А ресницы вдруг взмыли вверх. Катя с содроганием представила, что сейчас вновь увидит мутный бегающий взгляд наркомана, но ошиблась – в открывшихся глазах предстала прозрачно-голубая чистота безоблачного неба. Несколько мгновений фокусировки, и Валера уже смотрит в её глаза. И лицо его вдруг искажается удивлением и надеждой.
– Майя? – Звонкий голос, совсем другой, нежели невнятное бормотание, что она помнила.
Удивление… И боль. Надежда. И мольба. Вопрос. И отрицание. В выкрике смешалось столько разных чувств, что Катя не знала, что и думать. Почему Майя? За кого её принял очнувшийся от многодневного путешествия по другим мирам разум бывшего наркомана? И – бывшего ли?
Сомнения вскипели и опали – ведь она видела его там, где нет ни лжи, ни обмана. И его внутренний свет, что разбивал безвременную тьму, сиял в его глазах и сейчас.
– Нет, я не Майя. – Она ободряюще улыбнулась, и Валет ответил подёргиванием губ, пытаясь тоже улыбнуться.
– Роза, давай ему поможем. – Катя повернулась к цыганке, и та согласно кивнула. И снова Катя удивилась, с какой лёгкостью Роза ворочает тяжёлую кровать, возвращая в первоначальное положение.
Они подхватили Валеру под руки, и помогли переместиться на кровать. Измождённый и лёгкий, как пушинка, он пробовал даже возразить, попытавшись идти сам, но понял тщетность усилий – тело ещё не поняло, что хозяин вернулся, и требовало верительных грамот.
– Спасибо. – Благодарность вылетела лёгкой бабочкой, он ещё не мог говорить нормально, а только шептал. Катя удивилась даже, как из него смог вырваться такой звонкий выкрик. – А я… где я?
Катя растерянно посмотрела на него, не зная, что и ответить. Она не знала, что запомнилось Валере, что именно отложилось в его памяти – и, отложилось ли, или сгорело вместе с печатями прошлого?
– А… А где ты должен быть, по-твоему? Что ты помнишь? – Роза поняла причину Катиного замешательства, и включилась в разговор.
Валера перевёл на неё взгляд, но, судя по всему, ничего знакомого не увидел, да и откуда ему знать цыганку, история с которой приключилась задолго до его перевода в местный детдом.
– Я… Я… – Он пошевелил пальцами, словно нащупывая ускользающий ответ, но это не помогало. – Я не помню. Помню её. – Он кивнул на Катю.
– Она мне снилась. – Он улыбнулся застенчиво. – Она страшно ругалась на меня, а потом исчезла. И вместо неё пришли какие-то уроды – они разобрали меня на части, на много-много частей, и что-то сделали с каждой из них. Мне показалось, что они съели что-то, но нет, всё на месте.
Катя отвернулась, скрывая гримасу боли, исказившую её лицо. Она поняла, о ком идёт речь, и что именно было «съедено». Огневик забрал всю грязь, что налипла на душе и разуме Валета, заодно высосав и нечисть, бродящую по его венам и разрушающую тело. Парню повезло, что её желание исполнилось таким вот образом. Но стоит ли ему рассказывать об этом? Она не знала, что решить.
Розу такие проблемы не занимали. Она обещала помочь этому парнишке, и помогла. А сейчас в помощи нуждалась сама Катя, навесившая на себя груз ответственности и никак не желающая его сбрасывать, возвращаясь, раз за разом, к содеянному.
– Да, теперь у тебя всё на месте. Валера, ты в больнице, не удивляйся. Да, в больнице. Для наркоманов.
Лицо Валерки исказилось – он вспомнил. И отголоски наложенного Катей проклятия никуда не делись – мысли о наркотиках всё ещё жалили его сердитыми пчёлами. Он схватился за голову, в попытке выдрать оттуда боль, но тщетно. А потом вдруг успокоился и взглянул на Розу.
– Я ведь излечился, да? Они… – Он сглотнул, – Они меня изменили, да?
– А что они, по-твоему, изменили? – Роза подошла к парню, и взяла его за плечи, приковывая к себе его взгляд. – Расскажи – что?
Взгляд Валеры поплыл, растворяясь в тумане небытия, и он заговорил чужим голосом, ровным и механическим:
– Он пришёл и смеялся от восторга, увидев жирную гусеницу, в которую я превратился. Ведь я давно стал личинкой, жрущей кокс и геру, всё подряд. Лишь бы поиметь кайф. – Валет дёрнулся. – Кайзер меня убьёт. Да, он убьёт меня, когда узнает. А он ведь приходил сюда? – Голос снова стал обычным, видно мысль о брате вышибла его из транса, несмотря на усилия Розы. – Он ведь здесь был, да? Я… Я что-то почувствовал, словно он гладил меня, как в детстве, по голове, и шептал, что-то ласковое… Мне стало так тепло там.
– Да, Кирилл и Грай приходили, уже не раз. Они ждут тебя, и не бойся, никто тебя не будет убивать, ведь ты уже чист.
– Правда? Нет, я, правда, уже не нарк? Тот, во сне… он смеялся, когда уходил – что во мне не осталось ничего вкусного. Он говорил о моей зависимости?
– Да, – Роза терпеливо объясняла ему то, что он понял и сам. – Это создание, что повстречалось тебе – оно забирает только грязь, если его хорошо попросить об этом. – Она кинула взгляд на Катю, и та вздрогнула от услышанного. – И тварь эта, назовём его демоном, не пугайся только, забрал всё лишнее, не оставив ничего. Ты ведь не чувствуешь тяги?
– Нет, – Валера задумчиво покрутил головой, закатывая глаза. – Н-н-н-неет. Ничего не чувствую, вот только, при мысли одури подташнивает слегка.
– А это тебе подарок. И напоминание о том, в кого ты превратился, пойдя за своим братцем.
– Не говорите так о Кайзере! – Валет вскинулся волчонком. – Он хороший!
– Вот-вот, а говоришь, всё забрали. – Роза усмехнулась. – Да не рычи ты, никто твоего Кайзера не оскорбляет. Хочешь – пожалуйся, ага, прямо ему. Он меня непременно накажет, правда вначале поблагодарит, если совсем не утратил человеческое ещё.
Валет умолк, непонимающе смотря на цыганку.
– Да ты потом всё узнаешь, не переживай. Тут, пока ты на излечении был, многое произошло. И не всё из того, что случилось, радует.
Роза повернулась к Кате.
– Катя, ты там долго ещё будешь раздумывать о своём горьком-печальном? Всё, забудь, это ушло.
Валет заинтересованно посмотрел на Катю, не понимая причины её скованности.
– А что она…?
– А это тебе не надо знать пока. Не помнишь – вот и хорошо. А вспомнишь, так и забудь сразу, ясно? – Тон сказанного не оставлял никаких сомнений в том, что эту тему лучше позабыть. На время. Роза выглядела доброй, по-домашнему тёплой, женщиной – но Валет ощутил каким-то десятым чувством, что с ней лучше не пререкаться. Словно за её плечами таились грозящие сорваться в любой миг валы огненного прилива.
– Ясно. – Он хмыкнул, и вдруг, совершенно неожиданно улыбнулся. – Да и забуду, что мне. Я такой сон видел, что ничего больше и не надо.
– Да, сон у тебя знатный приключился, о таком мечтать только можно. Некоторым бы не помешало, вот только – не уверена, что помогло бы.
– А откуда вы знаете, что мне приснилось? – Валет, совершенно по детски, наклонил голову и снова недоверчиво разглядывал Розу. – Это же мой сон!
– Твой, твой… – успокаивающе пробормотала Роза. – Говорю же, тут столько случилось, что удивляться чему-либо не стоит. Тебе то уж и подавно, уснул нарком конченным, сдыхающим у плинтуса, а очнулся – бодрячок, хоть сейчас в поход. Да не дёргайся ты… Яхве, что за молодёжь пошла. – Она картинно закатила глаза, а потом топнула ногой. – Да, именно так. Вот и живи по-новому, старое – из сердца вон!
– Как это – «вон»? Всё забыть, что ещё помню? Это же…
– Яххве… – Роза едва не зарычала, непосредственность Валеры порядком её достала, но – что поделаешь с человеком, только-только вернувшимся с порога того света? Да ничего. – Всё забыть, – передразнила она. – Да не забыть, а из сердца подальше. Умом живи, а сердце у тебя сейчас мальчишечье, подскажет, что и как. И не спрашивай, почему да отчего. Помолчи, тебе сил надо набираться. Я сказала – помолчи!
И от её повелительного голоса Валерины губы сомкнулись, не поддаваясь хозяину. Он недоумённо потрогал их руками, дернув за нижнюю губу, но это не помогло – слова не выходили.
Катя наконец-то отошла от состояния подавленности, да и диалог Розы с Валерой выглядел со стороны довольно потешно – суровая цыганка, в глазах которой пылало негодование этим мальчишкой, и причина её негодования – парень с повадками и глазами мальчугана, еле-еле научившегося стоять против ветра. Роза походила на мать, отчитывающую непутевого, но «доброго внутри» сына.
Но вдруг «мамаша» насторожилась, прислушиваясь к чему-то далёкому. Катя ощутила, как цыганка напряглась, и поняла, что время спокойных разговоров закончилось.
Глава 33
Стоило только джипу подлететь к больнице, как откуда-то из прохода между домов выплыла фигура Гвоздя. Лёшка сноровисто впрыгнул в распахнутую дверь и быстро доложился Кайзеру:
– Всё нормально, командир. И Роза, и девчонка эта – обе внутри ещё. Из больницы никто не выходил, полная тишина и никакой суеты. Шума внутри тоже не замечено, в общем, штиль. Из за чего сыр-бор? Да ещё и сбор полный?
– Лёш, не суетись. Сейчас народ подъедет, и всем всё расскажу, хорошо?
Гвоздь кивнул, признавая резонность возражения, хотя его и разъедало любопытство – сбор давно уже не объявлялся, для этого просто не находилось поводов. Ведь его необходимость возникала только в случае проблем с кем-то из внутреннего круга. Стая прошла через многое, и до сих пор не потеряла ни одного человека. Что-то хранило их, или – кто-то. Гвоздь покосился на Кайзера, вспоминая все случаи необычных предвидений вожака. И понял, что Кирилл находится в состоянии почти неконтролируемой ярости, которая отражалась в его глазах алыми всплесками огня. Вопросы сразу отпали – произошло что-то серьёзное, и ярить сидящего рядом волка Гвоздь не хотел, отлично зная, чем это может закончиться.
Кайзер сидел внешне невозмутимый, но глаза, то шарили по зеркалу заднего вида, то устремлялись на дорогу перед машиной – он уже устал – ярость пьянила, превращая секунды в тягучие минуты ожидания.
Одна за другой, подлетели машины, точно так, как и обещали. По одному, по двое – члены стаи подтягивались к джипу Кайзера, оглядываясь по сторонам, но, как и Гвоздь – ничего не понимая. В воздухе отсутствовала предвещающая бой песня ветра, которую старый опытный волк чует инстинктивно, и сразу превращается в готовую убивать машину. Но на улице ничего такого не ощущалось. Правда, при взгляде на вожака все они посуровели, поняв, как и Гвоздь, что грядет нечто серьёзное. Они стояли у машины кучкой, перездоровавшись и обсуждая, кто и откуда – и, главное, за сколько минут – успели сюда добраться. Война войной, годы годами, но мальчишеский