– Любил читать, продавал книги. Собственно, это все неличное, что я могу сказать.
– Он с тобой не связывался после своего внезапного отъезда?
– Никогда. Я думаю… – Она поколебалась. – Знаешь, мне почему-то кажется, он не просто уехал. Он умер. Но это интуиция, которой у меня нет.
Я промолчал. Моя интуиция как раз подсказывала, что загадочный юноша жив и, более того, важен, но наводить справки об О’Брайнах я пока не пробовал. Хотя если моя гипотеза о местонахождении Артура оправдается… Лоррейн потянула меня за рукав, обрывая мысль.
– Думаешь, он помогает ей?
– Сомневаюсь.
Амери-стрит, заполненная благоустроенными домами, встретила нас мельканием кэбов и плащей. Фонари в дымке напоминали призраков на длинных сотканных из тьмы ногах. Прохожие торопились, опасаясь попасть под ливень. Двери лавок были закрыты, и, как и довольно часто в туманную погоду, за стеклами виднелись свечи в банках. У магазина маскарадной одежды Лори остановилась и долго рассматривала белую маску, таращащую пустые глазницы. Я хмыкнул.
– Хочешь? Или… – Я ткнул пальцем в лежавшую рядом, более изящную и кукольную, – вон ту? Или кошачью?
– Баута, коломбина и гатто. Венецианцы надевают их на карнавал.
– У нас тут тоже вечный карнавал…
Я перевел взгляд на огонек свечи. Он горел ровно, и из-за него тени казались длинными, пляшущими, скорее ночными, чем утренними. Будто ночь царила по ту стону двери с табличкой «Добро пожаловать».
Лоррейн уже шагала вперед. Юбка, забрызганная грязью, слегка развевалась от ветра. Я обернулся еще раз; мне показалось, что за стеклом мелькнул силуэт. Тонкий, легкий, отлично различимый в темноте из-за пестрого камзола. Я моргнул. Образ исчез. Черт возьми… разговоры о призраках начинали надоедать. Лори окликнула меня.
– Вот он. Клуб «Последний вздох». Правда, на нем это не написано…
Мы стояли перед новеньким трехэтажным домом. От соседних он отличался разве что необыкновенно большими окнами и вертикальной вывеской – кованой фигурой с раскинутыми руками. То ли дирижер, то ли Христос, распятый на невидимом кресте, так или иначе, – странный символ для места с подобным названием. Я дернул дверь; она не поддалась. Лори взялась за серебряный дверной молоток и постучала.
Некоторое время мы стояли, прислушиваясь к тишине, потом раздались неспешные шаги. Наконец дверь очень медленно открылась.
– Чем могу помочь, господа?
Женщина неопределенного возраста, стоявшая в проеме, едва достигала моей грудной клетки. Сухопарая и смуглая, она куталась в алое сари. Острижена она была коротко, под мужчину, в открытых ушах я видел крупные квадратные серьги. Взгляд миндалевидных глаз под тяжелыми веками был надменным, но сдержанно приветливым. Я чуть склонил голову.
– Добрый день. Моя фамилия Нельсон. Верно ли, что это клуб «Последний вздох»? Я пришел сюда по рекомендации… знакомой.
– Она мертва? – Выщипанные в тонкую нитку брови изогнулись.
– С чего вы решили?
– Таким обычно не делятся. Для большинства наших членов это место – святая тайна. Вы могли вырвать ее разве что… если, к примеру, кто-то оставил визитку в доступном полиции месте. Но если у вас есть вопросы, милости прошу. Мы уважаем власть.
Я не терпел, когда меня путали с недоумками из Скотланд-Ярда, и не удержался:
– Дело в том, что я…
– Разумно с вашей стоны. Мы действительно представляем Скотланд-Ярд. – Лоррейн наступила мне на ногу и первой сделала шаг через порог.
Я последовал за ней и различил, как две высокие темные тени метнулись из-за спины женщины. Смуглые лица, блестящие тальвары. Сипаи?.. Что они могли делать в месте, владельцы которого «уважают власть»?
– Охрана, – точно прочтя мои мысли, отозвалась женщина. – Здесь случается разное, в связи с нашей… специфичной деятельностью. Следуйте за мной.
Через просторный холл она повела нас вглубь дома. Было безлюдно, но из помещений, которые мы миновали, слышались самые разные звуки. Игра на скрипке, птичье пение, постукивание клавиш печатной машинки. Дверь в одну комнату была приоткрыта, внутри нескольких мужчин играли в карты. Необычным было одно: они сидели не в креслах за столом, а на сене, а вокруг стояли вазоны с полевыми цветами. На стене была реалистично нарисована деревенька, судя по виду домов, русская. Запахи васильков и навоза защекотали ноздри; я ускорил шаг. Готов поклясться, где-то отчетливо заблеяла коза…
– Сюда, пожалуйста!
Женщина изящным жестом распахнула двери с резными ручками. Я увидел огромный бальный зал: светлые, от пола до потолка, окна, странное оформление стен – акварельные пейзажи. Четыре стены – четыре времени года. На полу что-то зашуршало под подошвами.
– Листья… – прошептала Лори, тоже глядя вниз. – Как странно.
– Тут танцуют в последний раз, мисс. Когда заканчивается чья-нибудь осень.
Говоря, женщина даже не поворачивалась к нам. Шла она быстро, успевать было трудно. Проскочив зал, мы оказались в коридоре, пару раз свернули, и незнакомка открыла еще дверь, намного скромнее.
– Прошу в кабинет, устраивайтесь. Чай, кофе?
– Нет, благодарю, – сдавленно отозвалась Лоррейн.
Ее явно впечатлило все, что мы увидели по пути. Она оглядывала кабинет даже разочарованно: тут помимо письменного стола, двух стеллажей и нескольких кресел не было ничего. Разве что большой глобус у окна поблескивал округлыми боками. Я рассеянно посмотрел на него, потом перевел взгляд на женщину.
– Итак…
– Я Лавиния Лексон, – наконец представилась она. – Председатель клуба. И, прежде чем мы продолжим, я хотела бы узнать, каким образом вы вышли на нашу организацию. Точнее, кто из нас…
Я положил перед ней карточку. Тонкая рука траурно накрыла ее.
– Бедняжка Джордж… впрочем, я ждала, что она сдастся.
– Сдастся? – переспросил я, опускаясь вслед за Лори в кресло. – Я не совсем понимаю…
Мисс или миссис Лексон неожиданно улыбнулась. Карточки на столе уже не было.
– Позвольте узнать, зачем конкретно вы здесь? Нами никогда не интересовались больше, чем мы заслуживаем. А ведь мы даже даем рекламу в газетах.
– Мы хотим знать, чем вы занимаетесь. Для начала.
– Всего-то? – Она устроилась на жестком стуле с непринужденной грацией, с какой не каждая королева сидела бы на троне. – Ммм… верно ли я понимаю, что главный вопрос, волнующий вас, – не убиваем ли мы случайно людей?
Прямая особа, ценящая свое и чужое время. Это невольно располагало к себе.
– Примерно, – отозвалась Лоррейн. – Мы нашли вас при странных обстоятельствах. И – вы правы – ситуация была связана с полицией.
– Что ж. – Женщина, не выказав никакого беспокойства и не спеша ни о чем нас расспрашивать, посмотрела на свои ухоженные короткие ногти. – Тогда для начала я постараюсь вкратце объяснить вам суть этого места, и, возможно, большая часть ваших подозрений отпадет сама. Вас это устроит?
Мы оба кивнули. Лавиния Лексон чуть удобнее откинулась на спинку стула.
– Тогда просто… представьте, что скоро вы умрете.
Хорошее начало, бодрое, в духе этого места. Мы с Лори переглянулись.
– Не хотелось бы.
Лавиния Лексон усмехнулась с философским цинизмом гробовщика или медика.
– И все же. Итак… вам осталось жить мало. Неважно, что, но что-то вскоре вас убьет, лекарства нет. Что будете делать? Возьму смелость предположить, что захотите исполнить все, что по тем или иным причинам не могли раньше? Дожить недожитое?
– Пожалуй, – согласился я.
– В этом и помогает наш клуб. Мы можем многое.
– Например?
– Организовать поездку в страну, куда вы мечтали попасть. Познакомить вас со знаменитостью, о встрече с которой вы грезили. Разыскать вашу потерянную родню. Помочь вам сыграть роль в настоящем театре. Любой каприз. Конечно, цена зачастую высока, но приемлема. Многим членам клуба это по карману. А за то, что можно поучить в доме, платить вовсе не приходится – только ежемесячные взносы, равные для всех.
– Вроде сушеной травы и рисунка на стене? – не без скепсиса хмыкнул я.
Женщину не впечатлила моя интонация; она улыбнулась мне ласково, как младенцу, не понимающему очевидных вещей вроде того, что палец не стоит совать в нос.
– Мистер Перкинс – практически неподвижный больной. Паралич ног. Его мечтой было побывать в российской деревне летом; там чудесный воздух и необыкновенное чувство свободы, я знаю, бывала там. У мистера Перкинса есть деньги, но развившийся отек легких убьет его до того, как в России наступит лето. У него около месяца. Поэтому Россия прямо здесь, насколько возможно. Мистер Кренк и мистер Куинджи – те, кто играет с ним в карты, – поняли, что хотят завести друзей. Оба довольно богаты и до недавнего времени не видели в привязанностях необходимости, но… когда печень разрушается или в желудке кишат паразиты, становишься сентиментальным. – Новая улыбка, грустная и болезненная, тронула губы женщины. – Эти трое вместе уже на протяжении пары месяцев. Не великий срок для дружбы, но у них еще будет возможность ее укрепить. Они умрут почти в одно время. И кто знает, не встретятся ли на другой стороне.
– И вы знаете такие вещи о каждом? – пораженно уточнил я.
Они сухо кивнула.
– Непременное условие вступления в клуб – правдивая история о себе. Мы все подтверждаем у лечащих врачей. Никак иначе.
– Чем была больна Джорджетт Марфи? – поинтересовалась Лори.
– Прогрессирующее воспаление мозга, насколько мне известно. У бедной Джордж вообще была непростая судьба. Как же она умерла? Когда?
– Прежде, – возразил я, – еще вопрос. На какие деньги вы открыли этот клуб?
Она непринужденно пожала узкими плечами.
– На свои. Изначально это было небольшое общество, собирались в моем собственном доме, я тратила немало средств, когда начинала все с нуля. А потом мне помогли.
– Кто же?
– Некое анонимное лицо выписало солидный чек. Мне даже прислали трогательное письмо, где это лицо благодарило меня за то, что я делаю. И да, я не знаю, кто это.