Он не успел ни о чем подумать, зачем все это, что за жидкость – обоняние опередило мысли. Жуткая вонь атаковала его, как если бы кто-то ударил по голове. Он шарахнулся от затора, упал на спину, пополз спиной назад. Еще не осознал, как быть, но подскочил, отбежал прочь, в другую часть своей импровизированной тюрьмы. Быть может, он успеет.
Не успел. Еще на подходе обоняние уловило свежую волну вони, которая остановила его не хуже «стены». Он перешел на шаг, но вынужден был отступить, попятиться, даже отбежал немного. От его одежды тоже шел сильнейший запах, и его вырвало, он согнулся, как от удара, встал на четвереньки, продолжая медленно отползать.
Ива сначала чем-то обработала этот затор и пошла туда, где находился ее пленник. Она защитила созданные заторы надежнее, чем добавь она в них переплетенных ветвей.
Адам снял куртку, откинул ее, перевернулся на спину, часто-часто задышал, стараясь не вдыхать носом, только ртом. Паника, отступившая под напором физической реакции тела на запах, снова подобралась.
– Что ты делаешь? Зачем тебе это?
Его снова вырвало, поморщившись, отплевываясь, отполз немного, замер. И услышал ее голос:
– Забыть… всех… Муж… новый… Мой… Никто больше…
Он приподнялся на локтях. Она находилась где-то сверху. Наверное, был там некий проход, идущий параллельно с этой «кишкой», Ива могла перемещаться по нему, контролируя Адама.
– Выпусти меня! Я не буду твоим мужем, сука! И никогда не забуду своих! Не забуду Диану! Я люблю ее, а тебя никогда не полюблю!
Но женщина-старуха не смутилась:
– Привыкать… Голодный… Я кормить… Забыть всех… Меня знать… Важно… Я… Время давно… Еда… жить…
Адаму захотелось плакать. Такого отчаяния он не испытывал никогда. Даже когда Марк потребовал отдать Диану и сестер, перекрыв выход из Башни, даже в тот момент ничего подобного не было. Тогда Диана была рядом, он сам мог что-то предпринять, сейчас его закрыли, сделали беспомощным, как поступали люди с животными в Мире До Воды.
– Будь ты проклята! – Он закрыл глаза, как если бы это придало силу его крикам. – Ты ничего не добьешься! Ничего! Я сдохну от голода, но ты меня не сломаешь! Я не буду с тобой, тупая тварь!
Его крик оборвался. Он свернулся калачиком, сдерживаясь, чтобы не зарыдать. Не сдержался. Зарыдал, хотя какое-то время пытался не выдать себя звуками, но тщетно. Горе прорвало его оборону. И местная женщина, заманившая его в ловушку, услышала. И даже попыталась его успокоить. Но он ее не слышал.
Марк чертыхнулся в который раз. Ему не нравился этот «мусорный остров», но он тянулся, закрывая горизонт по всему северному направлению. Вряд ли беглецы остановились где-то здесь. Значит, надо оставить это кошмарное образование позади.
К счастью, Куница гребла довольно бодро. Она улавливала запах беглецов достаточно четко, разве что сначала, как только они приблизились к этому «берегу», она недолго колебалась. Как она объяснила после назойливых вопросов Марка, был вариант, что беглецы высадились на остров, рискуя протащить лодку на другую сторону, каким бы сложным и невероятным это бы ни выглядело. Она пришвартовалась, какое-то время изучала часть берега, но вернулась назад, и они продолжили путь.
Основные проблемы начнутся, когда они обогнут это образование-остров. Марк понимал: беглецы могли плыть только вдоль «берега», чтобы затем, на свободном пространстве, выбрать какое-то иное направление. Был шанс, что они ушли в сторону от острова, но это был для них риск обнаружения, они сами это знали, и Куница уверенно продвигалась в прежнем направлении.
Марк чувствовал усталость, она скапливалась, и он понимал, что скоро не сможет контролировать все и всех, как прежде. До тех пор, пока не сможет нормально отдохнуть, отоспаться, отваляться, как в Башне, дома. Один раз его отвлек Стефан: что-то гугукал, глядя в свои несуществующие реальности, выпучив глаза, пуская слюни. Пока в его способностях нужды не было, и Марк даже не пнул его ни разу. В целом дебил не являлся помехой и каким-то лишним балластом.
Марка начал серьезно смущать Борис. Вот где могла возникнуть проблема в дальнейшем. Что-то в поведении брата сначала насторожило Марка, затем – когда он понял, что происходит, – вызвало противоречивые эмоции, доселе не испытанные. Это еще надо было переварить, прежде чем дать ход своей ответной реакции.
Марк поймал взгляд, которым Борис изучал Белку. Это ладно, тут все понятно, но ответный взгляд Белки вынудил Марка и на взгляды Бориса реагировать иначе. Белка смотрела на Бориса не как заложница смотрит на того, кто взял ее в заложники. В ее взгляде… был интерес женщины? Нет, не так. В ее взгляде была потребность женщины… в этом мужчине. Даже похоть, если называть вещи как можно более точно. И дело было не в том, что хитрая маленькая тварь пыталась воздействовать на слабое звено – на одного из своих тюремщиков, нет, подоплека была иной. Она даже пыталась скрыть это свое желание, хотя, будь это игра, способ освободиться, она бы выпячивала это. Марк был уверен, что не ошибся: он уловил пару таких взглядов, когда Белка не могла знать, что он за ней незаметно наблюдает.
И в то же время свои быстрые взгляды скрывал – неумело, конечно, – Борис. У него на лице и так все написано: чертов самец узрел самку, подходящую или нет, неважно, но ту, которая узрела подходящего самца.
Когда это случилось между ними?
Марк не знал, что такое смущение, если брать в расчет отношения между людьми. Родная кровь для него была пустым звуком, не более. В этот раз он испытал нечто похожее на растерянность. С каким-то опозданием – именно сейчас, после этих перехваченных взглядов туда-сюда – до него дошло, что Борису также понадобится женщина, когда Марк настигнет беглецов и заберет Диану себе. И всех остальных девок. Чтобы сделать их своей собственностью и инструментом для удовольствий и удовлетворения амбиций и похоти. Но о брате он как-то подзабыл. Пусть не сейчас, так в ближайшем будущем, но Борис тоже мужчина, здоровый, испытывающий интерес к женщинам. Раньше Борис казался чем-то обезличенным, тенью Марка, за которым он ходил и выполнял все его приказы, сейчас Марка ждало неприятное открытие.
Он осознал, что Белка – именно тот инструмент, который позволит сохранить «своих» девок от Бориса, при этом не вызывая у него агрессии, недовольства, опасности с его стороны. Марк пока не думал, смог бы он «делиться» с братом своими трофеями, но сейчас этот вопрос, лишь возникнув, отпадал сам собой. И все же быстро принять эту возникшую новую ситуацию было непросто.
Существовало одно «но» в этом, казалось бы, полезном для Марка событии. Борис, соединившись с Белкой, если вообще допустить такое, захочет разделиться с братом, во всяком случае, он перестанет быть тенью, слугой, помощником и соратником. Вряд ли он станет жить с Марком под одной крышей, Белка наверняка будет против, и в этом была проблема. Борис являлся маленькой армией Марка, и потеря ее недопустима.
Как быть? Оставить при себе – рано или поздно породить семя бунта. Отпустить? Но он нуждался в Борисе, хотя, если он уничтожит Адама, поработит волю его сестер, ему ничто не будет угрожать. Остались, правда, где-то братья этих сучек, Куницы и Белки, но да ладно. Бориса всегда можно поселить где-то поблизости. Если они вернутся домой, в Башню, места на всех хватит. Заставить Бориса и Белку подчиниться хотя бы в этом?
Его размышления оказались прерваны странным образом. Белка, несмотря на связанные ноги, потянулась к нему, ткнула носочками в его бедро. Марк встрепенулся, готовый поставить эту сучку на место, но заметил, что она лишь привлекла его внимание к сестре впереди. Борис – влюбленный придурок – тоже с опозданием заметил, что Куница резко остановила лодку, подняла руку – знак, чтобы они замерли.
Марк перестал грести. Ему было не по себе из-за того, что он так отвлекся. Он и Борису ничего не высказал, хотя тот со своим бесконечным любованием Белкой заслужил пару тычков, не говоря о словах.
Куница замерла надолго. Марку было сложно удерживать лодку неподвижно – то ли тут было слабое течение, то ли порождали движение легкие волны, отражаясь от «берега». Чтобы не сократилось расстояние с лодкой Куницы, Марк отгреб назад, бесшумно погружая весла в воду. Куница изучала «берег», не только водную полосу впереди. Марк не сразу заметил, что берег поблизости обрывается, чтобы затем снова появиться вдалеке – на пути возник полуостров, частично скрывший обзор линии берега.
Сильный запах беглецов? Они остановились где-то здесь? Просто задержались? Марк не звал Куницу. Она ранее выказывала недовольство, если ей мешали в такие моменты, и Марк не знал, что происходит именно сейчас, кто знает, вдруг беглецы рядом и они услышат его окрик.
Куница опустила руку, убедилась, что Марк на нее смотрит, негромко отозвалась:
– Медленно двигайтесь за мной. – Короткая пауза. – Они были тут, долго были. И, кажется, ушли. Но… тут есть кто-то еще.
Марк не ожидал подобного. Здесь есть люди? Те, кто постоянно живет? Невероятно, но дело не в этом, любопытно, будет ли здесь кто-то, кого можно использовать?
Они медленно стали огибать полуостров. Куница вновь задержалась ненадолго, когда открылась вся линия берега. Визуально никаких следов не видно. Но по напряженной спине Куницы Марк понял, что она втягивает воздух сейчас особенно дотошно.
Она оглянулась.
– Я высажусь. Надо проверить. Лучше не приближайтесь.
– Почему? – вырвалось у Марка.
– Не могу понять, что за запах вокруг…
Марк промолчал, удерживая лодку на одном месте.
Куница отложила одно весло, взялась обеими руками за второе. Плавный, беззвучный гребок. Перемещение весла к другому борту, снова плавный и бесшумный гребок. Лодка, направленная к берегу, скользнула прочь с направления, параллельного «берегу».
И на что-то наткнулась. В воде. Лодка дернулась, проплыла вперед, Куница попыталась отвести лодку назад, уже не заботясь о бесшумном движении весла, но тщетно. Приглушенный звук по дну лодки повторился. Лодка дернулась в сторону, снова на что-то наткнулась. Куница постаралась, чтобы лодка замерла на одном месте.