Марк подготовился. Времени у него хватало. Он должен был победить, все у него под контролем.
Хотя Стефана и Нину вынесли из кабины в салон, Марк привязал к сиденьям только Стефана. Нина так и лежала под своим одеялом. Ее можно не трогать. Ее боязнь пространства была лучше любой цепи. Тамару Марк запер в кабине – не хотел совершить ошибку, ему надо было следить за Дианой, хотя ее он привязал первую подальше от всех – возле самой пробоины-выхода.
Перед тем как выйти на крышу, Марк убедился, что все продумал. Он мог пристрелить Адама, еще когда тот подплыл со старухой в лодке. Хотя, конечно, расстояние было приличным. Но Марк не просто хотел растянуть удовольствие – Адам временно нужен ему живой, чтобы Диана подчинилась полностью.
Марк ждал, неуверенный, что в случае неповиновения Адама исполнит угрозу именно с его сестрами, но всегда оставался Стефи. Не зря Марк таскал этого дебила от самой Башни. Будет с кого начать.
К счастью, Адам не рискнул здоровьем и жизнью сестер. Он явился, безоружный, готовый выполнить все, что ему скажет его давний враг. Марк развязал Диану, приказал встать перед пробоиной, когда Адам вышел на крышу. У них – у этой сладкой парочки – не было шансов, ситуация была против них. Марк не спешил ликовать. Остался последний шаг к полному господству, и этот шаг еще надо сделать. Не ошибиться, не совершить некую глупость, которая все перечеркнет. Он должен превратить Адама в беспомощный ноль, изолировать его, вынудить Диану подчиниться.
Марк давал им четкие приказы, и от окончания этой затянувшейся погони его отделяли считаные минуты. Сосредоточенный на Адаме и Диане под брюхом самолета, Марк не заметил, как Нина, так и не скинув одеяла, поползла на ощупь к кабине, благо расстояние было небольшим, проползла мимо него у двери, и он ее не заметил.
Она несколько раз упиралась в ножки кресел, но продолжала ползти. Первая попытка выбраться из-под одеяла оказалась последней – ее затрясло, и больше девушка не пробовала выбраться наружу. Но она с тихим упорством ползла, пока не уперлась в дверь кабины. Рукой, которую она высунула из-под одеяла, она нащупала материал двери, убедилась, что доползла. Нина привстала на колени, не сбрасывая одеяла, нащупала ручку, подергала ее. И открыла дверь.
Нина не видела Тамары, которая встала и смотрела на сестру. Но она знала, что Тамара перед ней.
– Спаси брата… – Нина всхлипнула, голос искаженный, будто она отвыкла говорить. – Не дай Марку… его убить… Если брата не будет… Ты же любишь Адама, как и я.
Тамара молчала, глядя на сестру под одеялом, не видя ее лица. Нина опустилась на входе в кабину, свернувшись калачиком.
– Ты же хочешь быть с Марком… Давным-давно… Так пусть все будут живы… Адам уйдет с Дианой… И ты… останешься здесь с Марком… И… его никто у тебя не заберет…
Тамара вздрогнула, как если бы ее ударили. Нина затихла. Тамара закрыла глаза, ее трясло. Вспомнился отец, его странные фразы, которые предназначались всем детям, но Тамаре почему-то казалось, что именно ей. Или это лишь сейчас, вспоминая прошлое, ей казалось, что она так думала?
Тамара, как в трансе, пошла вперед, переступила через Нину. Она обернулась, глядя на сестру, ей хотелось спросить: что она сделает Марку? Он ее слушать не станет. Тамара промолчала. Что-то толкнуло ее вперед, и хотя она спешила, шла бесшумно.
Марк был близко. Она слышала его голос, его запах. Он заметил ее, обернулся и застыл, шокированный: она только что была заперта в кабине. Он хотел направить в нее ружье, но не успел.
– Ты что тут делаешь, сучка…
Тамара рванулась на него с криком:
– Любовь побеждает все!
Своим весом и силой инерции Тамара сбила его, он не успел ухватиться рукой за дверной косяк, и они оба полетели вниз: она сверху, обнимая его, он под ней. Он успел нажать на спуск, раздался выстрел – пуля ушла в обшивку корпуса, – и ружье упало отдельно.
Короткий вопль Марка прервался вместе с ударом их тел о полотно крыши. Голова Тамары ударилась о его грудь, и она на какой-то миг потеряла сознание, но быстро «вернулась». Она приподняла голову, как если бы та весила, как половина тела. Какое-то время Тамара не понимала, что с ней и что происходит вокруг.
Она не видела, как Диана бросилась к Адаму, который пытался встать, развязала ему руки, и он, не дождавшись, когда она развяжет ему ноги, перекатился, чтобы дотянуться до ружья. Адам схватил его, навел на Марка – тот не двигался под медленно сползавшей с него Тамары. Адам застыл вместе с Дианой: они смотрели, как Тамара, постепенно приходя в себя, пытается вернуть Марка в сознание, гладит его лицо, похлопывает по щекам, зовет его и… плачет.
Адам развязал свои ноги и еще держал ружье под рукой. С Марком было покончено, во всяком случае, даже если он жив, он получил такую травму, которая выведет его из строя надолго. Все это так, но горе Тамары, неподдельное, такое неожиданно глубокое, омрачило радость внезапного избавления от Марка, соединения с Дианой, спасением девочек и Стефана.
Диана пыталась выяснить, что с Марком, но Тамара отбила ее протянутую руку и заорала, что это из-за них с Адамом, во всем виноваты именно они, и пусть они будут прокляты. Опешившие, Диана и Адам стояли рядом, не зная, как быть.
На крышу поднялась Ондатра. Она пошла к ним, замерла, огляделась, заметила, что Кролика не видно, и, свесившись с крыши, закричала:
– Кролик! Иди сюда! Наверх!
Спустя минуту Кролик выбежал к ней, в руках он держал импровизированный крюк на короткой веревке – он так и не успел его опробовать. Кролик замер возле матери, разглядывая двух мужчин и двух женщин на крыше. У него из рук выпал крюк, породив приглушенный стук, и Кролик заметался, отыскивая ту, из-за которой пришел сюда. Подбежал к самолету.
Адам заметил Кролика, передал Диане ружье.
– Побудь здесь…
Он пошел к пробоине, хотел позвать Кролика, но тот сам нашел вход. Адам протиснулся первым, Кролик едва не застрял, но сдвинул коробку, влез в салон.
Адам прошел вперед, увидел Стефана, опустился на колени, обнял брата.
– Стефан… Ты живой. Молодчина.
Стефан, пуская пузыри на губах, улыбнулся, по-прежнему глядя куда-то вверх. Кролик остановился, разглядывая их, поспешил дальше, заглядывая между кресел. Адам оторвался от брата, глянул вслед Кролику.
– Где Нина? – вырвалось у него, но он не ждал ответа от Стефана, только глянул на него. – Я сейчас. Побудь один еще немного.
Адам пошел за Кроликом. Он увидел с расстояния, что Кролик на кого-то наткнулся возле самой кабины, замер, потянулся рукой.
– Постой! – крикнул Адам. – Не открывай ее! Нельзя!
Кролик его не послушал, стянул одеяло с Нины и замер, разглядывая девушку.
Нина, моргая, смотрела на него, но не пыталась укрыться, свернуться калачиком или просто закрыть глаза. Она медленно села, по-прежнему глядя Кролику в глаза.
Когда Адам оказался у Кролика за спиной, Нина даже не посмотрела на брата. Завороженная, вовсе не испуганная отсутствием одеяла, Нина смотрела на этого увальня, который, в свою очередь, рассматривал ее, и было слышно лишь, как он раздувает ноздри и тяжело дышит, как после пробежки. Адам увидел ее глаза и осознал, что ни разу еще не видел у сестры такого выражения. Он даже не смог бы описать, что видит, спроси у него кто-нибудь об этом. Помедлив, он медленно отступил, эти двое все смотрели друг на друга.
Опустившись перед Стефаном на колени, Адам погладил его по спине.
– Сейчас я вернусь, Стефан. Я приведу Диану, и мы всегда будем вместе.
Когда Адам вышел из самолета на крышу, Марка осматривала Ондатра.
Он пришел в сознание, но молчал, лишь бездумно пялился в небо. Он даже не стонал, хотя у него было какое-то повреждение. Тамару каким-то образом сдерживала Диана, обняв девушку, что-то тихо нашептывая. Ружье лежало рядом, и Адам первым делом его подобрал. Даже без объяснений со стороны было ясно, что с Марком случилось нечто, что оставит след.
Адам присмотрелся к Марку, и на него нахлынули противоречивые чувства. Он вспомнил слова отца, что лучше бы никто никого никогда не убивал. Даже самых плохих людей. Еще в Башне, дома, Адам сделал все, чтобы этого не случилось. Позже, когда Марк их преследовал, Адам об этом уже не задумывался. Сейчас воспоминание пришло с такой силой, как если бы отец говорил с ними считаные дни назад. Так и вышло, как он хотел. Никто не убит. Но противостояние закончено. Насчет этого почему-то возникла полная уверенность еще прежде, чем Адам спросил, что с Марком.
Ондатра коротко глянула на Тамару, как если бы не хотела говорить при ней, покачала головой.
– Я еще не уверена, но… кажется у него не двигаются ноги. Нет реакции. Его парализовало ниже пояса. Но… он будет жить, у него внутри… вроде бы все целое.
Тамара в очередной раз попыталась вырваться из объятий Дианы. Адам встретился с возлюбленной взглядом, качнул головой: отпусти. Диана разжала руки. Тамара быстро опустилась на колени, приникла к Марку, мешая Ондатре. Старуха отстранилась, ничего не сказала, переглянулась с Адамом. Тамара всхлипнула.
– Я всегда буду рядом с ним, – она сдерживала рыдания. – И нам никто не нужен. Мы будем вместе.
Последнюю фразу она сказала шепотом, и они едва расслышали слова.
Адам оглянулся на самолет – он беспокоился о Нине. Все-таки он не был уверен в благих намерениях Кролика. Он сжал Диане плечо, кивнул на самолет. Она ничего не успела ответить.
Из салона показались Кролик и Нина. Он выбрался первым, протянул ей руку, помог выйти. Они ни на кого не смотрели, кроме них двоих никто сейчас не существовал. Нина была без одеяла. Просто вышла на открытое пространство, как если бы всю жизнь так делала, даже не зажмурилась от дневного света. Они выглядели забавно – громадный Кролик и маленькая Нина, – но ни у кого это улыбку сейчас не вызвало.
Адам физически почувствовал удивление Дианы.
– Ничего себе… – прошептала она. – Это что? Все из-за него, из-за Кролика?