Адам запыхался. Дыхание становилось все более прерывистым: он уставал. Много энергии уходило на то, чтобы Кролик не схватил его, приходилось перемещаться без остановки. Несколько ударов Адама в цель оказались еще слабее, не причинив Кролику никакого вреда. Зато один-единственный удар Кролика по голове едва не сбил Адама. У него все поплыло перед глазами, на несколько секунд звуки стали приглушенными. Пару таких ударов, и с Адамом покончено.
Он отскочил, уклоняясь от лап противника в очередной раз, и едва не упал, споткнувшись. Равновесие он удержал, но не среагировал, когда Кролик прыгнул на него, повалил на пол, наваливаясь, подминая под себя. Адам закряхтел, пытаясь выбраться из-под туши противника, тот вдавливал его, пытаясь захватить шею.
Коршун заулюлюкал.
– Нравится, урод? Хотел завалить Кролика? Он помешан на борьбе, он достал всех нас еще в детстве этой борьбой. Он каждый день таскает тяжести и двигает шкафы, – Коршун засмеялся. – Он с тобой за секунду справится, он просто баловался, чтоб удовольствие продлить.
Адам, прижатый к полу животом, на секунду увидел лицо Коршуна, которое начало расплываться. Дыхания не хватало, в затылок сопел Кролик. Краем глаза он увидел поднявшуюся с пола Диану, но лица ее не рассмотрел.
– Урод, сдавайся, и он тебя не поломает! – вскричал Коршун. – Все равно девки наши!
– Коршун! – крикнул Ястреб. – Не отвлекай народ.
– Ему все равно конец!
Коршун заткнулся. Кролик навалился сильнее, его нос оказался возле макушки Адама. Адам прижал лицо к полу и отмахнулся головой. Удар пришелся Кролику в нос. Он не отпустил Адама, но его хватка ослабла. И Адам вывернулся. Казалось, еще немного, и Адам вырвется, встанет на ноги. Появилась надежда.
Этого не произошло. Кролик, разъярившись, лежа стал наносить удары по голове противника сзади, и Адама придавило к полу.
– Так ему, Кролик! – не выдержал Коршун. – Дай ему! Дай!
Что-то выкрикнула Диана, но из-за шума в голове Адам слов не разобрал. В теперешнем состоянии он вообще не осознавал, что Диана что-то кричит. Кролик продолжал бить. У Адама поплыло перед глазами. Кое-как ему удалось приподняться, прижаться подбородком к груди, и удары по голове стали скользящими.
Кролик перестал бить, обхватил Адама за шею, сдавил. Адам захрипел.
– Пусть перестанет! – вскричала Диана. – Он же убьет его! Вашим дочерям нужен мужчина.
Ондатра и Ястреб переглянулись. Старик открыл рот, но ничего не сказал, за него выкрикнула Ондатра:
– Пусть сдается. Это поединок. Мы не можем вмешаться.
Диана хотела попросить Адама, но осознала, что это ничего не даст: ее возлюбленный не согласится. Его лицо покраснело от нехватки кислорода, Кролик хватку не ослаблял, наоборот, кряхтел, продолжая сжимать руки на горле. Глаза у Адама выпучились.
Диана рванула к ним. Коршун опешил, замер, растерявшись. Ондатра вскочила, но ничего не успела сказать. Кролик удивленно посмотрел на нее, когда Диана обрушилась градом неумелых ударов, оттолкнул ее, и она упала. Ослабив хватку, он позволил Адаму глотнуть воздуха и вырваться. Но тут же схватил его, не позволив улизнуть. Адам закряхтел.
– Он сдается! – закричала Диана. – Сдается! Он просто не может это сказать.
Кролик огляделся, улыбнулся. И выпустил Адама. Тот уже был не противник. Он повалился на бок, хватая ртом воздух. Диана закрыла лицо руками, зарыдала. Улыбался один лишь Коршун. Старики, кряхтя, поднялись, не желая наслаждаться видом поверженного противника их сына.
Когда Адам восстановил дыхание, из глаз у него покатились слезы.
Он очнулся в полумраке, который ослаб благодаря приоткрывшейся двери. Кто-то стоял и смотрел на него, похоже, только что пришел, и этот кто-то – судя по силуэту – мог быть одной из сестер.
Адам попытался сесть, застонал. Шея распухла, с десяток мест, куда пришлись удары Кролика, горели огнем, посылая импульсы боли гулять по всему телу. Минуту он не мог понять, как здесь оказался, в этой темной комнате, и что случилось после того, как Кролик отпустил-таки его, признав, что вместо противника пощады за него может просить его женщина.
Теперь уже бывшая.
Боль от этой мысли сотрясла все тело. Боль от ударов в поединке показалась несерьезной, незначительной. Эта боль пройдет, рано или поздно, но боль от потери Дианы не пройдет никогда. Она же потеряна?
Он не знал этого наверняка, но, если ее забрали, Кролик или Коршун вряд ли будут терпеть несколько дней, растягивая прелюдию. Они уже… овладели ею. Они и так ждали больше, чем рассчитывали изначально. Адам проиграл по правилам, которые сам же выдвинул. Он рискнул сыграть, не имея ни сил, ни опыта, и результат оказался логичным.
Адам взвыл, как если бы кто-то воткнул ему в рану острой палкой и покрутил. Слабость не позволила ему вскочить, он перекатился по полу и замер, лишь когда Куница – это была именно она – захлопнула дверь и быстро сказала:
– Тихо. Я не хочу, чтобы они знали… что я здесь.
Адам замер, удивляясь, как после этих слов резко ослабла боль от понимания, что Диана превращена в рабыню. Жуткое и непостижимое обезболивающее. Неожиданно он вспомнил, почему возник пробел в памяти. Пока он боролся с хрипами, кто-то подошел и приложил ему ко рту тряпку с усыпляющим раствором. Адам отключился, и его перенесли сюда. Кролик так помял его, что вряд ли Адам дошел бы самостоятельно.
Куница сделала пару шагов, замерла посреди комнаты. Адам почувствовал, что она прислушивается к тому, что снаружи, но одновременно рассматривает его.
Адам попытался сосредоточиться. Его пугала странная, необъяснимая тяга к этой женщине, внешне напоминавшей девочку, при этом он почувствовал: она – небольшой, но единственный реальный шанс как-то выбраться отсюда, спасти Диану и сестер. Она не поможет, но… ее тягу – а ее тянуло к Адаму – можно как-то использовать.
– Ты как? – спросила Куница. – Сильно болит?
– Так себе… Выдержу…
– Я смазала тебя кое-чем. Самые большие синяки и раны.
Адам удивился, но скрыл это. Похоже, она постаралась, пока он был в отключке.
– Спасибо. Значит, если бы не ты… боль была бы сильнее.
Она шагнула к нему вплотную, присела на корточки. Адам почувствовал ее запах, специфический женский запах, и внутри у него все заныло. От пугающей, несвоевременной истомы. У него возникла эрекция – такого не случалось практически с момента бегства из Башни. Напряжение, усталость, недосып, страх, потребность раскрыть шифр, плен – этого коктейля хватило бы и на нескольких мужчин.
Адам медленно, незаметно подался к ней, отклонился к самой стене. Снова подался к ней, как только почувствовал прикосновение ее пальцев. Рука ее дрожала, и дрожь, как густая жидкость, текущая вопреки силе тяжести, захватывала все ее тело.
Куница подалась к нему, и Адам осознал, что сейчас произойдет, должно произойти, несмотря на то что они чужаки друг другу и Адам вряд ли смог бы ходить, не ковыляя. Он хотел и не хотел этого, он был готов этому сопротивляться, но и понимал, что это бессмысленно. Она обхватила его голову руками, готовая прижаться ртом к его губам, но внезапно застыла, спустя пару секунд отпрянула от него, выпрямилась, застыла.
– Не могу, – сказала она тихо. – Белка бродит поблизости, я уверена. Если она услышит…
– Услышит? – вопрос вырвался непроизвольно, Адама так трясло, что он не соображал, о чем вообще спрашивает.
– Если ты войдешь в меня, я закричу. Я не смогу… делать это тихо. И она услышит. Пока не решено, что ты полностью мой. И она… они уверены, что ты не в состоянии, что Кролик избил тебя слишком сильно, в таком состоянии тебе нельзя делать детей, надо подождать… – она вздохнула, и Адама передернуло от этого звука. – Я не могу ждать. Не могу…
Куница подалась к двери, выскользнула, закрыла за собой, и он даже не успел ее окликнуть. Двигалась она нереально быстро. Ключ, повернувшийся в замке, оборвал мелькнувшую надежду выбраться из комнаты. Впрочем, Адам не в состоянии бежать, и для бегства еще надо найти лодку. Без помощи Куницы не обойтись, но… она может блюсти лишь свои интересы, сюда входит и довольство братьев.
Адама затрясло, на этот раз от боли за Диану. Чары Куницы в ее отсутствие развеялись так же быстро, как и появились, и отчаяние ничто не сдерживало. Он всхлипнул, но взял себя в руки. Он будет бороться, несмотря ни на что. Пока Диана жива, он ее никому не отдаст, что бы с ней уже ни сделали. Для этого понадобится не только сила.
Пытаясь успокоиться, он вспомнил все, что читал и что рассказывал отец. Как ни странно, в памяти возникли разговоры с отцом, которые казались давно забытыми, но нужная ситуация вдруг стала катализатором, и утонувший предмет, покоившийся на самом дне, неожиданно всплывал на поверхность. Отец как-то сказал, что ради близких, ради тех, кого любишь, можно идти на ложь, подлость, обман, если иного выхода нет. Никаких правил, если речь идет о жизни, смерти и свободе, именно таково их теперешнее положение. Все это вступало в противоречие с тем, чему Адама учили родители, чему учили книги, вообще все знания людей в Мире До Воды, но в том-то и дело, что отец настаивал на этом пункте: когда иного выхода нет, нет и правил. Разделяй и властвуй. Используй слабости противника, особенно то, что у него есть близкие и тот, кого он любит больше всех.
Как обмануть Куницу? Похоть затмит ей разум или так лишь кажется, что ради близости с пленником она готова на все? Адам не успел это обдумать, когда Куница вернулась. Она уперлась спиной в закрытую дверь, с минуту стояла, не шевелясь. Адам понимал, что не должен начинать разговор с этого вопроса, но все же не выдержал:
– Как мои сестры? Как Диана?
– Забудь о ней… С ними все нормально.
– Нормально? Хочешь сказать, что Диана смирилась и счастлива, что должна спать с кем-то из твоих братьев?
Куница помедлила с ответом.
– Она еще ни с кем из них не спит. Непонятно, кто будет с ней, а кто с твоей сестрой. Они обе еще ничьи. Нина достанется Волчонку, это – да.