– Не спит? – у Адама перехватило дыхание, сдержаться, показать, что он спокоен, не получилось. – Твои братья ждут, когда Диана пойдет на это добровольно?
Куница хмыкнула.
– Ты еще не понял, что у меня за братья? Просто у нее… эти женские дела, и в это время… Они могут заболеть или сами занесут ей заразу, от которой она рискует не только не родить, но и умереть, – она хихикнула. – Им придется помучиться. Подождут…
– И Тамара?
– У твоих девок эти дела идут одновременно. Не знал? Я лично проверила.
Адам испытал громадное облегчение. Значит, Диану и Тамару еще не трогали, они в порядке, разве что не на свободе, и у них есть время. Неизбежное лишь отодвинулось, и все-таки это шанс – дополнительное время.
– Поднимайся, – сказала Куница. – Пойдешь со мной, в другое место. С закрытыми глазами, с завязанными за спиной руками. И не дури. Станешь дергаться – пожалеешь. Я устрою тебе ад. Подчинишься – будешь жить не хуже нас.
Адам понял, что пора начинать.
– Ты… сильно хочешь меня?
Пауза. И тихий ответ:
– Сильно.
– Ты… не отдашь меня своей сестре? – Адам быстро добавил: – Я хочу, чтобы меня использовала только одна женщина.
Куница шагнула к нему.
– Не отдам. Белка тебя не получит. Может, для нее мы как-нибудь приручим того ненормального в лодке, брата Дианы.
Адам попытался представить, как это получится подчинить Марка, но отогнал эти мысли – нет времени, чтобы отвлекаться.
– Почему мы должны куда-то идти? – спросил он. – Это же риск, что Белка все испортит.
– Там, куда пойдем, меньше шансов, что меня услышат.
– Освободишь мне руки? Чтобы я смог… делать все… как надо?
Куница помедлила с ответом.
– Если задумал глупости – оставь это. Тебе не сбежать. И первый раз, может, даже не только первый, ты будешь делать это со мной со связанными руками.
Теперь медлил Адам. Он возбуждался, но одновременно усиливалось неприятие: разумом он хотел избежать физического контакта с Куницей, хотя понимал, что ради спасения на это надо пойти. Вопрос был лишь в том, затевать ли нужный разговор сейчас или после того, что вот-вот произойдет? Возможно, получив свое, она станет расслабленной и более сговорчивой?
– Пошли же! Я хочу получить свое.
Казалось, она решила за него, когда именно он должен совершать свою попытку обмануть ее.
Она исцарапала все его тело. Она бушевала долго, очень долго, и он оказался выжат, желая лишь одного: чтобы она оставила его в покое. Несмотря на сатанинское перевозбуждение, он долго не мог кончить, что было неудивительно – оргазм отгоняла боль от ее ногтей, которыми она впивалась безжалостно, вряд ли соображая, что происходит.
Когда они оба отдышались, Куница зажгла свечу, и Адам понял, что времени у него мало – сейчас она уйдет, чтобы явиться в другой раз, и все повторится: секс, восстановление дыхания, разлука.
– Руки затекли. Развяжи хоть на пять минут.
Куница заглянула ему в глаза, удовлетворенно ухмыльнулась.
– Ладно, заслужил. Только без глупостей… – она потянулась к веревке.
– Сама же понимаешь: бежать мне некуда, не на чем, да и… не хочу я уже бежать. После этого… – он рассчитывал, что его голос с придыханием звучал как надо.
Она прильнула к нему.
– Правда? – тихий шепот.
Несколько секунд ее голова лежала у него на груди, и он мог сделать с ней все, что угодно. Искушение было велико, но шанс, что все закончится удачно, был призрачным. Пока Адам боролся с собой, Куница подалась назад и положила руку на арбалет-пистолет.
– Да, правда. – Странно, но он снова почувствовал возбуждение, и его ответ даже ему показался искренним.
Казалось, Куница колеблется, продолжить ли начатое или же уйти.
– Где мы? – спросил Адам.
– В самом низу, в трюме.
– Мы с тобой могли сломать перегородку, – он усмехнулся, чтобы у нее не осталось сомнений, что это – шутка. – И потопить Корабль.
– Не могли. Корабль пережил еще не то. Пока кингстоны не откроешь… Вставай, уходим.
Он встал, повернувшись спиной, подставляя руки.
– Кингстоны здесь?
– Нет, за той перегородкой.
Пока она завязывала ему руки и подталкивала к двери, Адам почему-то думал о кингстонах, хотя время уходило, и он так и не завел нужный разговор. Избавившись от навязчивых мыслей, он встал в дверном проеме.
– Я хотел тебя попросить…
Она застыла за его спиной, ткнула арбалетом в спину.
– Что еще?
– Давай… уйдем отсюда вместе. Покинем Корабль, чтобы жить только вдвоем.
– Что?
– Я знаю много мест, – он заговорил быстрее, чтобы выдать больше информации до того, как Куница примет решение. – Удобных мест, где только ты и я. Здесь нас не оставят в покое. Твои братья… Твоя сестра не захочет…
– Сестру я беру на себя. Братья чихать на тебя хотели и на меня тоже, если у них будут свои женщины. Места на Корабле хватит всем.
– Ты не поняла. – Он почувствовал, как шанс ускользает. – Не поняла.
– Иди. Договорим в твоей каюте.
Пришлось подчиниться, но в этом был и плюс: у него появилось минут пять, чтобы обдумать, что еще можно сказать.
Когда Куница привела его, развязала руки и приказала сесть у дальней стены, говорить она ему не позволила, сделав знак. Куница прислушалась к тишине снаружи, лишь тогда посмотрела на него.
– Надеюсь, моя сестричка ничего не унюхала.
– Куница… Поверь моему опыту, спокойствия для нас здесь не будет. На Корабле места хватает, согласен, но… людям никогда не хватает пространства, сколько бы его у них ни было.
Она нахмурилась.
– Ты о чем?
– Если мы образуем семьи, нам придется разделиться. И лучше сделать это сейчас, бескровно. Не с проблемами, которые обязательно возникнут. Давай сбежим.
– Брось. Ты мутишь воду.
– Ты не знаешь Диану и моих сестер. Если я буду рядом, они не угомонятся, они создадут столько проблем, что твои браться утопят их. Если же меня здесь не будет… может быть, они покорятся.
Куница помолчала, шагнула к двери, приоткрыла ее.
– Мы не будем тебя показывать. Скажем, что ты сбежал или утонул. Или…
– Прекрати! Ты их этим убьешь!
– Заткнись. Слишком много ты о себе мнишь. Когда твои сучки родят детей, им больше ни до чего не будет дела. Вот увидишь. – Она закрыла за собой дверь.
Адама затрясло. Ничего у него не вышло. Возможно, до того, как Куница получила удовлетворение, она могла быть сговорчивей. Теперь же она напоминала самку богомола, готовую сожрать самца после совокупления. Адаму ее не обмануть: она блюдет интересы своих братьев ненамного меньше собственных. И она не очень-то хочет покидать Корабль. Еще бы – идеальное место для нескольких семей, в чем-то даже лучше Башни. Она должна понимать, что ее дети, когда они у нее появятся и вырастут, будут нуждаться в «других людях». На Корабле этими «другими» станут дети ее братьев.
Адам сжал зубы, глядя в потолок каюты.
– Что же мне делать?
У него еще была пара дней, но это время показалось мизерным и призрачным.
Набиравший силу рассвет позволил рассмотреть помещение, где Марк оказался после ночного заплыва на территорию противника.
Ночь была темной, продвигался Марк больше по наитию, рискуя проплыть мимо обоих зданий, между которыми находился Корабль. Он разделся, скатал одежду вокруг ружья, поднял его над водой, другой рукой держась за небольшое бревно, которое стало его «прикрытием» и средством передвижения.
Марк хорошо выспался – Борис разбудил его после заката, как и было условлено. Марк плотно поел, решил не брать с собой ничего лишнего. Борис был напряжен, сам Марк не мог скрыть волнения, но выбора не было: они не смогли подойти к Кораблю так, чтобы их не заметили.
Марк с самого начала решил, что это единственный способ – добраться до врагов вплавь. Оба дома по краям от него облегчали дело. Забраться с воды на борт было бы невероятно сложно. С Корабля за подступами следят лучше, чем за подступами к домам. К тому же – Марк был почему-то уверен в этом – на Корабле группа людей, но в каждом из домов были только эти сучки, в крайнем случае с кем-то страхующим их. Разобраться с ублюдками с этой стороны гораздо больше шансов.
Так или иначе, выбора не было, и нетерпение добраться до Дианы, злость на поражение от лучниц, пусть и временное, жгли, толкали Марка вперед, несмотря ни на какой риск, и он едва дождался этой запланированной ночи, причем помог именно дневной сон, чтобы оставаться бодрым всю ночь до следующего дня – Марк убил этим время.
Марк привстал, двигаясь по возможности бесшумно. Он оказался в комнате, в которой пространство занимали остатки мебели, уничтоженной временем и врывавшейся сюда непогодой. Двери в комнате не было, за дверным проемом темнел коридор. Еще рано – надо подождать, чтобы видимость стала лучше. Ошибка может дорого стоить. Надо действовать наверняка. Он подавил жгучее желание пройти туда, откуда он увидит Корабль.
Марк вслушался в тишину дома, отгоняя наваждение, что где-то в здании время от времени раздаются какие-то звуки. Это могли быть отголоски волн, плещущих с другой стороны дома, или эти звуки исходили от Корабля.
Непроизвольно он думал о Стефане. Перед уходом это беспокоило его больше всего. Идиот не поведал ничего путного. Прошлой ночью, очнувшись, он указывал направление, но куда-то в сторону, на юго-запад, и это, казалось, не имело отношения к Кораблю, будто его и не было. В сознательном состоянии, если подобное могло быть с этим больным придурком, Стефан трясся, гукал, тыкал пальцем во все стороны. Марк не решился бить его и плюнул на тщетные попытки. Возможно, причиной было нетерпение поквитаться с лучницами, и Марк знал, где они, знал, где находится Диана, и помощь Стефана не была такой уж необходимой.
И вот он здесь, но мысли о странностях в поведении Стефана его не отпускают. Поборов наваждение, которое подпитывалось страхом, Марк решил начать пусть медленное, но продвижение. Еще полчаса – и видимость станет как днем.