— Да я разводиться не хочу. Я и жениться не очень хочу…
— А чего тогда? Залетели, да?
— Я залетел…
— Это как? — Ирочка хихикнула и высыпала на ладонь несколько новых сигарет, протянула Сергею. — Ты что человек-амфибия?
— Дура.
— Ну, ладно, извини… Объясняй давай!
Пришла медсестра, несколько секунд пронзительно смотрела на сидящих — давала понять, что их курение на лестнице глубоко аморально и требует немедленного прекращения. Только Ирочка и Сергей ничего не сказали, не смутились, не бросились гасить свои сигаретки о стену. Они жались друг к другу плечами, сверкая в полумраке белками глаз, и молча ждали, пока медсестра уйдет. И она ушла, хотя взглядом пообещала вернуться.
— Ну?
— Я подхватил… Короче «венера» у меня.
— Херово… Ну, и что?
— Оно, конечно, пару недель и вылечится, но…
— Она тоже подцепила?
— Ну, ясное дело… От меня.
— И теперь, типа, устроила скандал: или женись, или я расскажу маме, что ты меня заразил сифилисом?
— Идиотка, какой сифилис! — Сергей швырнул сигарету вниз, мимо прологов. — Что ты несешь, мля?
— Ну, я просто других венерических не знаю… Кроме беременности…
Мимо снова прошла медсестра. Очень скорым шагом. Сразу было видно, что она как раз сейчас решает проблему курения в больнице и ищет местного вышибалу, который повышвыривает всех курцов к чертовой матери.
— И что? Серый, не молчи! И что теперь?
— Ну, что… Она ничего не знает…
— Как не знает? Она что тупая? Не видит, что у нее болячка непонятная?
— Она никогда раньше с таким не сталкивалась. Я у нее первый, и спит она только со мной!
— Ты уверен?
Сергей строго и глубоко посмотрел на бойкую сестрицу. Сестрица округлила свои паскудные пухлые губки и испуганно заткнулась.
— Уверен.
— Да…
— И вчера я ей сказал про эту свадьбу, отвлек, называется… Боялся, что она догадается, к какому доктору я ее везу среди ночи… Короче, действовал в состоянии аффекта…
— Блин! Ну, так скажи сегодня, что передумал! Пусть катится, блин! Еще переживать из-за какой-то…
— Не хочу я, чтобы она катилась! Мне с ней нравится, понятно? Она меня устраивает, и вот так по дури лишиться сразу всего!
— Ни фига не понимаю, — рассердилась Ирочка. — Жениться ты не хочешь, но и терять ее тоже не хочешь… Так чего же ты хочешь?
— Не знаю, чего я хочу… Хочу, чтобы все было, как раньше. Вместе работали, вместе спали, вместе куда-то ездили — и никакого напряга…
— Погоди-погоди, — приподнялась Ирочка, встала совсем. — Погоди-погоди… Это на ком же ты женишься, а?
Сергей посмотрел на нее снизу, из угла. И оказалось, что он такой маленький! И не потому, что сидит комочком на корточках, а объективно маленький, сантиметров на десять ниже Ирочки. Старший брат, блин…
— На Ленке…
Ну, почему ему нельзя жениться на подруге сестры? Что тут такого?
Но что-то такое было. Оба это почувствовали. С таким же успехом Сергей мог признаться, что убил дворника и спрятал тело в канализации.
— На Ленке? На Ивановой?
— Да.
— Офигеть можно…
Ирочка прошла туда, прошла сюда, дрожащими руками сунула в зубы новую сигарету.
— Офигеть… На Ленке…
— А что тут такого? — пискнул Сергей. — Ей двадцать лет, не ребенок!
— Офигеть можно… И она ни о чем не догадывается… Заразил Ленку, и она ни о чем… Ай да Сергей! Ай, молодец!
Это уже становится обременительным. Сергей встал.
— Я тебе вообще мог не рассказывать, понятно? Теперь давай, беги! Рассказывай все подружке! Давай! Брат у тебя скотина, сволочь! Всю жизнь был скотиной и сволочью!
— Вот это в точку! — прохрипела Ирочка, не глядя на сволочь и скотину.
— Всю жизнь тебе от меня доставалось, все время я тебе портил жизнь! Теперь можно отыграться! Давай, беги!
— Ну, блин, Серый, ты и животное…
— А ты не животное? Ты не сволочь? Просто ты у нас, блин, белый лебедь! Не такая, как мы, крестьяне! Вся воздушная! Ты у нас порхаешь над землей, посвящаешь себя искусству и педикам! А то, что родная мать тебя уже ненавидит за твою тупость и раздолбайство, этого ты не замечаешь? То, что отец о тебе говорит «наша дурочка», ты не знаешь? Правильно, не знаешь, потому что не хочешь знать! У тебя своя дорога, у нас всех — своя! Мы — злое быдло, а ты — ромашка! Только ты выросла из того же говна, ромашка, что и я! И в такое же говно превратишься!
— Ну, нет, не дождетесь, — тихо улыбнулась Ирочка. — Этого вам, ребята, не видать!
Она аккуратно смяла свою сигарету, смяла горящей, не почувствовав даже, в каком месте огонек прожег ей ладонь.
И пошла прочь.
Худенькая, высокая.
Пошла прочь таким опасно красивым шагом, что становилось понятно — не просто так уходит.
— Вали, блин! Принцесса сраная! — крикнул ей вслед Сергей и пнул стенку. — Хоть навсегда свали! Никто не поплачет!
Прибежала медсестра, привела полную даму грозной наружности. Та нахмурила брови и потребовала очистить лестничный пролет. Сергей набрал побольше воздуха и начал громко и внятно объяснять даме, что он думает по поводу пролетов, больниц и жизни вообще.
— Ромка, иди сюда! — рявкнула Ирочка, распахивая дверь Наташкиной палаты.
Снова к ней обернулись два десятка лиц-блинов. А кто-то по инерции продолжал гундосить:
— Он очень приятный, робкий человек. И при этом довольно привлекательный…
— Заходите, Ирина, мы как раз обсуждаем вашего мужа! — радостно заорал психолог Леонид.
— А мне пофиг, кого вы обсуждаете, — бодро заметила Ирочка и вышла в коридор.
Через тридцать секунд перед ней стоял смущенный, озадаченный Рома.
— Что-то случилось? Зачем ты так… грубо?
— Случилось, — Ирочка снова сунула сигарету в зубы, но не прикурила, а так и осталась стоять, кусая фильтр. — Слушай сюда! Сейчас я еду домой, собираю вещи и деньги и возвращаюсь в Москву! Завтра берешь билет на любой проходящий утренний поезд…
— Завтра утром будет еще Новый год! — испугался Рома.
— Ладно, берешь билет на 23 с чем-то и приезжаешь ко мне! Если нас не хотят видеть здесь, будем жить в другом городе! Ничего!
— Кто нас не хочет видеть здесь? Зачем мы будем жить в другом городе? — Рома совсем изнемог от ужаса. — Что случилось?
— Потом объясню!
Дурак такой! Здоровый, красивый дурак! Ирочка посмотрела на его угольные брови домиком и почувствовала, как внутри заработал генератор слез. Пришлось отвернуться и уничтожить эти слезы усилием воли.
— Я за завтрашний день найду нам какое-нибудь жилье! У меня там партнеры есть! Ничего, Ромка, как-нибудь протянем!
Рома обалдел, побледнел, постарел — все сразу! Но ничего не успел возразить и спросить ничего не успел. Из палаты выскользнула Лена.
— Ир, что случилось? Что с тобой?
— Со мной? — Ирочка ласково улыбнулась подруге. Сказать — не сказать? — Со мной все зашибись!
— Ты какая-то странная…
— Я странная? Это у тебя накануне свадьбы помутнение сознания от счастья!
Ах, вот в чем дело! Лена почувствовала, как краснеет, даже чернеет от стыда. Как будто ее уличили в преступлении. В убийстве дворника, например. На пару с Сергеем они его убили и спрятали в канализации.
— Мы любим друг друга, Ир…
— Ага! — Ирочка все-таки прикурила, прямо в больничном коридоре. — А я — Наоми Кэмпбэл!
— Она негритянка! — вякнул Рома, но Ирочка уже не слышала.
Быстро и размашисто удалялась.
— Это ужасно, — прошептала Лена, протирая ладонью лоб. — Я не могу понять, почему так получается, но все ужасно. Хотя должно было быть наоборот!
— Она поехала собирать вещи, говорит, что мы сегодня переезжаем в Москву!
— Как? — Лена отвлеклась от своих свадебных тараканов. — Как это?
— Не знаю, — Рома вяло ухмыльнулся. — Ты же знаешь — с ней бесполезно спорить…
— В Москву… Может, передумает?
— Не передумает.
— Слушай, — неожиданно оживилась Лена. — А как же она сегодня поедет, если сегодня Новый год?
Действительно, как можно куда-то ехать, что-то планировать, если вечером Новый год? И пусть транспорт не меняет своего расписания, и часы работают в том же режиме… Все равно на Новый год природа начинает циркулировать по другим законам, и в этом круговороте людей, вещей и веществ нет места работе и сборам в дорогу.
— Я думаю, она уже забыла про Новый год…
— Но… вы же вернитесь через неделю, да?
Рома пожал плечами, по-стариковски тускло и привычно улыбнулся:
— Я не знаю, Лен. Можем не вернуться уже никогда… Это ведь Ирка…
— Я ничего не понимаю.
— Я тоже ничего не понимаю.
А никто ничего не понимал! Время такое!
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава 1
— С Новым годом! С Новым веком! С Новым тысячелетием! С двухтысячным годооом! — кричала Лена со сцены, и толпа в несколько тысяч счастливых глоток орала в ответ: «Да!».
Опасно близко свистели петарды, все искрилось, звенело, где-то бились бутылки, конечно, на счастье. Елка на площади была чуть-чуть кособока, но прекрасна. Пахло паленым и шампанским, очень сильно пахло. Пьяные лица вокруг озарялись светом праздника и брызгами бенгальских огней.
— Чтоб я еще раз пришла на площадь встречать Новый год! — проорала Анжелка, уворачиваясь от петард. — Меня однокурсники в клуб звали, между прочим! Очень интеллигентные, умные люди!
— Знаю я этих интеллигентных людей, — кричала в ответ Наташа. — Видела, как они красиво выпивали в парке на скамеечке!
— Ты меня третируешь! — злилась Анжелка. — Ты меня достала! Мне двадцать, я взрослый человек!
— Я в этом пока не уверена!
— А что мне надо сделать, чтобы ты была уверена?
— Отведи Сусанну в туалет!
— Где я возьму ей туалет на площади?
— Вот этим взрослый человек от ребенка и отличается! Стой здесь, смотри за сестрами! — Наташа вручила Анжелке ладошки Элеоноры и Виолетты, а сама подхватила Сусанну под мышки и поволокла, хромая, в сторону сквера.