Реакция не стала чем-то из ряда вон выходящим, новым или изощрённым. Нет. Воспитанники просто побежали. Мальчишки, девчонки – бежали все, когда по одному, когда по два.
Ранее шумные, коридоры превратились в пустые тоннели, по которым уже не ходили поезда веселья.
Жаловаться кому-либо никто даже и не думал, все понимали, что поверят, в любом случае не им, а этой фифе, которая с каждым днём всё больше превращалась в фурию. Младшие классы позапирали в спальнях, выводя на учёбу, да в столовую. Прогулки и развлечения – запретили.
Тогда-то они и начали выходить на улицы по вечерам, в попытках подзаработать на гостинцы для малышни. Вылазки лишь сплачивали его стайку.
Приключение в парке, когда он получил обещание от Розы, не стало чем-то из ряда вон выходящим, если не считать прикосновение к мистике.
В тот вечер Кирилл ощутил ещё кое-что, что слегка изменило его, засев маленькой занозой в сознании. Он отмахивался от досаждающего воспоминания, но картина полуобнаженного женского тела периодически всплывала в памяти. Волчонок давно перешагнул тот порог, что отделяет детство и отрочество от зрелой юности, но как-то не тянулся к противоположному полу. Он ведь стал Кайзером, у которого время на пустые занятия совершенно отсутствовало.
Так он думал, совершенно искренне. Но, время от времени память совершала мелкую подлость, и он снова ощущал то, что стало для него в тот вечер совершенно новым чувством.
Взгляд зацепился, совершенно случайно за стройную фигурку, выделявшуюся ростом среди вновь прибывших. Он даже не видел ни лица, ни волос, спрятанных под лёгким беретом, но внутри что-то ёкнуло. Новая девушка, почти на исходе детдомовской жизни – это стоило внимания. И он отправился вниз, встречать гостей дома. Да и мало ли, вдруг кто-то начнет задирать новеньких, не отходя, что называется, от кассы.
Быстро спустился на первый этаж, в вестибюль, но спешка оказалась напрасной. Встреча проходила спокойно, детдомовцы во все глаза рассматривали прибывших, отпуская шуточки, но, не выходя за рамки приличий. Проверка будет позже. Гостей на пороге никто не бьёт. А вот потом…
Кирилл задумался, в столовой, как он знал, не осталось и корки хлеба. Махнул рукой, подзывая однокашника, спросил коротко:
– У нас осталось пожевать что-нибудь, этим с дороги накрыть? Пусто ведь в жральне, крыска снова всё хвостом подмела. Да или нет?
– Да я только с улицы вернулся, Кирь.
– Принёс чего?
– Ну да, сладкого там, да батончиков всяких набрал, в первой – бебешки сильно просили.
Кирилл задумался, первая – самые мелкие, их нельзя лишать обещанного лакомства.
– Ладно, беги, давай, Аське не забудь там что-нибудь дать.
Отметил для порядка, как рванул с места получивший указания детдомовец. Такой же пацан, как и он, Кирилл, но – исполнитель.
И снова повернулся к новичкам, невольно разыскивая взглядом среди них девичью фигурку. Но девушка куда-то исчезла. Кирилл ещё раз огляделся, но результат не изменился.
«Неужели ему показалось? Да нет, такого не может быть».
Кирилл подошёл к одному из прибывших, на вид лет семи-восьми, присел рядом и спросил, стараясь не напугать и, тем более, не обидеть:
– Вы откуда? Кушали хоть в дороге, или голодные?
Мальчишка зыркнул на незнакомого дядьку, лезущего с расспросами, и задрал нос кверху, всем своим видом показывая, что не намерен разговаривать с первым встречным незнакомцем.
Кирилл усмехнулся внутри себя, кого-то это напоминало. Очень и очень.
– Я Кирилл. – Малыш недоверчиво посмотрел на протянутую ладонь, раскрытую для рукопожатия, потом что-то обдумал и представился сам, тщетно пытаясь избежать картавости:
– Валела. – И улыбнулся смущённо, блеснув на миг щербатыми зубами.
– Валерка, вот ты уже где! – Кирилл развернулся на голос, и увидел Её.
Всё-таки ему не привиделось. Она и вправду была высокого роста. Большие, слегка раскосые, глаза, поражающие синевой и с тревогой разглядывающие Кирилла в попытке понять причину интереса к малышу. Стройная, уже совсем женская фигурка в неброской одежде. Коса, перекинутая через плечо. И лицо – тонкое, с лёгким румянцем волнения на щеках.
Тихая красота поразила Кирилла мгновенно, наповал. Он усмехнулся, пряча смущение от осознания того, что, похоже, влип. И представился снова.
– Кирилл. Вот, знакомлюсь с малышнёй. Пытаюсь узнать, голодные или нет, а то столовка пустая, словно и не ждали никого. Если голодные и с собой ничего нет, придётся нам пошевелиться чутка.
– Пошевелиться?
Девушка недоверчиво разглядывала Кирилла, оценивая, взвешивая каждое слово, пытаясь найти среди них подвох и насмешку, но глаза парня не врали. И она расслабилась. Приобняла мальчишку, привлекая к себе, и протянула руку Кириллу.
– Майя.
Кирилл всегда смеялся, слушая россказни девчонок об искрах в руках и прочей дребедени, которую они вычитали в замусоленных книжках из детдомовской библиотеки, часто подтрунивая и задирая сверстниц, по-братски, но порой жестковато. И сейчас оторопело смотрел на свою руку, в которой разгорался уголёк от прикосновения хрупкой руки. В ладони закололо, мелко и часто, разбежавшись огненными мурашками по руке и дальше, по телу. Он не решался отдёрнуть руку, ощущение завораживало. И смотрел в глаза Майи, ставшие на мгновение отрешёнными от мира. А потом она улыбнулась и мягко дёрнула рукой, вызволяя ладошку из захвата.
– Ой, прости, – спохватился Кирилл. – Не больно?
– Нет. – Новая знакомая улыбнулась, и его окатило волной тепла.
«Чёрт, да что со мной?» – Кирилл почувствовал себя идиотом, тем самым глупцом из девчачьих книжек, над которыми всегда потешался. Но почему-то не мог оторваться от её глаз.
Ситуация разрешилась сама собой.
– Кайзер…
Налетевший откуда-то сзади Сергей, один из лучших друзей – он появился в детдоме в прошлом году и стал за это время близким, как брат – хлопнул Кирилла по плечу и продолжил, слегка запыхавшись.
– Ты, смотрю, уже встречаешь, да? Это, там пацаны собрали, из того, что есть, вроде нормально получится ребят встретить. Хоть перебиться слегка, а там и спать…
Кирилл в ответ так же хлопнул друга по руке, благодаря за хлопоты. А Сергей тем временем восхищённо разглядывал Майю, непосредственности его завидовали многие.
– Вот ничего себе. Сергей, будем знакомы?
Майя заливисто рассмеялась, и мир вокруг них расцвёл весенними цветами.
Кайзер открыл глаза. Тяжело встал с кресла, которое так предательски обошлось с ним, расслабив и втянув в полудрёму.
События последних дней били и били в одну точку, дёргая ниточки, уходящие вглубь похороненного давным-давно. Воспоминания всплывали, не смотря ни на что.
А тут ещё и Грай, со своим вопросом и детской надеждой в чудо, вот уж от кого он не ожидал такого, совершенно. Ничего, это всё пройдет. Как только они найдут того, кто заварил всю эту кашу с уходами в иные миры и прочей мистикой.
Он саркастически усмехнулся – мистика давно стала частью их жизни. И, снова и снова напоминала о своём существовании.
– Ох уж мне эти сказочки, ох уже мне эти сказочники, – продекламировал он фразу из старого мультфильма, от неё всегда становилось легче.
Но вместо этого перед ним предстало, как живое, лицо Майки.
Кайзер застонал глухо, загоняя образ назад, туда, где он хранился все эти годы, и выпускался лишь, когда становилось совсем невмоготу.
Но она не ушла. Майя улыбнулась, окатывая Кайзера запахом весны. И он волком заметался по кабинету, пытаясь уйти, убежать от преследующего аромата. Но как можно убежать от себя?
– Нет, нет. Майя, нет. Не проси… – он согнулся от внутренней, давно уже не посещавшей его боли. – Нет!
И вскинулся в гневном порыве, став похожим в этом момент на волка, замершего в прыжке.
– Они все заплатят! Все…
И в глазах его плясали отсверки давнего пламени.
Глава 22
Отправив Катю домой, Пал Палыч сделал совсем не то, что только что обсуждал с девушкой, и что они решили делать дальше.
В недолгом, но бурном разговоре они перебрали множество вариантов того, как им поступить. И остановились, в итоге, на простом ожидании.
Катя даже не поняла, что её обвели вокруг пальца, заставив принять именно такой вариант.
Нет, Палыч совершенно не собирался впутывать девицу, взятую под защиту, во что-то опасное. Тем более – в прямой контакт с людьми Кайзера, которые, как он понимал, появились по её душу. Пусть Катерина идёт домой и думает, что всё нормально и жизнь течёт своим чередом. Так намного лучше и спокойнее.
Палыч усмехнулся. Да, всё-таки никакие сверхчувства не заменят опыта прожитых годов. И это не обман, а защита, совесть его абсолютно не мучила.
Позвонил Всеволоду в больницу, спросил как дела у Валета, и был ли кто сегодня. Узнав, что больного никто не посещал, и звонков от знакомых им обоим людей не поступало, Палыч успокоился ещё больше. Даже если Катя тоже схитрила, то риск её встречи с Кайзером или Граем – минимален.
Хотя, опаснее было бы столкнуться именно с Граем, чем-чем, а плохой памятью он не славился, и сразу узнает девчонку из школы, недавно попавшуюся ему на дороге и навязавшую разговор. А там недалеко и до любопытства – случайно ли они повстречались? Сергей в разговоре у рощицы произвёл на него впечатление опытного и очень опасного – Зверя? Нет, пожалуй, на зверя он всё-таки не походил. Но и псом называть его было бы ошибкой.
Палыч усмехнулся – на ум пришло сравнение, которое очень подходило Граю.
Кто не помнит Акеллу? Благородного старого волка, живущего интересами стаи. Да, именно так. И в этом волке оставалось ещё многое от того Серёги, которого он помнил. Где-то глубоко, но оставалось – иначе он даже не дослушал бы нотаций старика, а фыркнул презрительно и ушёл, не оборачиваясь, подобно Шерхану.
А Палыч почувствовал надлом в человеке, молча провожавшем его в тот день у школьной рощи, и у которого по лицу сбегала незаметная маленькая слезинка от сказанного старым мастером. И человек этот унёс в себе прощальные слова, как тяжкую ношу.