Возбужденная, напряженная до предела, она пошла вниз. Запах усилился. Вместе с ним до нее долетел первый шорох. Противник перемещался осторожно, но Белка знала о его присутствии, он о ней – нет. Она замерла, решая, как быть. Он вооружен, сомнений нет – не мог он сюда прийти без оружия. Она с легкостью уничтожит его на своей территории, но он им нужен, не только ей, им всем. Живым. Правда, Адам уже сказал, что Марк помешан на сестре, даже на сестрах самого Адама, но… Белка знала, что любого человека можно поставить в такие условия, чтобы он подчинился. Марка надо превратить в раба, и этот раб будет постоянной тлеющей опасностью, еще большей угрозой, чем Адам или Диана. Но выбора не было. Что с ним делать, решится позже, сначала его надо пленить.
Белка выждала, когда Марк зашел в очередную квартиру на предпоследнем этаже, проскользнула в соседнюю, которую он только проверил, беззвучно отложила арбалет, чтобы приготовить и пропитать тряпку. Она надеялась, что он не обладает таким, как у нее, обонянием, в противном случае запах смеси выдаст ее.
Он проверял квартиры медленно, беззвучные паузы длились долго, лишь благодаря запаху Белка чувствовала, что он еще рядом. Он прошел мимо нее, возвращаясь к лестничной площадке, и она ощутила горячую волну ликования. Сейчас она выйдет, подкрадется сзади. Она успеет. В крайнем случае его можно ранить, чтобы он не пристрелил ее, и после вылечить. Он – опасное животное, действовать нужно соответственно.
Она шагнула за порог, он внезапно замер, и Белка едва отпрянула, оставшись незамеченной. Стервец что-то учуял. Вряд ли он что-то услышал – Белка не двигалась, обоняние тоже было ни при чем, иначе он вычислил бы ее раньше. У него было что-то еще, благодаря чему он догадался о ее присутствии.
Возникла пауза, длинная, как ночь в ожидании неизвестности. Белка могла рассчитывать на свою выносливость, но этот пробел во времени ее нервировал. Зачем он медлит так долго? Рассчитывает на оплошность того, кто, возможно, за ним следит? Или он абсолютно уверен, что рядом кто-то есть, и дело за тем, кто первый не выдержит и раскроет себя? Белка зло ухмыльнулась. Уверенность, что первым не выдержит Марк, помогла ей.
Так и случилось. Он пошел к лестнице, и она не стала терять времени. Вышла, готовая атаковать его со спины. И не рассчитала, что ее ноги после столь долгой паузы просто затекли. Секундная заминка, и враг обернулся, заметив ее краем глаза.
Он выстрелил прежде, чем осознал, что делает. На этот раз реакция ее не подвела. Она нырнула к полу и оказалась в квартире, где, как и в любой другой, был незаметный постороннему проход вниз. Узкое отверстие, припрятанное за мусором, через которое она спрыгнула вниз, на секунду повиснув на одной руке. Арбалет-пистолет едва протиснулся сквозь отверстие.
Враг выругался, когда не нашел ее в квартире, и Белка испытала странную смесь ненависти и возбуждения. Мужской голос, выплескивавший словесные пошлости, не мог не возбудить. Выстрелом Марк дал знать о своем появлении, при этом терял время в тщетных поисках. Белка быстро преодолела квартиру, выскочила на лестничную площадку.
Убедившись, что он в квартире наверху, она начала подъем.
Приглушенный грохот выстрела в доме застал Адама в мыслях о побеге. Рядом лежала удовлетворенная, притихшая Куница, и он заставил себя молчать, не тревожить ее подозрительность.
Сегодня она была не такой свирепой, когда оседлала его сверху, но это случилось не потому, что она почувствовала к нему что-то теплое, это была лишь дань безопасности. Его руки она так и не развязала. Как догадался Адам, какое-то время поблизости находилась Белка. Куница пробралась к нему с утра и увела вниз, в трюм.
Туда, куда и стремился сегодня Адам. Он был один всю ночь, просьба увидеть сестер и Диану осталась неуслышанной, и он решил рисковать. Либо ставить на кон все, либо потерпеть поражение. Он мучился, ему так не хватало мнения Дианы, но он не сомневался, что она поддержала бы его решение. Жесткое, опасное, грозившее смертью либо им всем, либо кому-то из них. Но выбора не осталось. Прежде чем возникнет подходящая для освобождения ситуация, если возникнет, их не один раз используют как рабов, и девушки наверняка уже будут беременны.
В какой-то момент Адам решил добиться того, чтобы его привели к Нине, он придумал версию, почему ее надо увидеть, но идею после долгих колебаний отложил. Он сомневался, что вызовет Нину на откровенность, получит осмысленный ответ, и, если ему позволят говорить с младшей сестрой, рядом будет кто-то, и любое его слово услышат.
Так и не увидев никого из девушек, он подвергнет их жизнь смертельной опасности, подвергнет ради их же свободы и жизни. Он просчитывал действия людей Корабля, верил, что, спасая себя, они должны захватить с собой и пленников, но уверенности в этом не было. Паника, злость, желание мести – все это может сказаться отрицательно на их поступках, и получится, что Адам убил своих сестер и Диану.
Он гнал от себя эти образы, сосредотачиваясь на предстоящем, но по мере приближения решающей минуты страх и неуверенность терзали его сильнее. Отчасти его отвлек и расслабил секс с Куницей. Его экстаз был сильным настолько, что напугал его. Адам осознал, что ему хочется этого снова и снова. Если это продолжится какое-то время, Адам станет заложником собственной плоти. Ничего подобного не было с Дианой, пусть даже условия совместной жизни с ней были неподходящими и взросление резко перешло в противостояние с Марком, из-за чего им стало не до физической любви. Адам поймал себя на мысли забрать Куницу с собой, если бы ему удалось освободить сестер, Диану и вырваться.
Желание казалось настолько логичным, что отодвинуло понимание того, что Диана этого не допустит, это нарушит их отношения, и Адам встанет перед выбором.
Ранним утром, после первого секса, возник напряженный момент, когда Куница, что-то учуяв за дверью, выскользнула наружу, вернулась и потащила Адама в его каюту, потребовала, чтобы он сделал вид, что храпит во сне. Адама не пришлось уговаривать и что-то объяснять. Несмотря на мертвую тишину снаружи, он понял, что Белка поблизости. Если их с Куницей обнаружат, возникнет скандал, Адам не успеет ничего сделать – он больше не окажется с Куницей в трюме. Этого нельзя допустить, это разрушит весь план. Он постарался не переусердствовать, храпел негромко, но достаточно, чтобы его услышали в этой тишине. Куница все не подавала знака, и у него начало разбухать горло. Он закашлялся, но опасность, судя по реакции Куницы, миновала. Она ненадолго покинула каюту, потом вернулась и снова потащила Адама в трюм.
И он почувствовал, что время приближается. Расслабленный, пропотевший, как после тяжелого труда, он пробормотал:
– Как хорошо… Я бы жил с тобой… Где-нибудь в уединении. Чтоб никто не мешал…
Куница хмыкнула. Непонятно было, допускает ли она такую мысль или просто одобряет подобный комплимент даже без того, чтобы последовать желанию партнера?
Адам осадил себя, едва не выдав еще один комплимент. Хватит. Вместо этого он пробормотал что-то невнятное. Куница не пыталась переспросить. Она была слишком расслаблена или ее вообще не интересовало, что он там говорит. Адам пробормотал то, ради чего все и делал до этого момента:
– Можно я тут… подремлю? Хоть полчаса… Не могу идти. Ты потом приходи… Белка-то ушла… Я еще хочу с тобой…
Насчет секса он не лукавил: он действительно хотел, лишь желание получить свободу и забрать с собой девушек было сильнее этого. Адам напрягся. Наступил решающий момент. Если ничего не получится, дальше, в течение следующих быстротечных и ускользающих дней подходящие обстоятельства могут не сложиться.
Куница пошевелилась, промолчала, пауза затягивалась. Адам почувствовал, как от недавней расслабленности ничего не остается. Перед глазами возник образ Марка, который целится ему в затылок, и вопрос стоит лишь в том, выстрелит ли оружие или же кто-то успел вытащить патроны.
Первым не выдержал Адам:
– Куница? Ты меня хочешь?
На этот раз она отозвалась:
– Угу, – в голосе обычная лень, никакой подозрительности.
– И я хочу, но… мне надо вздремнуть. Я ночь не спал, пока ты уходила. Мне б вздремнуть, а не ходить туда-сюда.
Она еще думала, но Адам почувствовал: в его просьбе она не усмотрела опасности с его стороны, пока она лишь сомневается с точки зрения своего семейства, надо ли вернуть его на час-другой-третий в его каюту или же в этом нет необходимости.
– Подожди… – она говорила чуть слышно. – Дай и мне полежать.
Это было неопределенно, и Адам почувствовал прежнее скольжение к невидимому во мраке обрыву. Он задержал дыхание. Казалось, одно неловкое движение, и он полетит вниз, его размозжит о камни. Пауза превращалась в муку, и он сел. Надо действовать. Каким-то образом освободить руки и совершить задуманное. К черту Куницу – сука дурит ему голову, но не уйдет отсюда без него.
Как уговорить ее развязать ему руки?
Эхо от выстрела было приглушенным, но Куница подскочила, сомнений в том, что она слышала, у нее не возникло. Она подхватила пистолет-арбалет, метнулась к двери, и Адам подумал, что она так и оставит его с руками, скрюченными за спиной.
– Да развяжи ты руки! Я их уже не чувствую!
Она заколебалась, шагнула к нему, потянув за плечо, одно движение ножом – она разрезала веревки. И выскользнула из трюма, закрыв дверь снаружи.
Адам встал, растирая руки. Они в самом деле онемели, и он чертыхнулся, теряя время, восстанавливая кровообращение. Он понял, что выстрел – результат нападения Марка, и сейчас начнется та еще суета. Неясно, на руку ему нападение Марка или нет, но сомнений не было: сейчас у него единственный шанс.
Он подошел к переборке, постучал по ней, надеясь, что не ошибся. Если он неправильно рассчитал, если что-то напутала Куница, у него не останется времени исправить ошибку. Адам схватил лом, замеченный еще при первом появлении в трюме, железяка лежала под каким-то прибором в углу.