– Валяй, земляк, для тебя мне ничего не жалко. И должна сказать, что наш фильм довольно… м-м-м…
– Мне нравится картинка на афишке, я большой любитель эротики.
– Скорей, это порно.
– Порно – это скучно, там всегда одно и то же. Надеюсь, ты не снялась?
– Для тебя это останется тайной.
– Но я могу прийти на просмотр…
– Не будет просмотра: нас сейчас выгонят, охрана уже идет к нам.
Я навел на голую француженку айпад и успел сделать несколько фотографий, прежде чем секьюрити загребли девчонок.
Я не стал отбивать свою соотечественницу, потому что ужасно боялся неприятностей. Вообще, в Каннах я старался соблюдать законы. В центре Европы, знаете ли, надо вести себя прилично. Или у тебя потом возникнут проблемы с визой.
Мы перебрались в апартаменты в Теуль-сюр-Мер. Это недалеко от Канн, всего три остановки. Откровенно говоря, мне здесь совсем не понравилось: повсюду решетки, не гостиница, а зверинец какой-то. Вай-фая и того нет, верней, его надо ловить около бассейна, а так как мы добирались до отеля поздно ночью, то уже было не до развлечений. Правда, теперь номер попросторней, у каждого своя комната. Есть холодильник, плита, мойка, обеденный стол и большой складной диван, но все же здесь неуютно и зябко, впрочем, мне везде холодно. Сергей выбрал комнату с диваном, а я устроился в спальне с небольшим зарешеченным окном. В отеле администратор, молодой человек, сказал Сергею, что мы можем не платить за проезд в электричке, так как билеты все равно не проверяют, Я подпрыгнул от восторга и рассыпался в благодарностях:
– Какая приятная новость, мсье! Позвольте пожать вашу руку! Знаете, у нас очень мало денег, но, уверяю вас, мы скоро прославимся и завоюем «Золотую пальмовую ветвь»!
Не знаю, понял ли меня француз, но он встал и крепко, по-братски, пожал мою руку.
Утром мы не успели на девятичасовую электричку и целый час коптились на солнце. Можно было, конечно, пойти на пляж и искупаться, но тут вдоль побережья везде виллы и к морю не подберешься. Сергей ругался и даже хотел перелезть через низенькую металлическую калитку на лестницу, по которой можно было спуститься вниз, но я удержал его от вторжения в частные владения. Тут с этим нельзя шутить, вытурят из страны, и финита ля комедия.
Изжарившись как следует на солнце, мы все же дождались следующего поезда и доехали до Канн, от вокзала пешком добрались до Дворца кинофестивалей и тусили там с какими-то двумя русскоговорящими толстухами из Парижа. Одна из них, брюнетка, от которой пахло выпивкой, потом и табаком, спросила Сергея, какие у нас планы на будущее.
– Будем снимать полный метр, – заявил Сергей и в своей манере, косо, взглянул на собеседницу. – Тамерлан, – он кивнул на меня, – написал какой-то полуфабрикат, имеется в виду, сценарий, хотя его и сценарием-то не назовешь, так, несколько страниц малопонятного синопсиса…
Вся наша компания, кроме Сергея, замерла, и парижанки посмотрели на меня как на конченого дебила, я в свою очередь вытаращился на Сергея и хотел остановить его каким-нибудь едким замечанием, но только промычал что-то и вспотел от волнения. Парижанкам, видно, стало стыдно в обществе такого неудачника, как я, и они вскоре ускакали на премьеру фильма, а мы пошли обедать в «Макдоналдс». Это в двух шагах от Дворца кинофестивалей, мне там нравится сидеть за столиком под платанами, есть картошку, пить кока-колу и пялиться на чернокожих телок.
Весь этот день я не разговаривал с Сергеем и не заплатил за его обед. Но ему было плевать, он просто не замечал меня. Я даже нарочно отстал от него по дороге на вокзал и крался за ним, как гребаный шпион, в надежде, что он вспомнит обо мне, остановится и позовет. Но он шел себе, погрузившись в какой-то свой мир, и мне пришлось догнать его и пойти с ним рядом, иначе я потерял бы его совсем. По-моему, он даже не заметил моего исчезновения!
Вечером мы вернулись в отель, поужинали в номере, Сергей налил в свой бокал холодного красного вина за два евро, закурил и вместе с клубами дыма растворился в кайфе, а я хлебал апельсиновый сок, и во мне клокотала злоба.
– Так ты считаешь, – сказал я с дрожью в голосе, – что мой сценарий полуфабрикат, невнятный синопсис?
Дым превратился в синий занавес, я потянулся к нему, отдернул и увидел Сергея. Он дико взглянул на меня и произнес:
– Ты, видно, не совсем меня понял…
В ответ я зловеще расхохотался (по крайней мере мне так показалось).
– Я понял все как надо!
– Зря ты так смеешься. Понятное дело, в литературе у тебя все прекрасно, но в сценариях у тебя далеко не все так идеально, как ты себе представляешь… имеется в виду, что ты должен передавать чувства героя, атмосферу, где он обитает, – Сергей стал заикаться и повторять слова. Он всегда так делает, когда нервничает или много выпьет. Но я не собирался его щадить, так же как и он меня сегодня перед этими дурами из Парижа.
– Позволь тебе напомнить, Сергей, что в этом сценарии я согласовывал с тобой каждую строчку. Я целых три месяца угробил на него, и в нем семьдесят три страницы двенадцатым кеглем. Это и есть гребаный полный метр, а не невнятный синопсис в три страницы!
Сергей вытаращился на меня как на говорящую обезьяну:
– Ты про какой сценарий говоришь? Я уже запутался в них.
– Про «Джонджоли», про какой еще?
– Ну хорошо, – Сергей сделал рукой жест, как будто прощал обезьяне ее дерзость.
– Слушай, я учился во ВГИКе у самого Арабова! Он тоже читал «Джонджоли» и одобрил его! Он, если ты забыл, является нашим сопродюсером в этом проекте!
– Тамплиер, прекращай гундосить, у тебя режиссерский вариант сценария! – Сергей покраснел, его большие голубые глаза, казалось, сейчас вылетят из орбит. – Имеется в виду, что ты должен описывать состояние героя, в котором он пребывает, природу, все эти тонкие нюансы…
Я перебил его, и довольно грубо:
– Я пишу свои сценарии по общепринятому стандарту, как положено в американской записи. Спроси у Димы, он тебе скажет то же самое.
– А объясни, пожалуйста, почему ты в своих малопонятных сценариях ставишь в конце каждой сцены затемнение?
– Разве? А вообще это не твое дело! – Я встал, прошелся по комнате и остановился за спиной Сергея. Он пытался повернуться ко мне лицом, но у него не получилось. Я вернулся на свое место, налил себе сока и решил закончить разговор. – Ты приехал на Каннский кинофестиваль благодаря тому, что снял фильм по моему малопонятному сценарию. Не забывай об этом, друг мой!
Повисла пауза, к которой прибегают в кино сценаристы и режиссеры, и она длилась ровно одну сигарету – я ее выкурил, стряхивая пепел на свои классные штаны и обувь.
– Знаешь что! – крикнул Сергей. – Снимай-ка «Джонджоли» сам!
Меня прямо в жар бросило от его слов. Я вышел на балкон подышать свежим воздухом, и там мне стало так тоскливо, будто я только что потерял самого близкого на свете человека. А Сергей был ближе всех, потому что я делился с ним каждой своей задумкой, и если мне приходила в голову идея, я тут же звонил ему и слушал, что он скажет. Я вернулся в комнату, сел напротив и попросил у него прощения. Он сам тоже извинился и сказал:
– Все нормально, такое тоже случается.
– А ты в самом деле отказываешься снимать «Джонджоли»? – Я подлил в его бокал вина.
– Снимем, можешь даже не сомневаться.
– Знаешь, я уже старый и боюсь умереть, так и не увидев полнометражного фильма по своему сценарию.
Сергей кивнул, типа можешь не беспокоиться, снимем. Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я ушел спать в свою комнату.
Первые несколько дней мы ездили зайцами, и я постоянно озирался по сторонам. Мне все время казалось, что вот сейчас подойдет кондуктор и потребует билеты. Сергей же, напротив, был спокоен и говорил, что проездные можно приобрести при встрече с контролером. Я пытался его переубедить, но разве панду переспоришь? С другой стороны, я экономил и копил деньги на обед в «Макдоналдсе».
Однажды на вокзале в Каннах к нам подошел высокий молодой человек и спросил, не из России ли мы. Оттуда, родной, оттуда, простите, мы слишком громко разговариваем, к нам уже и полиция подходила, но это ничего, меня зовут Тамерлан, это Сергей, а вас? Как? Николай? Очень приятно. Вы тоже приехали на фестиваль? Понятно, вы здесь живете. Ну и как вам тут?
– Замечательно, – улыбнулся Николай.
– А на что живете? Работаете или получаете социалку?
– Я программист и неплохо зарабатываю.
Я хотел попросить у него денег, но усилием воли подавил свое желание и вкрадчиво, как дьявол, спросил:
– Николай, а домой, в Россию, вас не тянет?
– Пока нет.
– А как же родные, вы не скучаете по ним?
– Из родных у меня только мама, и она здесь, рядом.
– Послушайте, Николай, – я понизил голос и подмигнул ему. – В гостинице нам сказали, что можно не платить за проезд, но, знаете, меня это дико напрягает, я все время боюсь, что нас сцапают и заставят платить штраф.
– Тамерлан, перестань говорить глупости! – сказал Сергей и поднес ко рту банку пива. Он жить без бухла не может, холодильник в нашем номере набит дешевым вином. По вечерам панда напивается и, если не спорит со мной, храпит. – Сказали тебе, не надо платить, – буль-буль-буль, – так зачем же в бутылку лезть?
– Можете, конечно, кататься на халяву, – сказал Николай. – Но если вас поймают, то оштрафуют и передадут ваши данные в посольство, и в следующий раз вам просто не дадут шенгенской визы.
Я пожал руку Николаю, поблагодарил его и побежал в кассу покупать билеты. На вокзале это легко сделать, но как приобрести проездной в нашей дыре?
На следующий день после разговора с Николаем я и Сергей спустились из отеля, дотащились до треклятой остановки, нашли терминал, но, оказалось, тот не работает. Я был в шоке: в центре Европы сломанный терминал! Как такое может быть? Сергей торжествовал. Он сидел в кресле вагона двухэтажной электрички как король на троне. А я бегал по всему поезду и искал кондуктора, чтобы купить билеты.