– Вижу, горе большое было. И не прошло. Вот только запечатал ты его не тем, Кирилл. Совсем не тем. Но, это твоя жизнь.
– Да, Роза. Это моя жизнь. – Он гордо вскинул голову. – Как могу, живу, и других по жизни веду.
– А что пришёл тогда? – Роза улыбнулась грустно. – Ты не рычи, не у медведя ведь. Коль пришёл, гордость переломив, значит нужда у тебя великая. И не у тебя беда-то, да и не простая, к тому же. Не пришёл бы ты по лично твоей беде, сгорел бы, но сам бился бы. А тут…
Кирилл вскинулся на намёк о сгорании, но промолчал. Роза же продолжила:
– Сила в тебе, Кирилл, всегда имелась. Тогда она чистой была, когда меня спасал, сейчас – нет. Но она осталась. И хорошо, что меня вспомнил.
Долги отдавать надо. Ведь, нести настоящий долг – тяжело, он исполнения требует. Глядишь, помогу. И пока помогаю, глядишь и тебя самого спасу.
– Меня? – Кирилл вскинулся. – Да меня-то от кого?
– От тебя, Кирилл. От решения мальчишечьего, что некогда принял. – Роза рывком ухватила руку Кирилла, и поймала взглядом его зрачки.
Он ощутил, как закололо в запястье, словно там уселся пообедать комариный рой. А глаза Розы заволокло, взгляд её потёк, становясь всепоглощающим и затягивающим, как водоворот. Ухват вдруг стал жёстким, словно цыганка держала что-то, что желала изничтожить, выкорчевать, задушить, как ползучего гада. Но Кирилл не дал продолжать, вырвав руку из захвата.
– Не надо, Роза. – Он тяжело дышал, чувствуя, что Роза пробилась куда-то, куда он сам не желает входить уже давно, заперев на семь дверей и сто замков.
– Как скажешь, Кирилл. – Роза не выглядела виноватой. – Как скажешь, – эхом повторилась она. – Печаль твою знаю теперь, которая таким сделала. Но, раз не хочешь, то и говорить не будем о ней. Рассказывай, что сейчас нужно.
Кирилл немногословно, стараясь не задевать подробности, связанные с бизнесом, рассказал о Валете. О том, что с ним случилось, и в каком он сейчас состоянии находится.
– Так чем могу помочь-то, Кирилл? – Роза с интересом вглядывалась ему в глаза, выискивая там недосказанное.
– Врач говорит, что Валерка не здесь. Что в башке его не пойми что творится, и всё от этого зависит – вернётся, значит выживет. А не вернётся Кирилл умолк, нервно сжимая кулаки.
– И ты хочешь, чтобы я в голову ему залезла? Кино насмотрелся? – цыганка усмехнулась.
– Да, хочу! Я помню, что ты с теми уродами сотворила, просто руками пошевелив. А тут просто…
Роза перебила его.
– А тут не просто… Ломать – не строить, Кирилл. Войти в человека, в его внутреннее Я – очень сложно и опасно. Для обоих опасно. А уж в коматозного – я и не знаю, правда. – Роза отвела взгляд, избегая смотреть Кириллу в глаза.
– Ты дала слово. – Кирилл не хотел бы это говорить, но, похоже, других аргументов не оставалось.
– А ты всё-таки изменился, волк. – Роза хрустнула суставами пальцев. – Не просишь – требуешь.
Она махнула рукой на Кирилла, открывшего рот в желании ответить.
– Да молчи ты, уже всё сказал. Обещание своё я сдержу. Да и честно говоря, уж прости – я тебя проверяла, какой ты стал. Случай твой интересный, я обязательно должна поглядеть. И не зыркай волком, я же сказала.
Она встала из-за стола и направилась в дальний угол комнаты.
– Ты куда? – Кирилл опешил.
– Куда, куда… – проворчала Роза. – Мне же надо собраться, как ты считаешь? Туда ведь ехать надо, в нормальном виде. Или хочешь, чтобы я туда в этом вот прибыла? – Она со смехом обвела свои контуры руками. – Представляю себе их реакцию. Подожди парочку минут, хорошо?
Кирилл кивнул и пошёл на выход. В голове шумело. Он чертыхался внутри себя: на то, как бездарно повёл себя, придя в гости, и вместо человеческого разговора устроив нечто непонятное.
Что его так завело? – Кирилл прокручивал разговор, и не мог понять. Или сама ситуация, где он пришёл просителем, заявив о своей несостоятельности вожака – может в этом всё дело? Но он знал, куда и зачем идёт, так почему же. Почему?
Грай почувствовал смятение товарища, вернувшегося от Розы возбуждённым и чернее тучи.
– Что, так хреново?
– Хуже, Серёг, хуже. Но она поможет.
– А чего тогда почернел весь?
– Да в душу она залезла, понимаешь? Хватанула за руку, по ней как током пробило – и в глаза уставилась. И меня как начало колбасить, всё вспомнил. – Кирилл матюгнулся. – Всё! Понимаешь?
– Понимаю… – Сергей задумчиво уставился в стекло, припоминая что-то недавнее. Но Кирилл помешал, саданув кулаком по панели.
– Да успокойся ты, – Грай ободряюще прихватил его за руку. – Поможет, и будет нам счастье. А остальное всё – утрясётся. Забей.
Кирилл зло матюгнулся и глубоко вздохнул. Сжал кулаки. Разжал. Сжал-разжал. Вдох-выдох.
– Забил. – Кайзер вернулся, и Грай успокоено отпустил его руку.
На улице Роза выглядела обычной женщиной, с лёгким налётом экстравагантности. Лёгкое коротко пальто, кричаще-яркая сумочка, и копна чёрных волос, отданных на забаву ветру. Грай вышел и предупредительно открыл дверь, на что получил лёгкий, не ожидаемой от такой дамы, задорный смешок.
– Поехали? – полувопросительно-полуутвердительно воскликнула она, и Кирилл согласно кивнул. Движок мягко заурчал под капотом, и машина двинулась в направлении больницы.
Глава 13
В больнице их ждал Всеволод, заинтригованный резким уходом посетителей Валеры в прошлый раз. Но увиденное, похоже, стало для него полным сюрпризом. Вид Кайзера и Грая, сопровождающих колоритного вида цыганку, выбил врача из равновесия. Он не знал, как реагировать на вторжение на научную территорию представителя ненаучного метода лечения. К тому же, Роза нисколько не внушала доверия аналитическому складу ума доктора. Он верил в то, что можно измерить и просветить рентгеном, исследовать путём анализов – но никак не в то, что можно сделать простыми пассами рук, сопровождаемыми песнопениями и закатыванием глаз. И теперь не знал, как поступить.
С одной стороны – он просто обязан был выдворить их с территории больницы, не взирая на вероятные проблемы, которые не преминут возникнуть со стороны Кайзера.
С другой – визит ведуньи ничего не менял. По-крайней мере, сделать хуже, как считал Сева, она не сможет.
И глядя на решительное лицо Кирилла, на его горящие надеждой глаза, молодой доктор сделал выбор.
– Нам сюда, – показал он Розе и, как и в предыдущий их визит, широким шагом двинулся по коридору.
Сегодня стены и воспоминания уже не давили. Впереди ждала надежда.
Роза шла по коридору, нисколько не отставая от мужчин, задумчиво и с интересом прислушиваясь к тому, что происходит за дверями. И по её виду Грай с полной уверенностью сказал бы, что она и в самом деле, что-то слышит и видит – по лицу цыганки проскальзывали гримасы то сожаления, то отвращения. Пара дверей вызвала у неё лёгкую улыбку, заставив Грая задуматься о том, насколько необычным может быть мир даже в больнице.
В палату Валеры она вошла с лёгкой гримасой недоумения, словно не понимала, куда и зачем её привели. Лишь увидев тело Валета под простыней – слегка вздрогнула. Внешне Валера стал выглядеть ещё хуже. Но лицо… Оно поражало умиротворённостью и лёгкой улыбкой, затаившейся в уголках обмётанных губ.
Роза обернулась к Кириллу и спросила:
– У него есть… – она поправилась. – У него было волчье клеймо? Не гляди на меня так! Я спросила – клеймённый ли он?
Кирилл смотрел на неё, сдерживая вскипевшую злость.
– Конечно, есть. Ты же должна видеть…
– Потому и спросила, что должна. Да только не вижу. Нет у него отметки твоей. Шрам на плече чувствую, а вот сила из печати ушла. Не твой он больше.
– Но… – Кирилл растерялся, злость куда-то мгновенно пропала.
– Я не знаю точно, как вы сумели создать тавро, – Роза тяжело перевела взгляд с Кирилла на Грая, отвешивая каждое слово, словно величайшую ценность. – Но знаю точно, что на этом мальчишке его нет. Оно было, а теперь его не стало. И это очень необычно. Хотя, приём наркотиков разрушает целостность Я и это тоже могло сыграть роль. Да, точно – наркотики могли такое сделать. Но тогда остался бы след твоей силы, а он чист. Как младенец.
Роза нетерпеливо шагнула к кровати, но остановилась на полпути. Обернулась. Коротко и безапелляционно приказала:
– Все из палаты. Я позову.
И все ощутили, как их ноги вдруг сами собой понесли их в коридор. Кайзер мог стряхнуть наведенное состояние, но смысла спорить не видел, и поэтому разрешил себе послушно следовать чужой воле.
А дверь захлопнулась за ними, очень тихо. И потекли минута за минутой.
А внутри палаты время замерло. Роза сидела около кровати Валеры на полу, крепко обхватив голову парня пальцами, прижавшись к его лбу своим. Глаза её остекленело уставились в неведомое, грудь замерла, не исторгая выдоха и не желая вдоха.
Лишь жилка на шее, ритмично вспухая, показывала, что цыганка жива.
Если бы кто-то мог видеть невидимое, то его взору предстало бы нечто. Аура Розы, ярко голубая, пронизанная сетью фиолетовых звёзд, окутала сейчас и тело юноши, лежащего безжизненно на больничной койке. И в этом синем великолепии совершенно потерялось его собственное бледное мерцание, не имеющее вообще никакого цвета.
Сознание Розы витало в нигде и в никогда. Если бы она знала, что увидит, то, возможно, и отказалась бы, несмотря на все принесённые клятвы.
То, что было раньше братом Кайзера и мелким детдомовским проказником по имени Валера, витало в безбрежном море застывшего времени. Вокруг него не было ничего, да и не могло быть, потому что из ничего возникнуть может только Ничто. А Валера сейчас и был ничем и никем. Выжженная капелька человеческого Я, не наполненная ничем и никем, не имеющая воспоминаний и мечтаний – маленькая икринка кувыркалась в вечном падении. Роза прикоснулась к ней, выискивая то, что таилось внутри, но оно молчало. Молчало, потому что было далеко отсюда.
Икринка просвечивала первозданной чистотой, выжженная демоническим огнём, следы которого Роза явственно ощущала здесь повсюду. Но демону огня уже ничего не осталось, чистота его не интересовала, и он ушёл. Но кто призвал его, натравив на тогда ещё человека?