Отец оказался прав! Такое чувство, что он это знал. Или он всего лишь предвидел подобную вероятность? Как давно это было!
В то время Нина была еще младенцем, Адам – совсем мальчишкой. Отец проговаривал все действия степенно, не торопясь, потом заставил Адама повторить. Конечно, с первого раза он все не запомнил. Со второго тоже. Но вскоре Адам повторил все без ошибки. Кроме главного, конечно же.
Того, ради чего все это происходило. Прыжка. Прыжка с Башни, вниз.
Когда отец заставил Адама выглянуть со смотровой площадки, перегнуться, увидеть подножие Башни и спросил, рискнет ли он это сделать, Адам ответил не сразу. Пауза затягивалась, и отец, улыбнувшись, похлопал его по плечу.
– Ладно, я пошутил. Нет смысла спрашивать себя, сделаешь ты что-то или нет, если делать это надо не сию минуту, а когда-то в будущем. И то если до этого дойдет. Расслабься. Просто запомни, что и как надо делать. Прыгнешь ты или нет… это ты узнаешь лишь в тот момент, когда такая необходимость возникнет.
Адам обо всем благополучно забыл. Еще бы – прыжок казался чем-то эфемерным. Разве такое возможно? Чего ради, если можно просто спуститься по ступеням и не рисковать? Адам забыл и не вспоминал о существовании парашюта, пока нужный момент не настал.
Когда он нашел парашют, руки задрожали. Он боялся, стоило себе в этом признаться. Страх оказался настолько мощным, что Адам застыл, не уверенный, стоит ли продолжать тратить время на то, что он все равно не сделает. Не лучше ли бежать наверх, искать место, где можно затаиться в надежде, что Марк его не заметит и Адам, пропустив его наверх, понесется вниз по маршевой лестнице? Он представил лицо Дианы, Нины, Марка и осознал, что просто вытолкнет самого себя со смотровой площадки, как кого-то постороннего, вытолкнет, несмотря ни на какой страх. Нужно лишь, чтобы до этого момента все получилось!
Он суетливо проверил парашют, надел ранец на плечи, потащил за собой рюкзак с вещами. Руки предательски дрожали, ноги ослабли, когда он из ресторана поднялся на смотровую площадку, распахнул окно, выглянул. Рюкзак он не мог надеть на спину, в руках держать его опасно – риск не задействовать руки так, как должно. Это его смутило. Выкинуть сначала рюкзак, затем прыгнуть самому? Нежелательно: некоторые вещи, промокнув, могли прийти в негодность, и рюкзак, скорее всего, затонет прежде, чем Адам достанет его. Наверняка затонет. Тогда что?
Адам оглядел себя и решил, что можно привязать рюкзак к ногам – иного выхода не было. Он достал жгут, привязал его за ручки рюкзака. Возникло опасение, что так нельзя, что это нарушит что-нибудь важное в технике прыжка, но времени на что-то другое не осталось. Отец ничего не говорил по этому поводу.
Адам привязал рюкзак к ногам, вскинул его на оконную раму, готовый перекинуть наружу и прыгнуть следом. Он был весь мокрый от пота, в глаза постоянно затекали капли. Ничего, он скоро охладится. Мысль вызвала на его лице хмурую улыбку, хотя он этого не заметил.
Какой-то звук вынудил его замереть, прислушаться. Так и есть – шаги. Приглушенные, едва уловимые. Из-за расстояния, а не потому, что Марк осторожничал, наоборот – лишь его спешка позволила Адаму что-то услышать. Старый добрый друг Марк тут как тут. Снова лишь считаные секунды помогли Адаму опередить противника.
Шаги затихли. Адам колебался. Он мог прыгнуть, оставшись для Марка необнаруженным, но что-то внутри – то, что боялось прыжка, – шепнуло, что есть шанс пропустить Марка наверх и уйти по лестнице. Адам не верил, что Марк пропустит смотровую площадку, но он никак не мог заставить себя прыгнуть. Он так и сидел на оконной раме.
Шаги послышались вновь, ближе, где-то у лифтов, затихли, опять послышались, но едва уловимые. Адам предположил, что Марк, поднявшись к смотровой площадке, проверил лифтовую шахту, вернулся в ресторан «Высота». Он наверняка обнаружил разбросанные вещи и размышлял, что это означает. Адам «увидел», как морщится лоб Марка, искажается от бессилия его лицо, когда он рассматривает вещи, коробки, помещение, возможно, потолок, гадая, ради чего беглец устроил небольшой разгром. Запутывает след? Спрятался здесь, в каком-то тайнике? Или это обычная, ничем не примечательная попытка задержать Марка, получить фору?
Какое-то время стояла тишина. Адам мог поклясться, что Марк исследует ресторан. Глупая, наивная надежда, что враг пройдет мимо, появившись в результате паузы, выжила, окрепла. Пауза затягивалась. Адаму показалось, что Марк поднялся на этаж смотровой площадки и замер, ожидая, рассчитывая перехитрить противника, вынудить его выползти из своей норы, если таковая существует. Теоретически Марк мог не проверить смотровую площадку по той простой причине, что там негде спрятаться, и безоружный Адам – по мнению Марка – вряд ли выбрал бы это место, откуда не убежишь, но практически это нереально: легче потерять минуту-другую, но быть уверенным, что не совершил подобную глупость. От Марка такого «подарка» не дождаться.
Адам медленно перебросил обе ноги на балкон. Желание подойти к выходу и прислушаться стало убийственным. При выходе на маршевую лестницу Адам может хоть что-то услышать. Адам опустил на пол балкона рюкзак, обе ноги. Держать рюкзак на весу тяжело. Подойти или нет? Если Марк появится внезапно перед входом на смотровой балкон, у Адама не останется времени на то, чтобы заново перебросить наружу ноги и рюкзак. У Марка ружье – Адам не забывал об этом.
Адам оглянулся, посмотрел вниз. Прыгнуть, не ждать? Диана и сестры вот-вот окажутся внизу, одни, без него, и Борис идет за ними. Закружилась голова, Адам отвернулся. Проклятье! Раньше у него голова никогда не кружилась, никогда! Что за наваждение?
Адам разозлился на себя. Он напоминал тех людей из прочитанных книг, которые торговались вместо того, чтобы сохранить достоинство, проявить мужество, выполнить свой долг. Торговались именно в тот момент, когда этого делать нельзя. Он несколько раз выдохнул, зажмурился, открыл глаза, выглянул наружу. И… ничего не сделал.
Внезапно Марк закричал. Вопль зверя, который боится, что упустил свою жертву.
– Ты здесь один, Адам! Я знаю, что это ты, ублюдок! Я слышу твой запах! Вспотел от страха?
Марк снова закричал-завыл:
– Ты где-то здесь, я знаю! – он выкрикивал слова с каким-то надрывом, слова пенились злобой и ненавистью, как прибрежные камни укутываются пеной морского прибоя. – Я чую твой страх, ублюдок! Ты всегда был трусом! Не веришь? Выйди и докажи!
Пауза. После такой тирады Марк просто-напросто восстанавливал дыхание.
– Выйди по-хорошему! И я сохраню тебе жизнь! Отдам тебе одну из твоих сестер! На Диану не рассчитывай, но Тамару… делай с ней что хочешь! Зато будешь жить! – пауза. – Не выйдешь, я все равно найду тебя. Ты умрешь так медленно, что даже я устану ждать твоей смерти!
Еще одна короткая пауза.
– Слышишь меня, ублюдок?!
Марк находился в ресторане, Адам знал это точно. Снова вспыхнула дурацкая надежда, что Марк пройдет мимо смотровой площадки. Все сводилось к тому, что Марк опасается существования некоего тайника, куда и спрятался Адам в надежде пропустить Марка наверх и выбраться незамеченным.
Адам осознал еще одну причину, почему тянет и не может решиться, пока это не останется единственным вариантом. Дело было не только в страхе как таковом, Адам не мог себе позволить погибнуть, оставив Диану и сестер, прыжок представлял собой серьезный риск, который Адам не мог контролировать, он попросту ни разу не совершал ничего подобного. Он боялся не за себя, он боялся за девочек. Осознание этого принесло облегчение. Это он торгуется не за свою шкуру, он торгуется за любимых и близких людей, это допускалось.
Странно, но пауза, которая лишь отделяла одну угрозу Марка от последующей, затянулась. Марк больше не кричал. Притаился? Решил, что Адам специально раскидал вещи в ресторане «Высота», тайник находится ниже, в «Юпитере», например. В этом случае Адам давно бежал бы вниз.
Лучше не тешить себя предположениями! Кажется, выбора нет, Адаму придется прыгнуть. Оставшись незамеченным, он продержит Марка здесь достаточно долго, чтобы получить время на отход от Башни. Если даже Марк уже бежит вниз, Адаму необходимо его опередить, иначе он все равно не пройдет Марка незамеченным, если спустится по маршевой лестнице следом за ним.
Адам закинул рюкзак на раму, втянул наверх ноги, придерживаясь одной рукой. Ему стало легко-легко, и Адам понял: он прыгнет, теперь ничто ему не помешает.
На входе на смотровой балкон возник Марк. Он держал ружье. Его первое удивление сменилось улыбкой.
Адам замер. У него еще оставался шанс перевалиться наружу, хотя о нормальном прыжке – оттолкнуться от оконной рамы ногами – речи уже не шло. И то лишь потому, что Марк держал винтовку одной рукой дулом вниз. Как он так резко здесь появился? Напрашивался единственный вывод: Марк рискнул подняться на один этаж, чтобы вынудить Адама выбраться из тайника, но услышал шорох на смотровом балконе.
Улыбка Марка становилась все более широкой и гнусной. Он не догадывался о том, что у Адама на спине и что тот задумал. Он упивался победой. Он уже испытывал страх, что не найдет Адама, что враг перехитрил его и ускользнет, если уже не ускользнул, и тут все оказалось так просто. Глупец Адам сидит с вещичками на пустом балконе, где невозможно оказать никакого сопротивления.
– Ну, привет, друг детства. Что скажешь?
Его голос охрип от крика. Он стоял на одном месте, не приближаясь. Еще бы – куда беглецу деваться? Адам размышлял, отвлечь ли его разговором или молчать, двигаясь как можно медленней, незаметней, просто показать свой страх, и этого окажется достаточно?
– Молчишь? Что мне с тобой сделать? Скажи, я прислушаюсь к твоему мнению. Как там говорили в Мире До Воды? Исполню твое последнее желание. – Он хохотнул, довольный собой.
Марк медленно двинулся к нему, и это оказался самый подходящий момент. Адам почувствовал – больше медлить нельзя. Он перекинул ноги наружу, медленней, чем ему бы хотелось, но Марк и на это не среагировал – он по-прежнему держал ружье дулом вниз. Чтобы перехватить его как следует, понадобятся какие-то мгновения. Адам воспользовался этим, чтобы приготовиться, упереться ногами. Ли