— Вот, гад! — ревниво заметила Ирочка. — Родной сестре он такие подарки не делал!
— Не умею пользоваться! — Лена криво улыбнулась своей корявости, Сергей объяснял, где какая кнопка, но в никуда. — Не смейтесь!
— Да уж, нам сейчас как раз до смеха! — Ирочка нервно прыгала на месте, грелась. — Сейчас как раз один из самых смешных моментов в нашей жизни!
— Ну, так что говорим?
— Что ты приглашаешь его на съемки. Что обычно в таких случаях говорят?
— Не знаю, этим обычно Сергей занимается!
— Пора становиться самостоятельной, большая уже!
— Ладно, дайте подумать! — Лена на секунду закрыла глаза, и тут же представила себе Сергея, нежно целующего Галю… и Олю Курлову… и еще кого-то. — Так, все! Или звоним, или…
— Звоним! — крикнула Ирочка и уронила сигарету.
(Спустя пять минут.)
— Алло! Здравствуйте! Это Ю.?
— Да, это он самый…
— Здравствуйте!
— Здравствуйте.
— У вас есть минута?
— Ну, в общем… А с кем я говорю?
— Это Лена Иванова, ведущая программы…
Лена с тоской взглянула на подруг. Ах, как она не любила демонстрировать свои регалии! Особенно тупо получалось. если ее не знали… Особенно тупо… Я такая-то, такая-то. такая-то… Нет, извините, не знаю…
— А, так я вас знаю! Я видел пару раз вашу программу!
Лена вздохнула с облегчением. Вместе с ней с облегчением вздохнул весь цветочный мир рядом.
— Я вам звоню вот по какому поводу… У нас… Будет просмотр новых ведущих!
Ира с Наташей переглянулись. Какой просмотр? Что за самодеятельность? Только что репетировали приглашение на интервью! Уже придумали вопросы вроде таких: «Можете ли вы заняться любовью без презерватива с первой встречной женщиной?».
— На просмотр? Очень интересно! Я так понимаю, вы меня приглашаете на кастинг?
— Ну, да… Что-то вроде этого…
— А откуда вы обо мне узнали?
— Э-э-э… Ваши данные есть в картотеке…
— А, ну я понял… Только я староват для молодежной программы! Мне тридцать пять лет!
— Это как раз нам и надо! — без оглядки врала Лена и покраснела. — Мы как раз хотим зрелого ведущего!
— Хорошо, что от меня требуется?
— Требуется завтра явиться по такому-то адресу…
Ирочка поискала сигарету, не нашла, оглянулась. Кто-то из дам-цветочниц курил. Ирочка подкатилась, сделала грустное лицо.
— Дайте сигарету, очень курить хочется!
Видно было, что дама хочет дать ей в глаз за недавнюю грубость, но заинтересованность в развернувшемся сюжете не позволяет ей сделать это. Так что Ирочка вернулась, дымя, а Лена уже утирала пот.
— Ну?
— Все… Завтра…
— Отлично…
— А что за просмотр ты придумала? — полюбопытствовала Наташа. — Была же другая идея!
— А я подумала, что могу не найти операторов, свет… А для просмотра сильно выпендриваться со студией не надо. К тому же он будет пытаться понравиться.
— Пытаться понравиться — это хорошо! — Ирочкины ноздри раздувались, глаза горели. — Это супер! Девочки! Если выгорит, я… Не знаю, что я сделаю… Я…
Она вдруг сорвалась с места и умчалась куда-то, веля не расходиться.
Наташа с Леной смотрели ей вслед.
— Блин, что мы делаем… — сказала Лена.
— А мы всегда ерунду делаем, — ответила Наташа. — Но по-другому у нас не получается…
Потом появился покупатель, и Лена тактично отошла.
— Девушка! Девушка!
Это дамы-цветочницы. Лена на всякий случай сделала руками «нет» — цветы мне не надо, и я совсем не работаю на телевидении, вы обознались.
— Да идите вы сюда! Пожалуйста! Дело есть!
Пришлось подойти.
— А что — вы та самая подруга, в которую влюблен этот… психолог?
Лена честно пожала плечами: извините, не понимаю. Но вряд ли в меня влюблен психолог.
— А что, это вы собираетесь ребеночка заделать?
Лена нахмурилась.
— Ну, ладно… Не наше дело… Только вот что, девушка… Мы, кстати, вас узнали! Нам очень правится, как вы программку ведете, только больно ноги оголяете, а так ничего!.. Знаете, что? Надо, чтобы вы сходили к вашему бывшему однокласснику Яковлеву и сказали ему, что Натаха его любит!
Что за бред? Что за хаос на тверди земной?
— Зачем я должна ему это говорить? Он женился на другой девушке!
— Да он сам Натаху любит! А если не любит, так ничего и не изменится! Ну, посмеется, ну, скажет слово матерное! Зато будем спокойны, что сделали! Сходите, девушка! Сделайте доброе дело!
— Я только этим всю жизнь и занимаюсь, — улыбнулась Лена.
Постаралась поскорее уйти в сторону, к Наташе.
(Спустя тридцать минут.)
— Слушай, Наташ! Как ты тут стоишь? Холодно! Нога устают!
— Я же без каблуков…
— Все равно… Это какой-то каменный век — торговать на улице в мороз!
— Бывает и хуже. А сейчас уже и не мороз, весна…
— Ну, где Ирка?
— Не знаю… Ничего не сказала…
— Дурдом… Ничего не получится…
— Почему не получится? Какой мужик перед Иркой устоит? Отмыть ее, накрасить…
— Я не об этом… Мужик как раз не самое сложное… Что потом? Мне кажется, она не думает о том, что будет после того, как ребенок родится…
— А что ей думать? У нее Роза Наумовна есть. Роза Наумовна уже при мне раз позвонила и спросила, как Ирка себя чувствует, не мутит ли ее… Отдаст на воспитание бабушке, и все дела…
— Как все странно, Наташка… как все странно…
— А что Сергей?
— А что Сергей? — Лена и забыла, а вот теперь как шилом в сердце. — Уже, видимо, проводит собеседование…
— А ты нагрянь домой!
— А зачем?
— Ну, выяснишь…
— Боюсь… Если они там пьют чай и обсуждают импрессионизм, буду дурой… Если в постели… Я, Наташ, не вынесу… Я думаю об этом, мне так больно становится… Знаешь, как ни жутко звучит, но если бы не Ромкина смерть, я сейчас сама сдохла бы… А так шок на шок — и организм вдруг начинает работать в каком-то автономном режиме… Без эмоций…
Наташа замолчала, с печалью глядя на разодранный цветок. Конечно, ничего не сказала. Жалко его, но Ленку еще жальче.
— Видела Виктора Николаевича… Учителя пения… Помнишь?
— Конечно, помню! — оживилась Лена. — Если бы не он… Как он? Что?
— Да не знаю… Не узнал… Спешил куда-то… Выглядел не очень, не знаю… Обувь старая…
— Такой хороший человек…
— Да…
— Но он справится, он такой… упрямый…
— Да.
— Мы тоже упрямые.
(Спустя пятнадцать минут.)
— Наташ, я пойду. Прогуляюсь пешком в сторону дома. Извини, ладно? Позвони, когда появишься дома, я буду… у мамы, наверное, буду…
— Иди, конечно!
Лена ткнулась холодным носом в холодную же Наташину щеку, помахала пальцами.
Шла и думала, что постояла бы еще часа два, поговорила бы, просто помолчала в унисон, но так холодно, так устает опорно-двигательный аппарат…
И стоило только ей остаться один на один со своими тараканами, с Сергеем и его личной и творческой жизнью, как снова стало стыдно идти без очков. Потому, что любой желающий мог прочесть на ее лице: она ревнует, страдает и мучается, ха-ха!
Зато она нашла бар, заползла в него и заказала кофе с бутербродом. Бармен посмотрел на нее, узнал, но не подал виду — у него таких каждый вечер по сто штук обслуживается. Спросил, какой кофе — натуральный или растворимый.
А еще ужасно хотелось кого-нибудь встретить. Короче, она согрелась, послушала Земфиру по радио и пошла назад, к Наташке. Буквально на минутку, чтобы отнести ей горячий кофе с бутербродами.
Приблизительно в это же время вернулась Ирочка. От нее чуть-чуть пахло потом, челка слиплась и потемнела.
— Наташка! Хочу выразить тебе благодарность за гениальную идею! И вообще!
Она так спешила показать благодарность, что уронила ее в снег. Благодарность оказалась мобильным телефоном.
— Вот, — сказала Ирочка, смахивая снежинки. — Надеюсь, будет работать, не самая дешевая модель!
— Это еще зачем? — удивилась Наташа. — Ничего себе подарочки!
— Затем, что Ленке надо с кем-то разговаривать! И не один Серега крутой! Мы тоже кое-какие деньги имеем!
Потом появилась Лена, плавная, как баржа. Она несла пластиковый стаканчик, из стаканчика капало, было видно, что путь он проделал долгий и трудный.
— Блин! Опять собрались! Это все что-то да значит! — обрадовалась Ирочка, и помчалась показывать телефоны. — Теперь мы тоже со связью! У меня, кстати, телефон круче, чем твой!
Часов в девять разошлись: Наташа — к сестрам, Ирочка — на педикюр, чтобы завтра быть красавицей, а Лена соврала, что пойдет к маме, но не пошла. Что она маме скажет? Она так редко к ней заходит, что любой визит теперь будет казаться подозрительным.
А ходить под окнами собственной квартиры — хуже не придумаешь. Окна светятся, и что там, в риал-тайме, происходит, никто не знает. И если остаться еще на минуту, то система не выдержит, будет длинный звонок в дверь. Нет, даже звонка не будет, она откроет своим ключом, ворвется, тяжело дыша, пробежит по комнатам, скорее всего, ничего опасного не найдет, потом придется хлопнуть дверью и уйти, и ругать себя, а утром не знать, куда деться от Гали на работе и от Сергея в доме…
Нет, ребята! Надо уезжать! За что ей такое на ровном месте!
— Лена? Вот это везуха!
Это машина остановилась, из нее выскочил кто-то и бежит навстречу. И она так обрадовалась! Ну, хоть кто-то живой, кто-то поверхностно знакомый! Чуть-чуть отвлечься, поболтать, чтобы приступ прошел!
— Привет!
— А я еду, смотрю — бредет кто-то грустный на стоянку такси! А сам как раз минут пять назад подумал: а почему бы мне не поработать сегодня вечером таксистом? Гибкая система скидок! Для звезд — на выбор любая из радиостанций!
— Спасибо! Я воспользуюсь!
— Отлично! Тогда я, чур, на водительское место!
Оказалось, что это спортсмен-парашютист Дима, друг видеоинженера Коленьки. Давно, в прошлой жизни и тысячелетии, пил с ним на монтаже — воспоминания настолько зыбкие, что Лене было неудобно…