Марк застыл на пороге комнаты, напрягся. Ничего не изменилось. Выбрав направление, Марк вошел в коридор, который вывел его в прихожую с дверным проемом. Марк находился в квартире, как подобные помещения называли родители. Ячейка, в которой в прошлом жила отдельная семья. Марк не мог представить, как они все тут ютились, сотни и сотни людей своими небольшими группами под названием «семья». Марк выглянул на лестничную площадку. Здесь он задержался дольше, не только прислушался, вглядываясь в слабеющий полумрак, но и обдумал, куда двинуться дальше.
До этого момента он таким вопросом не задавался, прежде его волновал сам факт того, чтобы оказаться в доме и остаться незамеченным. Куда же? Черные проемы трех соседних квартир на площадке отвлекали. Нигде ни одной двери. Наверняка люди Корабля сняли их на свои нужды.
Марк пошел вверх по лестничной площадке. Борт Корабля достигал второго надводного этажа, но Марк пошел выше. Сначала он увидит как можно больше, еще лучше – выждать, когда кто-нибудь объявится. Он должен застать врасплох хотя бы кого-нибудь, в идеале – двух-трех человек. И шансы победить многократно увеличатся. Но Марк понимал, что одна из лучниц – если она всю ночь находилась здесь – затаилась именно наверху, и риск напороться на нее становился реальнее с каждым этажом. Тут есть какие-то ловушки для чужаков?
Идти вперед при таком освещении расхотелось. Черт! Они наверняка ждут его! Что еще хуже, если Адам нашел с ними некий общий язык, он наверняка предупредит их, что их теперешний противник ни за что не отступится. Они будут начеку. Если так, те странные ловкие сучки наверняка как-то помогут себе. Уж на их месте Марк бы подстраховался.
Он ждал, и вскоре рассвело. Марк присел, рассмотрел грязные ступени, стены, перила, которые большей частью были обломаны. С виду ничего подозрительного. Дальше он продвигался очень медленно. Лучше прийти на полчаса позже, зато невредимым. И ловушки ставятся не только чтобы убить, но и чтобы предупредить. Лестница еще уходила наверх, но Марк решил войти в одну из квартир, выглянуть в окно.
В лицо повеяло свежим ветерком, и Марк осознал, что на лестнице, как ни странно, воздух был застоявшимся. Он уловил несколько незнакомых запахов, замер, втягивая воздух, но запахи были очень слабыми. Руки невольно сжали ружье, Марк полуприсел, приближаясь к оконному проему.
Его взгляду постепенно открылась верхняя палуба с темными, чем-то закрытыми окнами, затем средняя палуба и, наконец, нижняя с бортами. Пусто, никого не видно. Окна все закрыты, увидеть что-то нереально. Марк перевел внимание на дом по другую сторону Корабля. В отличие от кают и помещений Корабля оконные проемы дома напротив просматривались хорошо, но все они пусты.
Марк занервничал. То, что он никого не видит, ни о чем не говорило, нужно ждать, но он бы предпочел обнаружить кого-нибудь из противников с самого начала. Он решил, что еще слишком рано. Мысль его успокоила, вернула уверенность.
Какое-то время он наблюдал, затем вернулся на лестничную площадку. Он проверит дом, верхние этажи. Он обнаружит спящую или затаившуюся лучницу. Либо найдет место, куда она придет на свой пост.
Последние два этажа. Марк медленно, останавливаясь на пороге, напрягая слух, обоняние, обошел все квартиры, но ничего существенного не обнаружил. Кругом пыль, следы сырости, остатки уничтоженной временем мебели, в окнах нет стекол. Из последней квартиры он пошел назад, но какой-то призрачный звук вынудил его замереть, задержать дыхание.
Он стоял минуты три, прежде чем от нехватки воздуха поднялось давление, в висках застучало и дышать стало необходимостью. Звук не повторился, и его заполнили сомнения: померещилось?
Несколько медленных шагов, при которых стопа становится на чистое от мусора место. Марк видел часть лестницы, стояла тишина, призрачный звук казался игрой воображения, но внезапно его звериное чутье подсказало, что поблизости кто-то есть. Это было похоже на хлынувшую одинокую волну, вызванную внезапным порывом ветра. Осязаемое чувство, как если бы Марк коснулся кого-то рукой.
Пауза затянулась, казалось, на полчаса, не меньше. Марк чувствовал, как уверенность в том, что ему подсказала интуиция, слабеет, но упорно не сдавался, выжидал. Интуиция его никогда не подводила. Предательский шепоток внутри приговаривал, что Марк на взводе, территория чужая, он в ожидании встречи с лучницей и неудивительно, что у него возникла уверенность в чьем-то присутствии. Марк слушал этот шепоток, но настырность подобно барьеру разбивала все его старания.
Ноги затекли, Марку пришлось сделать шаг-другой. Он снова застыл, ничего не изменилось, и Марк двинулся дальше. В любом случае он контролировал окружающее пространство, в руках – ружье, терять время дальше показалось непозволительным. Краем глаза он уловил движение сзади и сбоку, обернулся, вскинув ружье.
Он смотрел в ее глаза не дольше секунды: она исчезла, нырнула, пригнувшись, проявляя ирреальную скорость и верткость. Марк с опозданием заметил, что в одной руке она держала небольшой арбалет, в другой какую-то тряпку. Он выстрелил скорее по инерции, не сдержавшись. Естественно, промахнулся и лишь после грохота, заполнившего ограниченное пространство, осознал, что лучница подкрадывалась к нему, хотя вполне могла пальнуть в него быстрее, чем он повернулся к ней.
Понимание этого шокировало. Марк шагнул за исчезнувшей в одной из квартир лучницей. Он не просто упустил ее, выстрелом он дал знать о своем присутствии всем людям Корабля.
– Вот сучка…
16Последствия
Белка пришла в этот дом, выполняя функцию часового. Она рассчитывала изредка возвращаться на Корабль, убеждаясь в течение дня, что подступы к нему чисты.
Она чувствовала, что с сестрой что-то не так. Ее сны, насквозь пропитанные изменой Куницы, вынуждали действовать и добиваться прояснения. Однажды, лет пять назад, Куница уже планировала обмануть Белку, но до этого не дошло. Сейчас обстоятельства иные. Они нашли других людей, но вместо трех мужчин у них снова лишь один, правда, на этот раз свое получили братья, но сестрам от этого не легче.
Белка нервничала. Приоритет всегда оставался за Куницей, рожденной пятью минутами раньше, и, если этот Марк исчезнет или же его придется прикончить, Белке достанется младший – Борис, совсем пацан, а сформировавшегося, готового ко всему Адама получит Куница. Пока нейтральная ситуация сохранялась, но Белке плохо верилось в то, что Куница остается сдержанной. В то же время обе понимали, что малейшая оплошность с чьей-либо стороны позволит другой сестре оказать давление на стариков и вырвать приоритет. Вслух этого никто не говорил, но все знали, что так будет.
Могла ли Куница войти к пленнику и получить то, о чем Белка пока лишь мечтала? Уверенности, что это не так, не было, хотя на пути этого обмана имелись разные препятствия. Куницу могли услышать, кроме того, ее обязанности контролировать правый дом никто не отменял. Как и Белке, ей приходилось охранять подступы к дому большую часть суток. Марк и Борис исчезли, но никто на Корабле не испытывал иллюзий: они вот-вот объявятся, и это появление будет внезапным. Если бы не эта необходимость, конфликт Белки и Куницы уже вылился бы в открытое противостояние, но они почти не пересекались и на пленника остатков времени не хватало.
И все же Белку что-то терзало. Вчера вечером ее смутил запах пленника – она уловила его не только поблизости от каюты, где его держали. Его кто-то выводил? Или запах остался еще с того момента, как Адама водили к старикам, на бой с Кроликом, к сестрам и так далее? Нормально поговорить с Кроликом, тем более с Коршуном, Белка давно не могла, она спросила о пленнике у Волчонка, единственного, кто в семье относился к ней лояльно, но он ничего не знал.
Сложность заключалась в том, что здесь, на Корабле, запахи застаивались, наслаивались, путались и смешивались. Это где-то в чужом месте, где никого не было месяцами, Белка могла с помощью обоняния узнать многое, здесь же она рисковала ошибиться.
Ночь она провела на крыше дома, иногда придремывая, но по большей части прислушиваясь к шороху воды у стен внизу, используя свое обоняние и зрение. На рассвете она ненадолго спустилась на Корабль, убедилась, что один из братьев следит за подступами к их пристанищу, что пленник на месте: она уловила сквозь дверь его легкий храп, отогнала мысли о сильном запахе сестры в трюме, взяла еду и питье, вернулась на свой пост. Перекусив, она позволила себе недолго подремать. Переход ночи и дня являлся нейтральным моментом: если противник использует ночь, он уже должен был сделать задуманное, если же нужен свет и день, для этого еще рано. Дремать в этот момент было наиболее безопасным.
Все чувства ее были обострены до предела, как если бы она не спала. Причина была не только в том, что она привыкла дремать именно так в чужих местах, ее терзали мысли о сестре и пленнике. Спокойствие ее оставило. Она знала, что лучше не доспать, но вернуться на Корабль и убедиться, что Адам один и Куница на своем посту.
Возможно, поэтому она уловила чье-то присутствие. Невнятный шорох снизу, может, мелькнувший запах, так или иначе, что-то заставило ее проснуться. Если в доме кто-то был, это – чужак. Сестра не могла пойти сюда – ни к чему, братья и старики вообще не покидали Корабль. В доме Марк? В это верилось с трудом – как он сюда пробрался? Неужели она его пропустила, когда ушла на Корабль? Совпадение?
Белка покинула крышу, продвигаясь, как тень. Передвигаться бесшумно она могла лучше сестры, хотя и та иногда казалась ей призраком. Люк она всегда оставляла открытым, и ничто не мешало спуску. Оказавшись на лестничной площадке, Белка замерла и вскоре уловила слабый-слабый запах, который исходил снизу, подгоняемый едва уловимым сквозняком. Хотя Белка ни разу не слышала запаха Марка, она догадалась, что это именно он. Не потому, что кроме него в окрестностях не было других людей, в этом запахе Белка уловила специфичность, порожденную образами, которые сложно передать словами, сложно объяснить самой себе. Странную и возбуждающую смесь секса и насилия, подчинения и удовольствия. Образы казались обособленными, не имевшими отношения к Марку, но Белка понимала, что это был его запах, и Марк не мог не иметь к этому отношения. Она видела его, пусть и недолго, видела, как он реагировал на необходимость отступить, и да – это был его запах.