуя моему горю, Стоит ли из-за бабы так раскисать? Ты же мужик. Наша судьба такая!
— Дело не в ней, — сказал я, — а во мне самом. Хочется видеть что-то светлое и чистое.
— Я прожил жизнь, — сказал он, — Поверь мне, нет в нашей жизни ничего светлого и чистого. Одна грязь и мрак. Только вот эта минута, когда мы с тобой, свята. Только она. А она скоротечна. Она сейчас кончится. Сейчас я буду вдрызг пьян, а пьяный я — самая гнусная тварь. Уходи, пока я еще не…
А ночью я не выдержал, оделся и пошел на улицу, к ее дому. До утра стоял под ее окном. И про себя пел ей мою серенаду.
Дни и годы идут.
Не сосчитать утрат.
Зачем я торчу тут,
Под окнами, до утра?
Разное нам дано.
Хоть плачь или удавись,
Но я опускаюсь на дно,
А ты устремляешься ввысь.
Холод в моей душе.
Жизни никчемной суть.
Не в силах мыслью уже
Даже пылинку сдуть.
Я просто гороховый шут.
Быть Богом не мой удел,
И вовсе я не вершу
Ходом событий и дел.
Вроде кончать пора,
Нечего ждать мне тут.
Меня, как сор, со двора
Дворники прочь метут.
Учись у учеников своих
— Как вы думаете, сколько мне лет? — спрашивает мой собеседник. Я разглядываю его молодое, свежее лицо. Я знаю, если человек предлагает угадать его возраст, он выглядит моложе своих лет.
— Пятьдесят пять, — неуверенно говорю я. — Ошибаетесь, молодой человек! ликует мой моложавый собеседник, — Семьдесят пять! Не верите! Вот мой паспорт, взгляните!
— Как же это вы ухитрились так сохраниться? — с восхищением спрашиваю я.
— Все удивляются, — говорит он, — в особенности врачи. Все спрашивают, как это я ухитрился так сохраниться? Только вот слушать никто не хочет. Стоит мне начать объяснять это «как», как у всех пропадает интерес. Все хотят услышать какую-нибудь короткую и простую магическую формулу жизни. Чтобы раз — и готово! Живи до ста лет молоденьким. А никакого эликсира молодости нет. И пилюль никаких нет. И диеты никакой нет. И голод не поможет. И йога пресловутая ничего не даст. Быть вечно молодым — это сложная наука и тяжелый труд. Это, можно сказать, особая профессия.
Я вам еще не надоел? — спрашивает он, — Обычно у желающих услышать мой ответ на их вопрос «Как?» именно в этом месте пропадает интерес к моему возможному ответу. Продолжать? Что же, вы первый, кто отваживается слушать меня. Спасибо вам за это. Обратите внимание: я даром отдаю вам мой бесценный жизненный опыт и говорю еще «спасибо» за то, что вы его соглашаетесь взять! Простите, я не хотел вас персонально обидеть. Это я вообще. Я понимаю, что мой опыт вам не нужен. Он никому не нужен. А все-таки странно. Люди же так хотят долго жить и не стареть! Верно, они хотят, чтобы им кто-то даровал вечную молодость. Чтобы без усилий. За деньги. По положению. А долгую молодость никто вам не подарит. Ее не купишь за деньги. И высокое положение тут бесполезно. Конечно, вам могут продлить жизнь. Вон наши вожди как долго живут! Только они живут стариками. Они становятся стариками уже к тридцати годам. Довелось мне однажды попасть в дом отдыха ЦК. Случайно получилось. Все отдыхающие — в возрасте от тридцати пяти до сорока пяти лет. А взглянули бы вы на них! У кого брюхо, кто лысый и обрюзгший, ни у одного мускулов нет.
А пощупайте мои бицепсы! Я плавал, бегал, на спортивных снарядах крутился лучше их всех. А проживут эти люди долго. До восьмидесяти многие дотянут. А что это за жизнь? Проблема не в том, чтобы долго жить, а в том, чтобы долго не стареть.
АДЕКВАТНОСТЬ ЭПОХЕ
Я родился слишком поздно. Америка и электрон уже открыты. Люди уже побывали на Северном полюсе и на Луне. Я родился слишком рано. Полный коммунизм еще не построен. У меня возникла потребность обновить штаны, но без денег ее пока удовлетворить нельзя. А денег нет. Короче говоря, я родился не вовремя. Если бы я родился раньше, я мог бы открыть Америку или электрон, в крайнем случае мог бы замерзнуть в километре от Северного полюса. Если бы я родился позже, я щеголял бы в новых штанах. А так — ни Америки, ни штанов. Остается одно: теоретизировать на тему об адекватности или неадекватности человека своей эпохе.
— Чудак, — сказала одна моя пациентка, когда я изложил ей свои огорчения, — То, что штанов нет, это еще ничего. Вот когда…
— Ты права, — согласился я, догадавшись, что она имела в виду — Человек всегда рождается вовремя. Если бы я родился ранее, человечество никогда не открыло бы Америку и электрон. А если бы я родился позднее, то до полного коммунизма было бы так же далеко, как и сейчас. Жизнь прекрасна и в драных штанах. И еще неизвестно, что лучше — замерзнуть, не дойдя до полюса, или… «Или» лучше, — сказала она. И на сей раз она была тоже права.
— Если бы я родился раньше или позже, — сказал я, — то наши дороги не пересеклись бы. И было бы жаль, если бы это не случилось.
Но она вскоре покинула меня, сказав на прощание, что я на самом деле родился не вовремя. Она ушла к человеку, который родился в самый раз: у него были кооперативная квартира и заграничные штаны.
Одиночество
Наступила полоса неудач и одиночества. Нет близкой женщины — вот суть одиночества. И я богохульствую: зачать без мужчины — дело нехитрое, ты попробуй зачать без женщины!
Хаос мыслеЙ
Строить религиозное учение трудно по многим причинам, а главное — по причинам психологического и логического характера. Религия, например, в принципе логически противоречива. Я уверен в том, что Христос метался в противоречиях. «Взявший меч, — говорил он, — от меча и погибнет». И как бы позабыв об этой мысли, он говорил: «Не мир принес я вам, но меч». Проанализируйте все его изречения, и вы найдете в них кучу логически не совместимых мыслей. И это-то, как раз естественно для религии. Я иду в этом направлении открыто и сознательно. И иду до логического конца в логической противоречивости.
— Готовься к смерти, — говорю я, — и потому живи полноценной жизнью. Жизнь есть миг, — говорю я, — и потому живи с установкой на вечность. Будь готов умереть в любую минуту- и потому считай, что никакая минута жизни не есть последняя. Будь терпим — потому сопротивляйся всякому насилию. Если видишь, что борьба бесполезна, сражайся с удвоенной силой. Иди к людям — и потому будь один. Если ты человек, ты всегда одинок, а одиночество есть твое отношение к окружающим людям. Имей все- и потому отдай все. Смиряйся, бунтуя. Бунтуй, смиряясь. Короче говоря, на каждый принцип есть противоречащий ему, через который и только через который он и осуществляется. Я думаю, что, когда Христос призывал возлюбить врагов своих и подставлять другую щеку, если тебя ударили по одной, он лишь выражал это качество религиозного учения, его органическую противоречивость.