– Наверное, мне показалось. Этого… – Она осеклась и снова уставилась на лист с белками. – Господи, Томас, это безумие!
В глазах блестели слезы, и мне это совершенно не нравилось: Синий Гриф слабо напоминала особу, которая станет хлюпать носом на пустом месте. Вздохнув, я неловко потрепал ее по плечу и попытался утешить:
– Ну, мисс Белл… если вам что померещилось, значит, ударились головой. Вам еще…
– Вы не понимаете. Я видела…
– Фелисию Лайт, не так ли? – раздался ровный голос за моей спиной.
Я обернулся. По лестнице в сопровождении констебля поднимался Нельсон – с таким видом, будто все происходящее совершенно понятно, и единственное, чего не хватает для разгадки всех тайн, – его присутствия. Черт возьми…
– Явились, – сбиваясь на что-то среднее между рычанием и шипением, произнес я. – Не припомню, чтобы освобождал вас на сегодня, мистер Нельсон.
– Вы справились без меня. – Сыщик позволил себе формальную улыбку и опустился рядом с мисс Белл: – Как вы?
Она не отвечала, глядя на приоткрытую дверь, из-за которой по-прежнему слышалась музыка. Нельсон взял мисс Белл за запястье и взглянул на меня.
– Осмотрели труп? Думаю, стоило бы это сделать.
Вполне определенный намек, чтобы спровадить меня подальше. Я не жаловался на зрение: глаза сыщика сузились, едва он заметил мою руку на плече Синего Грифа. Пожалуй, кому-то стоило думать раньше; теперь я уходить не собирался.
– Это не моя обязанность, Нельсон. Если вы забыли, я начальник Скотланд-Ярда. Констеблю Моррису я бы ее тоже не доверил. – Я смерил взглядом дуболома, стоявшего за спиной сыщика и ожидавшего приказов. – Но буду благодарен, если осмотр начнете вы сами, хоть это и значительное нарушение устава. И, как я уже сказал, вы в данный момент должны подчиняться. Работайте.
Говоря, я с нескрываемым удовольствием наблюдал за смазливым лицом Падальщика. Кажется, он собирался ответить, но неожиданно вместо него заговорила Лоррейн.
– Томас прав. Нужно осмотреть тело. Идемте.
Она высвободилась от нас обоих, поднялась и первой направилась к двери. Сыщик глянул ей вслед, потом посмотрел на меня. Он тоже все понял и не преминул отомстить:
– Мистер Эгельманн, если это «не ваша обязанность», подождите внизу подкрепление. Они ведь могут начать ломать дверь какого-нибудь другого дома и перепугать округу. Констебль Браун скоро приведет их. Кстати… цветочницу не нашли.
– Ясно, Нельсон. Идите работать.
Сухо кивнув напоследок, я приказал Моррису следовать за сыщиком, а сам начал спускаться по лестнице. Я клокотал от гнева: как смел этот графский сынок говорить со мной в подобном тоне? Мисс Белл не лучше… Два самонадеянных идиота явно забыли о том, кому подчиняются, и о том, что, вообще-то, только что провалились: единственная подозреваемая убита, связующая с Леди нить упущена. Мы снова там, где были до «сладкого дела» – перед кучей трупов, морем красных карточек и отсутствием зацепок.
С этими мыслями я и ждал прибытия свежих сил Скотланд-Ярда. Глядя в затянутое облаками небо, я постепенно приходил к нелегкому решению: после того, как уничтожу самонадеянную дрянь с ее синдикатом, вернусь в Агру. Мне уже донесли: мой преемник неважно справляется с обязанностями. Там, в Индии, мне будут рады больше, там я буду нужнее. Этот город принадлежит кукловодам и богачам, мне здесь вовсе не место. И к черту «мистера Моцарта».
Со стороны лестницы раздались поспешные шаги. Вскоре Лоррейн Белл поравнялась со мной. Глаза опять странно блестели, руки дрожали, да и хромала она сильнее, чем обычно.
– Подайте трость, мистер Эгельманн.
Я послушался и с беспокойством глянул на нее.
– Вы какая-то белая. Трупов боитесь?
Она провела ладонью по набалдашнику и покачала головой.
– Я ухожу. Мы с мистером Нельсоном не сходимся в методах и гипотезах.
Она решительно зашагала прочь. Я спросил вслед:
– В чем это выражается?
Не оборачиваясь, она бросила:
– Он верит в оживших мертвецов. Я – нет.
Механический музыкальный инструмент туманного происхождения, труп и карточка на полу – все, чем я располагал. Мои знания по судебной медицине, конечно, недотягивали до знаний специалистов Скотланд-Ярда, но даже беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы понять: скорее всего, отравительница повесилась без чужого вмешательства. Следы на полу принадлежали только ей и – ближе к порогу – мисс Белл. Посторонних, казалось, не было.
– Я не уверена, что видела ее. Я просто не могла.
– Могли. – Я вывернул очередной карман на юбке повешенной. – Я практически уверен, что Фелисия Лайт жива.
Мисс Белл приблизилась к рассохшемуся стулу, на который я забрался, чтобы осмотреть тело, и подняла голову. Она сейчас смотрела так, будто мечтала, чтобы в петле вместо преступницы был я.
– Все, что вы рассказали, – с явным усилием заговорила она, – звучало бы убедительно, если бы не одно «но»: Фелис была хорошей. Она не поступила бы так с матерью.
– Откуда вы знаете? – вежливо поинтересовался я, рассматривая вынутые из кармана мертвой мелкие монеты. – Насколько я понимаю, отношения у них были не самые теплые.
– Нельсон. – Она чуть повысила голос. – У вас «не самые теплые» отношения с семьей. У меня. У Артура. И что? Вы убили кого-нибудь? Свели с бандитом?
Ответить было нечего. Я вздохнул, напомнив:
– Ее видели в «Трех пенни».
– Пьяницы? – Лоррейн подняла крышку инструмента и начала рассматривать механизм. – С тем количеством и качеством спиртного, что они регулярно опрокидывают, они могли видеть и слышать кого угодно, начиная от Наполеона и заканчивая феями!
Я полез в последний карман и выудил оттуда визитную карточку. Бежевый картон, синие буквы… «Джорджетт Марфи. Клуб „Последний вздох“. Амери-стрит, 117». Хмурясь, я повертел карточку в руке, потом снова перевел взгляд на труп.
– Знаете клуб «Последний вздох»?
Лоррейн взглянула на кусок картона без особого интереса.
– Туда вы попадете, если не перестанете очернять мою мертвую подругу.
– Если Фелисия Лайт мертва, – я слез со стула, – откуда рисунок? Вы сами сказали, что он сделан ее рукой. И этот вензель в углу… S.
– Подделка, чтобы меня напугать. Эта женщина знает о многих наших слабостях. Вы не убедились в этом, когда вас чуть не сожрали? – Она отошла от фортепиано и прислонилась к стене. – Я вас прошу. Хватит мучить Фелис. Она… была чудесная. За все время, что я знала ее, она никому не сделала ничего дурного. Да, у нее был трудный характер, но…
– Она интересовалась Антонио Сальери, разве не так?
– Им интересовался и наш учитель музыки, и моя сестра Софи, и мой друг Кристоф, и даже профессор Кавелли. Муж вашей сестры! Пэтти говорила мне, что…
– Послушайте. – Я устало вздохнул. – Я понимаю, что вам неприятно это признавать. Но все сходится идеально. Фелисия Лайт убила свою нелюбимую мать, чтобы завладеть ее состоянием – как вы помните, оно считается утерянным. Для этого она использовала Марони, который, вероятно, погиб по случайности или же…
– Фелисии было пятнадцать! – Лоррейн сделала несколько шагов ко мне и резко схватила за грудки. – Мы были почти детьми, неужели вы думаете…
– Нет, мисс Белл, – глядя в ее блестящие лихорадочным гневом глаза, произнес я. – Может, вы в пятнадцать лет еще были ребенком. Но она уже тогда…
Лоррейн встряхнула меня.
– Вы не смеете этого говорить. Вы не знали ее!
– Если я покажу фотопортрет Фелисии, сделанный на месте пожара, хозяину «Трех пенни», вы думаете, он не узнает ее? То, что доблестная полиция не сделала этого тогда…
Она встряхнула меня еще раз, но уже слабее. Мне казалось, она еле стоит на ногах.
– Если вы хотите хоть на кого-то повесить преступления S., – шепнула она побелевшими губами, – выберите живого!
Мне это надоедало. Я сжал ее пальцы и отцепил от своего воротника.
– Хорошо. Давайте послушаем вашу версию. Кто скрывается под псевдонимом «Леди Сальери»? Кто знал, что вы дружили с Фелисией Лайт и хранили ее рисунки? У кого такие блистательные знания по химии, чтобы изобрести стрихниновые бусины и блестки, – я метнул взгляд на лежащий на краю фортепиано отравленный веер, – мгновенно растворяющиеся при соприкосновении с глюкозой? Именно так, если я верно понял, происходили отравления.
– Это мог быть кто угодно. У этой женщины уши и глаза по всему Лондону. – Лоррейн отошла на шаг. – Как вы можете? Я… я доверяла вам! Я рассказывала вам о Фелис совсем не для того, чтобы вы…
– Подождите, позвольте последний вопрос, – перебил я, снова подступая к ней. – Если она мертва… та, кого вы видели, прежде чем упасть в обморок, – следствие вашей дурной привычки? Давно у вас галлюцинации от опиума?
Она молчала. Я положил ей на плечо руку.
– Послушайте… мне жаль. И я даже допускаю чуть другую версию: афера с Марони была попыткой смягчить мать, пожар – случайностью, и именно тогда Фелисия Лайт просто повредила голову. Поэтому сейчас она…
– Нет. – Голос мисс Белл звучал холодно. – Фелисия Лайт, вернувшаяся в школу, была моей Фелис. С изуродованным лицом, брошенная, одинокая, но моя! Она не имела общего с чудовищем, которое убивает людей. И не имеет. Потому что это не она!
– Значит, вы все же признаете, что вы – наркоманка, которой пора в желтый дом?
Слова прозвучали резко. Я надеялся, что они приведут Синего Грифа в чувство и заставит наконец снова мыслить логически, как подобает детективу. Я был почти уверен в этом. И когда она дала мне пощечину, а потом толкнула в грудь, это было столь неожиданно, что я едва устоял. Лоррейн вылетела за дверь.
Первый порыв был догнать ее, но тут же я передумал. Какого, вообще-то, черта? Она неглупая девушка, обязательно примет правду, и чем быстрее, тем лучше. Будет правильнее, если сейчас она останется наедине с собой. Рано или поздно вернется. В конце концов, ей некуда идти. И я вернулся к осмотру комнаты.