Была еще одна непостижимая причина, мешавшая думать о том, как освободиться. Куница. Адам не понимал, что с ним, но при мысли об этой миниатюрной женщине, которую он и не рассмотрел как надо, у него внутри все горело. Он не хотел себе признаваться в том, что хочет ее, хочет, как Диану, если не сильнее. Мысль вселяла ужас, он гнал ее от себя, но она снова нависала над ним мрачным назойливым роем, и Адам внутренне метался, не желая сдаваться тому, с чем впервые столкнулся в своей жизни, с тем, о чем даже из книг и от Ивана не получал ранее хоть какой-то информации. Отчасти его спасало именно это «незнание», непонимание того, что означает происходящее с ним.
Когда Адам разбудил Диану, она схватила его за руки, чтобы он дал ей минуту-две, прежде чем его заберет сон. Они посмотрели друг другу в глаза, Адам вздрогнул, заметил, как из глаз Дианы выступили слезы. Она не изменилась в лице, просто смотрела и плакала, беззвучно, как-то без эмоций.
– Диана… – больше он ничего не сказал – не хватило сил, так перехватило дыхание.
– Неужели нам не спастись? Мы будем принадлежать им как рабы? Я… смогу быть только с тобой…
– Мы что-нибудь… придумаем.
– Что? Они нас не выпустят. Мы без оружия. Они нас разделят, я чувствую, и мы пропали. Лучше бы нас убил Марк.
– Не плачь, любимая. Я что-нибудь сделаю. Я так просто не отдам тебя. Не отдам Нину и Тамару. Они вас не получат.
Адам прижал Диану, борясь со сном, со страхом, с отчаянием, придавившим его сильнее сна.
– Мы им ничего не сделаем. Они сильнее. Они просто сильнее нас.
– Не надо, Диана. Мы вырвемся на свободу, вот увидишь. Мы должны бороться. Помнишь, как говорили наши родители? Не сдаваться, бороться, не отчаиваться, верить, стремиться. Помнишь?
Диана отстранилась от него, вытирая слезы.
– Это говорил твой отец, от своих я такого не слышала.
– Неважно, кто говорил. Мы должны…
– Почему он не рассказал нам о людях на Корабле? Почему не предупредил?
Адам задумался, но мысли путались, в отчаянии он сказал:
– Уверен, была причина. Мы найдем объяснение. Я посплю… Не могу больше… Мы узнаем, в чем причина, почему мы здесь, почему отец не предупредил нас. Почему я… Почему ты… И Нина… Я только посплю…
Он отключился, не услышав, что Диана ему отвечает. Только что говорил с ней – и все: погружение в сон. Незаметное, неуловимое. Следующее, что он осознал: Диана будит его, испуганная, оглядываясь через плечо, где в дверном проеме стоят Кролик и Коршун.
Адам сел, ощущая себя так, словно лег на минуту, не больше. Скорее всего, он поспал не больше десяти минут, хотя это было лучше, чем ничего – он уже не мог соображать, как если бы не спал несколько дней. Кролик и Коршун разглядывали пленников, не говоря ни слова. Что-то в их позах, в их угрюмом молчании подсказывало, за кем они пришли.
До того как Коршун заговорил, Адам понял, что для пленников пришла пора разделяться, попрощавшись с прежним образом жизни. Отныне все для них изменится. То же самое поняла Диана, ее трясло. Адам почувствовал не только это. Для них стало ясно, что они рискуют больше никогда не увидеться. Был шанс этого избежать. Подчиниться и в дальнейшем увидеть друг друга на расстоянии, увидеть, как чью-то собственность, без возможности прикоснуться друг к другу, поцеловаться, быть вместе.
Или умереть прямо сейчас. Броситься на Коршуна, который прикончит Адама из арбалета. Или не прикончит? Кролик, как и прежде, был без оружия. Возможно, Адама не убьют, просто скрутят, вдвоем они его одолеют, без сомнения. Он тоже нужен – Кунице или Белке.
Адам встал, заслоняя Диану собой. Кролик нахмурился, не понимая, что задумал пленник. Коршун криво усмехнулся.
– Ложись и дрыхни. Пока можно. Она пойдет с нами. И разбудите вот эту, – он указал на Тамару. – Пусть составит компанию.
– Не забирайте ее, – сказал Адам.
– Заткнись и отойди. Иначе хуже будет.
Всхлипнула Диана, он обернулся к ней, встретился взглядом, увидел, как ее губы что-то шепчут. Что-то вроде «они сильнее тебя, отойди». Этого нельзя допустить, нужно что-то сделать, хотя бы оттянуть момент, когда они заберут Диану.
Адам шагнул к Кролику и Коршуну, понимая, что мог лишь драться. И проиграть. Или потребовать встречи со стариками? Хотя бы оттянуть этот момент. Драться? Или старики? Что это изменит? Часом позже, часом раньше…
– Прочь, – сказал Коршун. – Диана, идем с нами, по-хорошему.
Они сильнее.
Его осенило. Он подался к Диане, сжал ее плечи.
– Я кое-что придумал. Успокойся.
Он замерла, непонимающе глядя на него. Адам повернулся, как можно спокойней сказал:
– Ведите меня к старикам. Я забыл кое-что сказать. Это важно. До тех пор девушек не трогать. Только после встречи со стариками. Иначе… пожалеете.
15Поражение
Адам стоит напротив Кролика, который расставил ноги, развел руки, пригнулся, как борец или боец смешанных единоборств, готовый ко всему и уж тем более к тому, чтобы сломить противника, вставшего на пути к его желанной, сладостной цели.
«Ты этого хотел, Адам.»
Слабость разлилась по ногам, как растопленное масло, распространяясь все ниже и ниже, захватывая бедра, голени и, наконец, ступни. Побороть это наваждение оказалось нелегко. Есть ли у него шанс против этого борова? Не потому ли старики согласились на его предложение? Знали, что Адаму ничего не светит, он сам себя загнал в тупик. И, если Кролик его одолеет, Адам ничем не поможет девушкам.
Кролик в отличие от Коршуна не ухмылялся, не выкрикивал оскорблений, не запугивал противника. Сосредоточенный, расширенными глазами он наблюдал за Адамом, предвосхищая любое его движение. Кролик отнесся к поединку серьезно. Ошибок с его стороны, порожденных пренебрежением к противнику, не будет. Без этого поединка Адам хотя бы остался цел, что могло сказаться в дальнейшем. Но после боя он наверняка окажется разбитым.
Кролик шагнул к нему, хотя Адам почувствовал, что противник еще тянет время. Адам попытался выбросить из головы мысли о своих призрачных шансах. Отвлечься было нелегко, и он вновь прокрутил в голове разговор со стариками.
Коршун не рискнул забрать девушек, как потребовал Адам, повел его к старикам. По пути Адам соображал, чем объяснить свою просьбу. Времени не хватило, но Адам решил, что лучше говорить не спеша, уверенно, что-то в голову придет в самый последний момент. Так и вышло.
– Раньше забирал женщину тот, кто был сильнее в поединке, – сказал Адам, когда Ондатра потребовала объяснений. – Древняя традиция. Я хочу, чтобы вы ее соблюдали. Я выйду на поединок против кого-нибудь из ваших сыновей.
Ястреб, недовольный, хотел что-то сказать, но Ондатра, положив руку ему на колено, сказала:
– Какой поединок? Ты вместе с твоими девками принадлежишь нам. Это еще твой отец признал.
– Принадлежим вам? Вы хотите, чтобы Нина и Тамара не создавали проблем? Пусть увидят, что ваш сын сильнее. И они смирятся. Я об этом говорю. Я им уже сказал то же самое. Если я слабее, пусть выберут подходящего мужчину. Пусть живут и… рожают детей от… более сильного.
Ондатра и Ястреб переглянулись, старик ухмыльнулся. Ухмыльнулась и Ондатра, посмотрела на Адама.
– Сам напросился… – пробормотала она. – С тобой будет драться Кролик. Правил нет. Разве что… не убивать друг друга. Но… Кролику это и не придется. Ты сам попросишь пощады.
Какая-то странная уверенность в их словах вынудила Адама поколебаться, но отступать было поздно, и никаких иных вариантов для спасения девушек в голову не приходило. Оставалось лишь выйти на поединок, как Адам и предложил.
Для поединка выбрали широкое помещение на средней палубе. Привели и усадили в углу девушек. Нина не спала, но оставалась под одеялом, и никто из людей Корабля не требовал его снять. Тамара, мрачная, как раненая волчица, смотрела по сторонам, как если бы искала пути к бегству, на поединок она обратила внимание, лишь когда он начался. Диана, застывшая, сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Она понимала, что шансов у Адама гораздо меньше.
Старики, довольные предстоящим развлечением, сидели на небольшом возвышении. Коршун, вооруженный и, несмотря на свое злорадство, контролировавший единственный выход, был начеку – арбалет держал заряженным. Теперь арбалет был другим – миниатюрный, по типу арбалета-пистолета. С таким удобней возиться в замкнутом помещении. Гад оказался предусмотрительным.
Появился Волчонок. Он оказался более отталкивающим, нежели братья. Низенький, с большой головой и выделяющимися крупными зубами – оттого и Волчонок? – он казался старше братьев, такой изрытой оспинами и прыщами была его кожа. И это при том, что он на считаные годы старше Адама. Он опасливо косился на девушек, принюхиваясь, – похоже, как и у сестер, обоняние было у него одной из сильных сторон. На Адама он поглядывал недоверчиво, но, как ни странно, без враждебности. Кажется, чувствовал, что Адам в поединке одолеет его, и для Волчонка это был показатель. Быть может, желание Адама драться с Кроликом вызвало уважение Волчонка? К сожалению, драться Адам будет не с ним.
Место для драки по типу ринга огородили невысокой мебелью. Когда они с Кроликом схлестнулись, краем глаза – и уже не соображая этого – Адам заметил, как в окна заглядывают Белка и Куница. Они не могли пропустить это зрелище, но, как показалось Адаму позже, одна из сестер постоянно контролировала подступы к Кораблю. Либо они менялись, как всегда, без единого слова и предварительной договоренности.
Кролик удивил тем, что не пытался разбить Адаму лицо своими кулачищами, он сразу постарался свалить его и подмять под себя. Адам несколько раз увернулся, ткнув Кролика парой точных ударов – в лицо и живот. Хотя на Кролика это особого впечатления не произвело, у Адама появилась надежда: он отбивался, уклоняясь от ручищ Кролика. Противник сопел, пытаясь загнать Адама в угол, но, как понял позже Адам, попытки эти были не во всю мощь. Кролик проверял, на что способен противник, к тому же он растягивал время драки, уже почуяв, что при желании все закончится достаточно быстро.