— A теперь мы приглашаем наших молодых на их первый совместный танец! Пожалуйста, музыканты, сыграйте вальс! Давайте, товарищи, аплодисментами встретим наших влюбленных — Сергея и Илону!
Морщась и отнекиваясь, влюбленные встали и вяло побрели на танцплощадку в центре зала. Илона придерживала рукой шляпку, второй рукой — платье, ногой отодвигала спинки встречных стульев, и все это ее злило. Сергей был более сдержан в чувствах, понимая, что долг — он и на свадьбе долг, но с куда большим удовольствием он сейчас продолжил бы разговор с тестем на тему прямых поставок товара из Польши.
— Итак! Сергей приглашает Илону на танец! И звучит прекрасный вальс любви!
Прекрасный вальс любви зазвучал, хоть и с минимальной долей фальши, поскольку лохматый гитарист уже не очень соображал, пламенея под взглядами Ирочки.
Молодые неуклюже ткнулись пару раз друг в друга, прошли на средней скорости один круг по площадке, а потом решительно замахали руками: хватит! Танец любви в протоколе зафиксирован, теперь оставьте нас в покое!
Но тетенька-тамада была из опытных. Она поискала глазами в шпаргалке, потом радостно объявила в звенящий микрофон:
— Ну, что ж… раз молодые решили отдохнуть, вальс за них будет танцевать… родная сестра жениха — Ирочка Сидорова!
Ирочка выронила недожеванный кусочек колбаски:
— Чего?
— …и сын лучших друзей семьи жениха — Ромочка Красивый!
Бурные аплодисменты, почти овации. Ирочка встала, недоумевая и спрашивая у подружек глазами: что делать? Где-то в другом крыле скрипом стульев сопровождался выход второго участника шоу — Ромы.
— Пока наши танцоры подходят, я сообщу (тетенька снова подсмотрела в бумажке), что Рома и Ира занимаются в студии танца, ездят на гастроли, учатся в одном классе, и, очень возможно, в скором времени тоже станут мужем и женой.
В этом месте Валентина Сергеевна положила ладонь на руку Розы Наумовны, та промокнула салфеткой глаза… Эти штучки не остались без внимания тамады, она решила еще раз пропиарить новый союз:
— Ну, что же! Давайте поаплодируем будущим жениху и невесте! Ирочке и Ромочке!
— Они чего, офигели? — тихо спросила Ирочка.
— Не знаю, — вздохнул Рома.
Заиграл вальс, почти такой же прекрасный, как и в первый раз. Тонкий, нежный, красивый до рези в глазах Ромочка изящно взмахнул челкой, приглашая партнершу на танец. Дамы в зале сладко вздохнули, мужчины крякнули и налили водки.
— Ромка, только сильно не кружись! Я уже забыла, как это делается!
— Ладно.
— Что по алгебре задали?
— Не помню, я уже сделал. Сразу после школы.
— И не лениво тебе было?
— Лениво, но мама по-другому не разрешает.
Все это время Ирочка тихо склонялась золотистой головкой к Роминому плечу. Красивые и умные девочки еще с ясельного возраста знают, как надо себя вести, чтобы привлечь внимание и вызвать приступ страсти и ревности. Лохматый гитарист Эдик мучил гитару и волком смотрел на парочку, пытаясь перехватить Ирочкин взгляд.
Она согласилась на это обезьянье представление, на этот, блин, ганец жениха и невесты только для того, чтобы немножко заострить внимание гитариста на себе. Пусть попереживает. Это полезно.
И ведь ревновал! Ой, как ревновал!
А приятно как!
— Прекрасно! Прекрасно! — закричала тетя-тамада, хлопая в ладоши и призывая сделать то же самое остальных гостей. — Это было замечательное выступление!
— А можно я еще раз станцую? — вдруг пропищал Рома.
Ирочка раскрыла рот от удивления и осталась стоять, как кукла, с приподнятыми локтями.
— Еще раз? — тамада посмотрела на родителей, на музыкантов. Все слегка удивились, но протеста не выразили.
— Хорошо, танцуйте еще! Итак, уважаемые товарищи, наши дорогие Ирочка и…
— А можно, я с другой партнершей станцую? — еще противнее выдавил Рома.
Вот тут было замешательство. Валентина Сергеевна посмотрела на Розу Наумовну с удивлением, переходящим в возмущение. Ирочка посмотрела на Рому с удивлением, переходящим в еще большее удивление. А Илона посмотрела на Сергея с явным желанием дать ему в лоб, поскольку тот был плотно занят тестем, а на жену и программу, ни секунды не обращал внимания.
— Э-э-э, — тамада посмотрела в шпаргалку. Нет. Там ничего не написано о смене партнерш. — Э-э-э…
— Просто в ансамбле я все время танцую с другой девочкой, — смутился Рома, уже давно пожалевший о предложении, которое вызвало такой резонанс. — И я привык танцевать с ней. И мы можем станцевать не только вальс, да, Наташ?
Все взгляды — на Наташу.
Она встала, как будто ее срочно вызвали к доске. Никогда и ни за что она не могла бы представить себе такого развития событий. А гости смотрели на эту странную девочку в старых джинсиках и турецком свитере на размер больше и начинали шушукаться, улыбаться…
В полной тишине Наташа вышла в центр зала. Рома ласково кивнул Ирочке, отвел ее на свое место, а сам вернулся к Наташе, крепко взял ее за свитер и…
Ирочка шлепнулась между Валентиной Сергеевной и Розой Наумовной.
— Какой позор! — прошипела Валентина Сергеевна и на секунду испепелила дочь взглядом. Зато Роза Наумовна обняла ее, прижала к своему ароматному плечу:
— Не обращай внимания! Ты же знаешь, что ты — самая красивая девочка на свете! А Рома у меня просто еще маленький мальчик. Но если только ты его простишь — слышишь? — если ты его простишь, я сделаю все, чтобы понравиться тебе! Ты же знаешь, что ты — моя любимая девочка, почти что доченька моя!
Ирочка, пламенея ушами, смотрела на лохматого гитариста. Тот слегка поостыл, улыбался, пряча лицо за волосами. Но было понятно, что произведенный до сих пор эффект пропал даром, не дав никаких результатов. Он видел, что ее отвергли! Вот что он видел!
Ну Ромка! Ну урррод!
Наташа бежала со свадьбы через пятнадцать минут после злополучного танка. Во-первых, ей надо было покормить сестер свадебными вкусняшками. Во-вторых, начиналась ее рабочая смена в столовке. В-третьих, отношения с Ирочкой и ее семьей было безнадежно испорчены.
Лена пришла домой поздно, мама не спала, читала на кухне. В зале громко храпел Костик. На кухне тихо храпела Мурка.
— Ну, как все прошло? — спросила Маргарита Петровна, не отрываясь от книги.
— Да так, — Леночка села на Мурку и даже получила какое-то странное удовольствие от того, что кому-то плохо, как и ей, Лене. — Мне никто не звонил?
— Нет.
Все кончено. Все кончено. Он не позвонит НИКОГДА!
Маргарита Петровна посмотрела на дочь.
— Лен, ты расскажешь, что с тобой происходит? Я ведь переживаю, понимаешь?
— Ничего, все нормально.
— Ничего не нормально, я же вижу! В школе проблемы?
— Нет.
— С девчонками поссорилась?
— Нет.
— Тогда что?
— Ничего.
Маргарита Петровна закусила губу, с грустью рассматривая профиль дочери. Наверняка влюбилась. Бедная. А он, конечно, слишком молод, чтобы понять ее, оценить. Ему нужна девочка красивая, стройная…
— Знаешь, я когда-то влюбилась в одного парня. А он меня не замечал. Такой был парень… Самый красивый. Мне так казалось. И вот, я решила, что завоюю его любовь.
— И что?
— Стала читать, учиться лучше всех в классе. Постоянно участвовала в разных мероприятиях, была заводилой…
Маргарита Петровна видела, как загоревшиеся было глаза Лены снова тускнеют. Видимо, неубедительный рассказ.
— А потом… Он стал моим мужем…
— И сбежал от тебя к первой же красивой женщине!
Маргарита Петровна замолчала, грустно улыбнулась своим тапочкам. Подошла Мурка, стала чесаться о ножку стола. И еще гудел фонарь на внешней стене дома, прямо под окном. Видимо, надо снова купить разные помады, карандашики. Наверное, девочке хочется знать, что у нее красивая мама. Папа должен быть. А мама должна быть красивая. Вот такая грустная правда.
— Ладно, мам. Прости.
— Это ты меня прости. Но я не знаю, как тебе помочь. Я даже не знаю, что с тобой случилось.
— Я влюбилась.
— Сильно?
— Очень.
— А кто он?
— Помнишь, такой красивый? Актер? Андрей?
— Да ты что?
Маргарита Петровна стянула очки, бросила их на книжку.
— Лена! Но ведь он абсолютный Казанова! Ловелас! У него на лице все написано! Как можно влюбиться в такого?
— А я влюбилась!
Вот так беда… И что теперь делать? Самый худший вариант, то, чего Маргарита Петровна опасалась. Конечно, через пару месяцев все уляжется, но что будет с психикой девочки дальше? Как она будет строить отношения с мальчиками потом, после этого красавца? Маргарита Петровна слишком хорошо знала, что это такое — болезненная, несчастная, трудная первая любовь…
— Как ты думаешь, мам… Он еще позвонит?
Сначала Маргарита Петровна хотела сказать правду. Что он не позвонит. А если позвонит, то следует попросить его никогда больше так не делать. Холодно и строго. И потом помучиться какое-то время, но выйти все-таки победителем истории, а не растоптанным, измученным мясом…
Глаза Лены были хрустальными от наслоившихся, но не выпавших слез. Подбородок дрожит, губы кривятся в приступе дикого рева.
Сердце Маргариты Петровны дрогнуло и сжалось в болезненный комочек. Бедный ребенок, бедная маленькая девочка, так рано открывшая изнанку детства.
— Конечно, позвонит!
— А когда?
— Не знаю… Может быть, он занят. У актеров такой сложный график, ты же понимаешь…
— Мам! Я не могу без него!
— Ну… Это же замечательно! Многие люди всю жизнь проживают, так и не узнав, что такое любовь…
— А я не хочу больше знать! Это тяжело! Мама!
— Ну, потерпи! Потерпи, малышка! Все разрешится!
— Как? — Лена уже ревела, хватала маму за руку, будто та могла встать и привести Андрея.
— Как-нибудь! Жизнь так устроена! На смену одному времени идет другое!
— А что мне делать сейчас?
— Ничего. Спи. Читай. С подружками общайся.
— Я не могу! Мне все время надо его видеть!