– Нина, куда нам плыть? Скоро вечер, нам нужно знать, куда направить лодку.
Нина затрясла головой, зарыдала, Диана обняла ее и долго успокаивала, прежде чем оставила ее одну и убралась из трубы. Когда она вышла, Адам был мрачным, Тамара смотрела в сторону Башни, как зомби, не мигая.
– Она ничего не сказала, – Диана с удивлением услышала в собственном голосе разочарование. – Я не могла давить. У нее истерика началась.
– Я слышал. – Адам огляделся, пытаясь отогнать страх, неожиданно сильный и цепкий. – Что нам делать?
– Может, позже она придет в себя? Надо подождать.
– Я думал остановиться где-нибудь. Переночевать.
Он глянул на высотку на окраине «озера», покосился на Диану. Она смотрела туда же. Она думала точно так же, и он улыбнулся. Она это заметила.
– Ты чего? – она улыбнулась в ответ.
– Ты смотрела на этот высокий дом.
– Да. Я подумала… Что?
– Я о том же подумал.
Она перестала улыбаться, подалась к нему. Они обнялись, замерли.
– Мне страшно, – прошептала она ему в ухо, чтобы не слышала Тамара.
– Не бойся. Я тебя люблю.
– И я тебя.
– Давай осмотрим эту высотку пораньше. Домик-то немаленький.
– Давай.
Адам сел за весла, она – на дно лодки рядом с ним, настолько близко, только чтобы не мешать ему грести. Он улыбнулся ей, чтобы хоть как-то снять ее напряжение. Она улыбнулась ему. Она знала, что он пытается ее ободрить, и, несмотря на то что это нереально, пыталась оценить его старания. Поддерживая друг друга, они поддерживали каждый сам себя.
Лодка обогнула верхушку дома, закрывавшего нижнюю часть высотки. Диана застыла, улыбка исчезла. Адам несколько секунд греб, пока не заметил выражения ее лица. Он оглянулся.
На стене высотки, чуть выше воды, красным цветом была выведена шестиконечная звезда.
«Есть ли кроме нас другие люди?»
Вопрос, однажды заданный отцу, вертелся в голове Адама, пока он и девушки обследовали высотку, поднимаясь все выше. Домина была немаленькой: бесконечные комнаты, коридоры, залы, пожарные и внутренние лестницы, лифтовые ниши – обследовать пришлось немало.
Еще был страх, что лодка исчезнет. Почему, каким образом, не имело значения. Если кто-то был здесь, кроме них, но до сих пор никак не проявил себя, он мог похитить лодку или уничтожить, несмотря на то что они ее спрятали. Адам не мог знать мотивы этого человека. У него ожили прежние страхи, вопросы и сомнения, которые возникали, когда он читал книги, и множество случаев, происходивших между людьми в Мире До Воды, были ему откровенно непонятны, и теперь как будто плохо различимую в полумраке фигурку осветило восходящим солнцем – она приобрела четкие очертания.
Вот, значит, что двигало большинством поступков людей. Они боялись, они защищали себя – защищали, если даже в этом не было необходимости и им ничто не угрожало, – они всегда старались, чтобы никто не застал их врасплох. Несчастные люди… Ранее это было для Адама немыслимо, не очень-то помог даже опыт противостояния с Марком и Борисом – это было нечто иное, теперь же прояснение наступало все более отчетливо и быстро. Для этого пришлось покинуть Башню, отплыть на приличное расстояние и заняться поиском нового, пусть и временного, пристанища.
Дважды они делали недолгую передышку – нести Нину на руках, поднимаясь по ступеням, Адаму было нелегко, отдать сестру Диане он отказывался.
Продвигаясь, они достигли последнего этажа, выше которого была лишь крыша. Верхний этаж занимал пентхаус. Адам был знаком с этим вариантом жилища по книгам. С отдельной лифтовой шахтой и лестницей, которая вела на крышу, пентхаус поразил их воображение удобством расположения комнат и расстановкой мебели, потрепанной и отсыревшей, но все равно удивительной: в Башне такого не было.
Основную часть пентхауса занимала двухъярусная гостиная с большими панорамными окнами от пола до потолка. На окнах не было ни одной трещины – они уцелели. Отец рассказывал, что когда-то вода стояла так высоко, что лишь Башня, вернее, ее шпиль взмывал над поверхностью воды. Все остальное затопило, значит, в том числе и эту высотку. Кое-где в углах обнаружились остатки неопределенного цвета, наверняка то, что осталось от ила, когда вода ушла. В остальном не пострадали ни стены, ни потолок, от помещений по-прежнему исходила аура надежности.
Несколько спален наверху оказались пустыми. Из гостиной был выход на открытую террасу – она располагалась позади вертикальной лицевой стороны высотки, оттуда открывался вид на «озеро». Наверняка проектировщики перед Великой Катастрофой планировали и добились, чтобы хозяева могли созерцать громадный парк, тянувшийся на приличное расстояние. К сожалению, отсюда невозможно было видеть шпиль Башни – она была в другой стороне, на северо-западе.
Адам оставил Нину, закутанную в покрывало – кажется, она спала, – на диване под присмотром Тамары, и они с Дианой задержались на террасе, рассматривая окрестности.
– Такое чувство, что это местная мини-Башня, – сказала Диана. – Не в смысле, что похожа на нее, но…
Она замялась, подбирая слова, и Адам обнял ее.
– Я понял. Если жить где-то здесь, лучше этого дома не найти.
– Да.
Они помолчали.
– Может, лодку спрятать получше? – спросил Адам.
Она посмотрела на него.
– Разве мы ее плохо спрятали?
– Так, на всякий случай. Если кто-то из соседних домов следил за нами, он мог запомнить место, где мы ее втащили.
Он почувствовал, как она напряглась.
– Ты что-то чувствуешь? Думаешь, мы тут не одни?
– Я все время думаю об этом, но… Еще этот знак…
– Сомневаешься, что знак оставил отец?
– Это невероятно.
– Тогда кто?
Он медлил, не зная, что сказать, но ответить так и не успел – их позвала Тамара, голос ее звучал как-то странно. Адам поспешил в гостиную, Диана за ним.
Тамары нигде не было, они видели только закутанную спящую Нину.
– Тамара? – Адам бросился к Нине.
Тамара вышла из дальнего угла, из-под лестницы, где в прошлом располагалась гардеробная, достаточно большая, чтобы стать еще одной комнатой, если бы не отсутствие окон. Из любопытства или еще по какой-то причине она не осталась рядом с Ниной, а обследовала все, что пропустили – вернее, оставили на потом – Адам и Диана.
– Что там? – спросила Диана.
Тамара ничего не ответила, лишь указала рукой на распахнутую дверь. Адам медленно приблизился к ней, сам не зная, что ожидает увидеть, злясь на сестру, что она ничего не объяснила.
Он заглянул в комнату. Там было темно, пришлось шагнуть ближе. Легкое гудение вынудило напрячься Адама сильнее. Что-то знакомое, некая ассоциация, связанная с этим звуком, не успела сформироваться, когда Адам увидел, что комната заставлена мощными холодильниками, от них исходило гудение.
Адам подался к ближайшей морозильной установке, взялся за ручку дверцы, помедлил, потянул ее на себя, медленно, сомневаясь, правильно ли поступает. Ничего страшного не случилось. Холодильники заполняли упаковки с продуктами, разнообразие которых бросалось в глаза.
Адам отступил, не веря увиденному. Диана положила руку ему на спину и заглянула ему через плечо.
– Откуда это? Так забиты все холодильники?
– Похоже на то.
Адам проверил еще два холодильника, работавшие за счет очень экономичного автономного аккумулятора, убедился, что они с Дианой не ошиблись, отступил. Они посмотрели друг другу в глаза.
– Я даже не знаю, радоваться нам или нет, – сказала Диана.
– Думаю, положительного больше. Вряд ли это такая ловушка с жирной приманкой. Кажется, мы останемся здесь надолго. Давайте устраиваться.
Время приближалось к вечеру, и Марк сдерживался все с большим трудом. Борис притих, почувствовав, что лучше не высовываться с предложениями, они лишь раздражали старшего брата.
Стефан находился в прострации, никакие внешние раздражители на него не действовали. Марка терзал вопрос: что, если этот придурок так и останется в своей коме?
Когда Марк требовал от Стефана показать, куда направились беглецы, он нагнал на него страху, но упустил, что Стефан не может говорить. Он был не в силах произнести ни слова, чем бы ему ни угрожал Марк. Он трясся, поскуливал, закрывал лицо руками, взгляд становился мутным, и Марк догадался, что от ужаса, который он нагнал на Стефана, тот не соображает, что с ним.
Марк ослабил напор, сделал паузу, надеясь, что Стефан оклемается. Он не ошибся. Стефан пришел в себя. Но с ним случился припадок.
Стефана скрутило, глаза выпучились, и у Марка возникла уверенность, что глаза этого идиота, выдавливаемые изнутри некой силой, вот-вот лопнут, вытекут наружу. Стефан выгнулся дугой, ударился затылком о пол, второй раз, третий, пока Марк не схватил его и перевернул на бок. Без вмешательства Стефан разбил бы себе голову об пол, этого Марк не мог допустить. Он найдет Адама и девок лишь с помощью Стефана.
Марк вспотел, как во время тяжелой работы, пока удерживал Стефана, но припадок не прекращался. Из глотки Стефана летели брызги, текла слюна, он заляпал пол и Марка, который его удерживал, и тот признал, что силы его на исходе. Он позвал Бориса, в страхе стоящего рядом, как загнанное животное, и тот, поборов оцепенение лишь после второго крика Марка, присоединился, чтобы помочь. Какое-то время они боролись с непостижимой силой, выкручивающей Стефана, вдвоем, затем припадок резко прекратился.
Марк и Борис повалились рядом. Они пришли в себя одновременно со Стефаном, тот приподнял голову и оглядывался: страх захлестывал его – это было видно по глазам. Припадок вызван стрессом, стресс породило давление извне – его породил Марк. Нужно действовать менее грубо, хитрее, но и на этот раз Марк проиграл: Стефан от него попросту «ускользнул». Он впал в прострацию.
Марк приступал к прессингу, стараясь не перебарщивать, хотя Стефан «отбоялся, отвалялся» и деться никуда не мог. Взгляд застыл, направленный в пустоту, веки не моргали, казалось, дыхание прекратилось. Марк помедлил, неуверенный, что надо влепить ему пощечину или ткнуть ногой в бок – он оказался слишком нежным, чтобы по-настоящему мучить его, и Марк решил, что все воздаст Стефану, когда настигнет беглецов и придурок не будет ему нужен. Стефану останется лишь молиться, как говаривала мать Дианы, Марка и Бориса, любила она эту присказку на склоне лет.