После этого он уже не спал, позволил хоть как-то отдохнуть Борису. Стефан по-прежнему не шевелился. Лишь Белка, сонная, встала на минуту, чтобы совершить свои естественные надобности, и Марк, сам еще не проснувшийся до конца, вяло удивился, что она вообще не стесняется. Он развязал ей руки, чтобы она сама могла снять штаны, присесть на борт, и держал ее так, чтобы она не выпрыгнула из лодки, возникни у нее такое желание.
Невероятно, но и это все осталось позади, и теперь крепчающий свет, казалось, постепенно, хотя и с трудом, прогонял это состояние «ничего не хочется, пошло оно все…».
Они пока еще не плыли, застыв на одном месте, но Марк догадался, что нужный объект впереди и сначала Куница изучит место в пределах видимости. Она и подняла руку, призывая не отвлекать ее, когда Марк сделал два медленных гребка, сокращая расстояние между лодками. Наконец, ожидание закончилось, Куница повернулась к ним, и Марк понял, что она соизволит заговорить с ним.
Он сделал два очередных гребка, сократив расстояние до позволительного минимума. Проснулась Белка, приподняла голову, неуклюже села. Борис еще спал. Не подавал признаков пробуждения Стефан.
– Что там? – спросил Марк. – Ты же смотрела на эти два фаллоимитатора?
– Чего? – Куница нахмурилась, переваривая неизвестное слово.
Марк сам слегка опешил: где он слышал это выражение? Вроде бы в детстве иногда это слово употреблял папаша, и мать укоряла его. Марк забыл об этом слове, но где-то оно отложилось. И вот всплыло.
– Куда ты смотришь? Те высотки? Адам с девками где-то там?
Куница помедлила – она явно не была ни в чем уверена.
– Один запах… Он перебивает все.
– Какой запах? Моих сестер?
– Нет. Гарь… Что-то там горело, и, мне кажется, я улавливаю запах тех, кого мы ищем, но… я не знаю, при чем тут эта гарь.
Марк сделал еще один гребок. Куница вроде бы не обратила на это внимания: сейчас она не опасалась противника. Пока они не нашли общую потенциальную добычу, Куница еще нужна Марку.
– Так мы идем туда? В эти дома?
Куница кивнула. И медленно направила лодку к высоткам. Марк повел свою лодку следом.
Они приблизились к одному из зданий, лодка Куницы ткнулась в стену. Она задрала голову, замерла, прислушиваясь, беззвучно втягивая воздух. Марк не мешал ей, хотя и сам обратился в слух.
– Горела какая-то ткань, – тихо сказала Куница. – Или одежда. И какой-то мягкий предмет.
Марк осторожно разбудил Бориса, сразу показал, чтобы брат молчал и вел себя тихо. Тот потер сонные глаза, зевнул. Стефан лежал без движения.
– Я пойду наверх, – Куница оглянулась на Марка. – Ждите.
– Постой, постой, красотка. – Марк покосился на Белку, которая моментально напряглась. – Я должен первым увидеть, что там. Никак не после кого-то.
Куница, казалось, зашипит, так исказилось ее лицо.
– Только я смогу подойти к ним незаметно. Хочешь их найти и не нарваться на засаду?
Марк позволил себе паузу.
– Откуда мне знать, что ты скажешь правду? Когда вернешься, – он ухмыльнулся. – Нет, я должен быть с тобой, иначе ничего не выйдет.
Куница собиралась что-то сказать, явно искала аргументы, способные поставить точку в этом «перетягивании каната», и Марк подумал, что этой стерве, возможно, придется уступить, иначе вообще ничего не получится. Но Куница так ничего и не сказала, отвернулась, занялась поиском места для остановки.
Марк не сразу поверил, что переиграл ее. Он глянул на Бориса, кивнул на Белку:
– Не слушай ее. Постоянно следи. Не поддавайся ни на какие уловки.
Борис, напряженный, кивнул, отвел взгляд от жестких глаз Марка, посмотрел на Белку. Белка посмотрела на Бориса. Оба задержали взгляд. Казалось, они только что увидели друг друга впервые. Борис не выдержал, отвел глаза. И снова посмотрел, теперь уже смотрел дольше. Белка сглотнула, сама отвела взгляд. Она казалась задумчивой, и Борис, ожидавший угроз во взгляде, насмешек, цинизма или просто пренебрежения, растерялся, не понимая, что происходит с пленницей.
Его отвлек оклик Марка. Он взобрался в окно надводного этажа и, прежде чем исчезнуть из поля зрения, еще раз указал на Белку. Борис кивнул.
Марк двинулся следом за Куницей. Та резко оглянулась.
– Не подходи слишком близко, – она говорила тихо, и от этого голос ее, казалось, был укутан в шипение.
– Договорились, красотка. Но и ты… не делай глупостей.
– Глупости могут делать только те, у кого есть член.
– Что?
– И не называй меня красоткой. Я – Куница.
– Да, Куница. Но ты и красотка. Разве нет? – Пауза. – А что там насчет тех, у кого член?
Она задержала на нем взгляд, отвернулась, не посчитала нужным ответить, и разговор прервался. Он пошел следом за ней, с каждой минутой ускоряя шаг. Поначалу неуверенная, Куница пошла резвее. На ходу она принюхивалась, и даже со спины, не видя ее лица, наблюдая лишь затылок, Марк, казалось, видел, как она хмурится, как шевелится нос-кнопка, как недовольно поджимаются губы.
Она резко остановилась где-то посередине пути наверх, глянула в разбитое окно. Потянула воздух. Марк бесшумно приблизился. Теоретически он мог ее опередить, схватить за горло, просто нанести мощный удар. Но она еще нужна ему.
– Что там? – спросил он шепотом.
– Я поняла, что это… Что-то вроде горелой веревки.
Пауза. Марк помедлил, подошел еще ближе.
– А их запах? Ты слышишь его?
– Да. Они были здесь. Они поднимались наверх. И они… где-то наверху.
В последней фразе скользнула легкая неуверенность. Марк поморщился.
– Но если они ушли? Откуда ты знаешь, что этот запах… Они могли оставить его, когда уходили.
Пренебрежение на лице Куницы говорило о том, что она думает по отношению к неверию Марка.
– Запах человека, который поднимается наверх, отличается от запаха того, кто спускается.
Марк не знал, что сказать. Куница коротко глянула на него, осклабилась.
– Ты даже потеешь по-другому, когда идешь вниз, без напряга.
Не дожидаясь его реакции, она пошла дальше. Он осознал, что она почти не следит за ним, как будто не боится. Уловила ту грань, до которой он в ней нуждается, и теперь не тратила внимания понапрасну.
Спустя десяток этажей Марк понял, что отстает. Куница быстрее. Он ускорил свой темп. Но в какой-то момент даже не заметил, как потерял ее из поля зрения – как раз следил за ступенями под ногами, где стало больше мусора, и каждый шаг нужно было контролировать. Марк почти побежал и едва не врезался в спину Куницы. Она стояла, застыв, и смотрела вперед.
На дверь. Перекрывавшую вход в переход между высотками. Они взошли на самый верх.
Марк коснулся ее плеча, сам даже не ожидал, что сделает это. Она не отреагировала. Стояла, принюхивалась.
– Они… здесь? – Марк едва расслышал свои слова.
Куница ничего не сказала, проскользнула к самой двери, пригнулась, принюхалась. Ее улыбка, жадная, самодовольная, была лучшим ответом.
Беглецы здесь, за этой дверью.
20Остров
Тьма сгущалась, но Адам все еще греб, хотя онемение в плечах перешло в жгучую, затяжную боль.
– Адам, темнеет, – Диана сказала это в который раз за последние полчаса. – Надо где-то остановиться. Или мы оторвались от них и обманули, или они нас все равно найдут.
Адам перестал грести, позволив лодке немного пройти по инерции. Диана права. Пора найти пристанище. Но его пугала эта бугристая бесконечная гора мусора и мертвых деревьев. Казалось, все это собрали со всего мира. И этот странный остров тянулся, сколько хватал взгляд, оставить его в стороне было нереально. Да, домов по-прежнему хватало, но они – частью подходы к ним были закупорены мусором – теперь казались чужеродными, ненадежными, и не было среди них того, что они искали.
Адам глянул на Тамару, сидевшую с полузакрытыми глазами на дне лодки. Нина по-прежнему не подавала признаков жизни. Пожалуй, ей пришлось хуже других, когда они покидали переход между двух башен-высоток. Замотать ее в ткань и просто держать было опасно: стоит ей при спуске раскрыться, и все. Будь они еще на воде, в лодке, но высоко над поверхностью, в самом что ни на есть открытом пространстве, это было равносильно гибели не только Нины, но и того, кто с ней спускался. К тому же Диана настояла, что этим человеком будет она, не Адам. На помощь пришла Тамара. Она показала ткань и предложила просто завернуть голову сестре, как в капюшон, чтобы ничто не могло позволить ей увидеть мир вокруг.
Помогло. Если бы не капюшон, кто знает, чем бы это закончилось. Диана быстро скроила подходящее одеяние, какое-то время просто лежала рядом с Ниной, поглаживая ее по спине, изредка что-то шептала. Адам нервничал. Время уходило. И еще был один важный вопрос: куда дальше? Отец оставил им способ скрыться отсюда так, чтобы ввести преследователей в заблуждение, но вопрос направления остался неизвестным.
Адам поколебался, но все же попросил Диану узнать у Нины хоть что-то, если, конечно, получится. Диана была против. Но она также понимала, что им надо знать, куда плыть дальше, и вопросы Нине лучше задавать до того, как произойдет спуск.
Она попыталась. Тщетно. Нина, напрягшаяся, как загнанный зверек, молчала, как если бы знала, что ей предстоит. Наверняка знала – они же говорили в полный голос, она не могла не услышать их.
Когда Диана, забравшись под ткань, пыталась нацепить капюшон на голову Нины, та сжалась сильнее, даже начала отбиваться. От нее исходило приглушенное рычание, напоминавшее скулеж. Нина огрызалась, она не хотела того, что пыталась с ней сделать Диана. Адам решил, что ничего не выйдет и лишь эта деталь превратит их в заложников в ближайшее время. Диана проявила терпение, внешне она даже не казалась напуганной, хотя Адам почувствовал ее панику, еще более сильную, чем его. Он уже думал, что Нину нужно скрутить и спустить вниз силой, хотя это и было чревато тем, что два человека сорвутся вниз, но Диана умудрилась переубедить его сестру. Рычание перешло в тихое хныканье, и Нина позволила надеть капюшон.