— Мать дома? — шепотом поинтересовалась Ирочка.
— Дома.
— Блин, плохо. Подслушает.
— Она никогда не подслушивает.
— Да брось…
Ирочка встала, подошла к двери, вытянула шею.
— Телевизор смотрит… А где дядя Костик?
— Не знаю, на работе.
— Надо ему сказать, чтобы он на твоей маме женился. А то неудобно. Мои родаки говорят, что так — неудобно.
Вернулась, согнала кошку.
— Девчонки! Я завтра собираюсь ТОГО…
— Чего? — не поняла Лена.
Наташа тоже удивленно подняла бровь, правда, от трубки не оторвалась.
— Я завтра собираюсь… С парнем! Ну! Это самое!
— Переспать?
Ирочка с ужасом прижала палец к губам, зыркнула в сторону двери.
— Не ори ты!
Прошли три секунды, и все поняли, что же должно случиться завтра.
Наташа пообещала Элеоноре перезвонить через пять минут и повесила трубку.
Мурка потянулась всем телом и беззвучно упала на бок, решив именно сейчас, в этот ответственный момент истории, вылизать свой тощий задик. И это было единственное движущееся пятно минуты три. А то и все четыре.
— Ой, Ирка, — Лена закусила губу. — Валентина Сергеевна тебя убьет!
— А она не узнает! Я же не на ночь исчезну.
А если не на ночь, то как? Лена с Наташей переглянулись. Они, конечно, знали все о странном взаимодействии мужчины и женщины. Все, кроме одного: что же происходит на самом деле?
— С Варфоломеем? — угадала Наташа.
— Ага.
— Он тебя не любит!
— Не любит? — Ирочка взвилась. А потом села на место.
— Ну, и пусть не любит.
— Но… ты ж не можешь переспать с тем, кого не любишь?
— Очень даже могу!
Девчонки хорошо знали Ирочку. Конечно, она понтуется. Но именно потому, что хорошо знали Ирочку, они могли предположить, что она сдержит слово.
— Он сам предложил?
— Ну да! — Ирочка посмотрела на Лену с учительской жалостью. — Не я же ему это предложила!
— И ты согласилась?
— А что? Мне уже шестнадцать!
— Ой, Ирка…
— Ай! — Ирочка веерком расправила красные ноготки. — Я решила, что пора!
Было ощущение праздника и траура одновременно. Завтра…
— А мы с Андреем завтра идем на день рождения к его другу, — просто так сообщила Лена. Конечно, ее новость не шла ни в какое сравнение с Ирочкиной. Но надо же было как-то жить дальше несмотря на то, что Ирочка собирается сделать.
— С Андреем? — Ирочка вспомнила жгучую фразу минутной давности. — Он тебя не любит!
Фраза была недавно произнесена Наташей. А сейчас переадресована Ирочкой Лене. Вздрогнули все.
— Зачем ты так сказала? — прошептала Лена. В одну секунду она потеряла голос.
— Ну… Лучше, чтобы ты узнала об этом раньше…
Лена почувствовала, что ненавидит Ирочку. Ей лишь бы вякнуть, ей абсолютно все равно, что будет дальше.
Глава 6
— Андрей…
— Что?
— Я хотела спросить…
— Ну?
Он листал мятый блокнотик, искал адрес.
Сильно опаздывали.
— Мы вчера с девчонками разговаривали…
— Блин, где этот адрес хренов!
Лена замолчала. Не время сейчас выяснять чувства. Потом, что она может спросить? Любит ли он ее? Никогда в жизни она так не спросит. Ни за что. Она сама этого никому не говорила и другим не разрешит.
Вошли в подъезд, долго ехали в вонючем лифте.
Потом Андрей целовался с тонкими, модными девчонками, весело визжащими на весь свет:
— Волков приехал!
Потом была грязная квартира с кучей людей — на полу, на диване. Все выглядели, как музыканты — в джинсах, с распущенными волосами, ироничные. Лена улыбалась, кивала, но никого не знала и не чувствовала, что хочет узнать.
— А это… — Андрей сделал паузу, дождался внимания. — Это Лена! Она работает на телевидении, ведет свои программы! Так?
— Так, — Лена кивнула, чувствуя изменение среды вокруг. Кто-то выразил удивление, кто-то радость. Кто-то презрительно сморщился.
Тем не менее информация дошла до каждого.
Этого Андрей и хотел. Ему было приятно. Он гордился таким тесным знакомством с представителем телевидения. Такое знакомство прекрасно его характеризовало. А отечность и тусклость Лены выгодно оттеняли его смуглую стройность.
Дальше был вихрь людей, какие-то вопросы, чьи-то песни под гитару, салаты, торты, вода из-под крана за неимением альтернативы алкоголю, балкон с курящими интеллектуалами, секция с чьим-то подписным Гоголем, снова стол, гитара. А где Андрей?
Лена прошлась по комнатам.
Всюду люди, но Андрея нет. Оставалась одна комната, тихая, закрытая белой дверью с навеки засохшими потеками краски. Лена почувствовала, как у нее ухнуло сердце. Вдруг за этой дверью — Андрей? С одной из тонких, модных девиц?
Мимо прошел кто-то с тарелкой, полной крупно нарезанной, почти наломанной колбасы.
Только потом Лена решилась приблизить ухо к двери. И ничего не услышала.
Несколько нервных кругов из коридора в комнату, потом на балкон. Андрея нет.
— Эй, телевидение! Выпей водки!
— Спасибо, я не пью!
— Да ладно тебе! Выпей!
Лена почувствовала, что готова рыдать, кричать, бить кого-нибудь. Андрей! Где ты? Зачем ты привел меня сюда? Чтобы оставить одну? Можно было оставить меня одну дома! Андрей! Пожалуйста! Только не будь сейчас с тонкими, визжащими девчонками! Это так больно, жуть, как больно! Если представить, что твои нежные губы с острыми трещинками начинают движение к другим губам, к губам чужой девчонки… Это смерть! От этого пропадает дыхание.
Лена распахнула дверь.
Пусто. Пустая темная комната.
И в эту же секунду распахнулась входная дверь, ввалилась толпа, вся окутанная сигаретным дымом и ароматами ядреного спиртного. В гуще толпы — Андрей, в обнимку с девицей.
Встреча в коридоре. На расстоянии вытянутой руки.
— О! Ленусик! — Андрей весело-пьяно кивнул. — А я тут старых друзей встретил! Покурили на лестнице!
— Я тебя искала!
— Ну, я был на лестнице! Со старыми друзьями!
Девица хихикнула, скользнула взглядом по Лене и испарилась.
— О! Вика! Куда? — Андрей пошатнулся, горестно развел руками. — Все посмывались, падлы…
— Я думала, ты в этой комнате…
— В этой? А чего там есть интересного?
— Там темно.
— Правда?
Андрей заглянул в темноту, остался ею доволен, затем схватил Лену за руку, и дернул за собой, вглубь этой самой комнаты…
— Что, мы снова идем в музей?
— Нет, мы идем ко мне домой!
— Ого! А почему ты меня раньше туда не водил?
— Не хотел.
Ирочка подготовилась к приключению. Она час валялась в ванной, купалась в жарких фантазиях, гладила себя, пытаясь понять, как это будет, когда гладить станет Варфоломей? Надела все самое модное, кружевное, красивенное до опупения.
Временами ей даже становилось любопытно — неужели не страшно? Неужели не хочется позвонить и отказаться? Потом прислушивалась и понимала — не страшно. Любопытно. Ей уже были знакомы все «технические» ощущения, она открыла их целенаправленно, в процессе скрупулезного изучения своего тела. Теперь оставалось испытать на практике.
Они поднялись по темной лестнице на мансарду одной из центральных «сталинок», оставив этажом ниже квартиры жильцов, цивилизацию…
— Там что, чердак? — скучно поинтересовалась Ирочка. В принципе, чердак ее не пугал. Хотя, конечно, хотелось бы чего-то более романтического. Например, каюты капитана на межатлантическом лайнере. Но и чердак тоже не самое банальное место.
— Дурочка! — Варфоломей все никак не мог попасть ключом в замок, скрипел металлом о металл. — Здесь мастерская!
— В каком смысле? Здесь что-то мастерят?
— Ага! Будущее!
Наконец открылось.
Ирочка увидела комнату с бесконечно высоким потолком, окном во всю стену и слоями холстов у стен. Несколько длинноногих деревянных конструкций, а на них — картины. Точнее, обтянутые рамы с разноцветной мазней.
— Это все твое?
— Ну, не совсем, — Варфоломей ушел куда-то за угол, погремел посудой, вернулся уже в сопровождении невидимой музыки. — Чайник поставил и фончик включил. Как ты относишься к медитационной музыке?
Ирочка пожала плечами. Вот когда услышит, тогда и скажет. Варфоломей улыбнулся:
— Ну, походи, посмотри.
— Да я уже рассмотрела, — Ирочка бухнулась на диванчик.
Диванчик был удивительного дизайна. Без ножек. Все, как у обычного диванчика — спинка, подлокотники, но без ножек. Стоял прямо на полу. Очень нежно, романтично, Ирочке понравилось видеть мир, картины и проспект в окне с этого заземленного диванчика.
— Ох, и темное ты существо, Ирка! Темное, стихийное существо!
— Сам дурак!
Варфоломей радостно гоготнул, снова исчез, вернулся с чайником.
— Ладно. Кто-то должен открыть тебе глаза на прекрасное.
— Они у меня давно открыты.
— И что ты видишь?
— Чайник. Тебя. Рисунки эти непонятные.
— А что на них изображено, как ты думаешь?
— Ой, я этого всего не понимаю… Ерунда какая-то красно-зеленая.
— А ты включи воображение!
— Как это?
— Ну, выйди за рамки банального!
— За какие рамки? Куда мне выйти?
— Ну, представь, что ты до сих пор ничего не видела. Была слепая. Не знаешь, как выглядят человек, дом, дерево… И первое, что возникает у тебя перед глазами, — вот эта картина. И что на ней, как ты это назовешь в такой ситуации?
Ирочка прищурила подведенные глазки, честно уставилась на художественное пятно, впилась зубом в пухлую губку. Варфоломей с ласковым любопытством следил за ней.
— Ну?
— Не знаю… Может быть… Пятно от бензина на асфальте?
— Да уж… С фантазией у нас тоже проблемы… Будем пить чай.
Они пили чай из грязных кружек без ручек, о чем-то весело трепались, а Ирочка думала: ну, когда же? Как же он сообщит ей о намерении заняться с ней сексом? И справится ли он с ее пуговицами, не порвет ли новую кофточку, очень клевую, модненькую, китайскую? Может, ей лучше будет самой расстегнуть? А когда? Когда начинать расстегивать?