– Ясно… – Диана растерялась еще больше. – Тогда… куда ты хочешь?
Тамара засопела, опять укрываясь в свою раковину, давшую было трещину. И тут Диану осенило.
– Я не то спросила… К кому ты хочешь? – Короткая пауза. – Это же не место, куда ты хочешь? Тогда кто? Ради кого?
Лицо Тамары исказилось, и Диана поняла, что с девушкой вот-вот случится настоящая истерика! С Тамарой, которая из всех Семерых Рожденных в Башне была самой спокойной, даже отстраненной.
Лодка качнулась, и Диана, бросив весла, подалась к девушке, обняла ее, неуклюже, едва не выпав за борт, восстановила равновесие, прижала ее к себе, помогла ей затихнуть. Понимая, что сама спровоцировала этот неожиданный приступ. Не стоит подвергать ее такому стрессу, когда вопросы не имеют первостепенной важности. Они сейчас без Адама. В этом огромном и чуждом мире им жизненно необходимо держаться вместе, беречь себя.
– Все хорошо, моя девочка, – прошептала Диана. – Прости меня.
Диана поглаживала ее по спине, и дрожь ослабла, появилась даже какая-то расслабленность. И Тамара – казалось, она не скоро произнесет хоть слово – вдруг прошептала:
– Я хочу к Марку…
Диана застыла, замерла ее ладонь на спине Тамары. Она была уверена, что ошиблась, но при этом поняла, что этот ответ – единственно верный.
– Что? К кому?
Тамара сжалась, как если бы хотела превратиться в шар, где нет ни щелки для чужого проникновения. Она сказала что-то, сама не желая, она ошиблась, у нее это вырвалось случайно, под давлением Дианы или по глупости, неважно, но она больше не скажет ни слова. Все, что дальше, – бесполезно.
Реакция ее тела была похожей на то, как реагировала Нина, если не могла или не хотела ответить Диане или кому-то другому. Диана зашептала всякие глупости Тамаре, чтобы та не взорвалась:
– Все, успокойся, я больше ничего не буду спрашивать. Успокойся… Все хорошо, ты у меня – умница. Ты – молодчина.
Тамара затихла, внутренне подавляя новую бурю, даже расслабилась, и Диана окончательно убедилась: Тамара сказала правду.
Она хочет к Марку! К Марку!
Открытие вызвало мощный шок, Диана, растерянная, с каким-то мутным сознанием, как после сна, не сразу поняла, что видит впереди в каких-нибудь сотнях метров. Она попыталась отстраниться от Тамары, как если бы та мешала что-то рассмотреть. Тамара не мешала, но почувствовала, что нечто изменилось, ибо она, только что цеплявшаяся за Диану, как за борт лодки в воде, позволила убрать свои руки, даже попыталась заглянуть Диане в лицо.
– Вот и те самые Крылья, – прошептала Диана. – О них нам говорили.
Тамара медленно оглянулась. И замерла.
Адам спешил за Ивой, понимая, что возникла проблема, только пока неясно, насколько серьезная и как надолго. Последнее – уходящее время – было самым важным.
Лабиринт-«кишка» петлял, и не сразу Адам понял, что этот путь был не тем, который он проходил вчера с сестрами и самой Ивой. Другой проход в их жилище? Сначала было не до того. Адам сосредоточился на том, чтобы не упустить Иву, не потерять время, чтобы местная женщина не возвращалась за ним, замедляя продвижение. Он видел ее спину перед собой, но вдруг понял, что после очередного поворота даже не слышит ее шагов. Он пробежал, не выдержал и крикнул:
– Ива! Я не успеваю! Где ты?
Мелькнуло нечто отдаленно похожее на подозрение: «Почему так долго идем, куда она делась?»
Где-то впереди, сквозь переплетение ветвей, Адам увидел что-то мелькнувшее, и послышался приглушенный крик Ивы:
– Бежать… Спешить…
Он поспешил дальше, но меньше чем через минуту спокойствие как обрезали: он оказался в тупике. Если бы не крутой поворот, он бы просто врезался в преграду, но так он притормозил и впечатался растопыренными ладонями в фанерный щит. Щит был вдет в проход так, что его можно было сломать, пробить, но не вытащить.
Как здесь пробежала Ива? Он не туда свернул? Насколько он заметил, поворотов не было. Адам бросился назад, теперь не так прытко, вглядываясь в «стены» лабиринта.
– Ива! Где ты? – Пауза. – Я заблудился! Ива? Ты слышишь меня?
Нет ответа. Он пробежал еще немного, понял, что из-за собственного дыхания, шагов и шороха ветвей на «полу» и «стенах» лабиринта ничего не слышно, остановился, замер, задержал дыхание.
– Ива!
В ответ тишина.
У него похолодела спина. Он представил лицо Дианы, ее образ в лодке, рядом хмурая Тамара и укрытая от всего мира, не переносившая открытых пространств Нина. Адам почувствовал тревогу возлюбленной, тоску и страх за него. И безысходность, если им не суждено увидеться.
К дьяволу все это, как говорили в Мире До Воды! С чего он взял, что они не увидятся? Ничего страшного не случилось. Ива куда-то подевалась, и что с того? Обойдется без нее. Быстрее вернется к Диане.
Адам побежал назад, уже не вызывая Иву. Или с ней что-то случилось, или… она не хочет отвечать ему. Вариант показался логичным, хотя Адам еще не мог понять, в чем причина этого поступка, но все симптомы указывали на это: она бежала перед ним, но исчезла и не подает ни звука.
И эта преграда! Она возникла неспроста.
Что задумала местная женщина?
Очередной поворот вынудил его остановиться. Казалось, так резко – почти под прямым углом – он перед этим, во время бега, не поворачивал. Повороты не были везде плавными, но не на девяносто градусов точно. Адам всмотрелся в «стену» и понял, что раньше здесь был проход, но его завалили, не слишком плотно, прорехи были больше, чем в других местах. «Новый проход» казался не таким гладким, с «утрамбованными» «стенами», как по всей длине лабиринта. Как если бы кто-то недавно его «освободил», вытащив часть переплетенных ветвей.
Адам попытался продавить забитый проход, откуда пришел сюда, но тщетно. Масса, казавшаяся не такой уж мощной и плотной, не поддалась. Казалось, он ее лишь плотнее утрамбовывал. Запыхавшись после первых усилий, Адам чертыхнулся и – отчаяние уже вползало в него, как сновидение в отключавшийся мозг, – попятился, побежал назад.
Он не понимал, зачем делает это – щит выглядел более хлипким, нежели нагромождение ветвей, но выход-то был не в той стороне, ему нужно было наружу. Но, уже поддаваясь панике и страху, он помчался назад – выбить щит, прорваться вперед, в том направлении, куда мчалась Ива, а там видно будет.
Не вышло.
Подбежав, Адам понял, что тьма в тупике стала плотнее. Свет, слабый, но достаточный, откуда-то сверху был прежним, но за щитом свет ослабел. И был шорох, стихший по ту сторону, как только Адам подбежал. Он убедился, что за щитом уже навалено ветвей, и понял, что происходит.
– Ива! Что ты делаешь?
Именно так. Она была за этим щитом, когда он подбежал первый раз, дождалась, когда он рванет обратно, и стала укладывать с другой стороны массу ветвей, закупоривая ловушку с этой стороны.
Адам, разъяренный, ударил плечом в щит, отскочил, ударил еще раз, нанес удар ногой, поморщился от боли, отступил. И побежал в обратную сторону. Может быть, там? Есть ли там шанс прорваться? Бабенка закупорила его, заманила в этот лабиринт, и стало ясно, что лабиринт был другой, да, так он и подумал сразу, что к ее жилищу с девочкой и больным мужем вела другая «кишка», и они в нее на этот раз не входили.
Он достиг второго тупика, убедился, что здесь все по-прежнему, попытался успокоиться и не врезаться в «стену», это же бессмысленно. Он заставил себя думать, выбросить из головы Диану, сестер, лодку, нечто с крыльями, что станет их новым домом, сосредоточился на том, что происходит здесь и сейчас.
И пытался вытаскивать ветки.
Если нельзя проломить, нужно разобрать. Это казалось реальным, и пока единственным шансом выкарабкаться из такой ужасной – и в то же время глупой, ох какой глупой – ситуации. Он что-то вытащил, еще раз, хотя еще не осознавал, что вытаскивает нечто хлипкое, не закрепленное, что не является главным в заторе. Он услышал невнятные звуки, остановился, замер. По ту сторону находилась Ива. Вернее, не по ту сторону, где-то сбоку или даже сверху. Он прислушался, задержал дыхание.
Ива перемещалась и, возможно, минуту назад действительно была где-то сверху и в стороне, теперь она оказалась на его потенциальном пути и укрепляла затор, как и в противоположной стороне лабиринта за щитом.
Адам с остервенением взялся за ветки, вытаскивая их, вырывая, когда они застревали, а застревали они часто. Он рвал, отшвыривал, снова рвал, не замечая, как режутся о кору руки, как он выдыхается, приближаясь к тому, когда понадобится передышка, какой бы ни была злость, породившая такую энергию.
Возникла пауза. Адам привалился плечом к стене лабиринта, согнулся, медленно осел, лег на бок. Дыхание постепенно восстановилось, и он понял, что больше никаких звуков нет – Ивы не слышно. Адам с усилием встал, слабость разливалась по всему телу, он задержал дыхание, но тщетно: никакого движения по ту сторону затора. Почему она ушла? Затаилась? Укрепила достаточно, чтобы не беспокоиться из-за его попыток освободиться? Направилась за новыми ветвями? Какого дьявола она это сделала?
За себя он не беспокоился, но перед глазами в деталях встало лицо Дианы. Надо освободиться как можно скорее, каждая минута в этом лабиринте лишь ухудшит его положение.
Адам поморщился от боли в руках, взялся за ветки, с трудом вытягивая их из затора. Теперь прежнего бешенства не было, и стало ясно, насколько тяжело освободить проход. Понадобится не один час тяжелой, болезненной работы, после которой еще надо найти лодку, но и в этом случае он какое-то время не сможет нормально плыть из-за перенапряжения рук. Лучше ни о чем не думать. Потом, когда он освободится.
Если освободится.
С этой предательской мыслью он что-то услышал, какой-то шорох, который порождал не он. Адам замер, глядя перед собой. И случились две вещи. Он уловил направление, откуда исходил шорох – сверху. Адам вскинул голову. И в тот же миг с «потолка» полился тягучий, медленный поток какой-то жидкости. Адам шарахнулся в сторону, но нечто попало ему на плечи, затылок и руки. Он упал на спину, но жидкость, тягучая, как свежий мед, по цвету похожая на смолу деревьев, облила «стену» затора, «стены» по краям, залила «пол» в том месте, где Адам только что стоял.