Маргарита Петровна обняла рыжую голову своей детинушки.
Что тут сделать? Как тут помочь?
Глава 9
Наташу перевели в дворники. Трудно сказать, было ли это повышением или понижением, должна ли была ее карьера развиваться именно таким образом. Но однажды пришла дама, которая ее пригрела в столовой, и сказала, глядя в сторону:
— Завтра сюда не приходи. Приходи на рынок на улице, там вечером надо мести.
Конечно, Наташа хотела бы провести вечер иначе. Например, на тренировке. Но работа есть работа.
Она пришла на следующий день в условленное время, получила старый, раритетный веник, от души помахала им и к ночи чувствовала себя не просто потренировавшейся, но взявшей все три призовых места по греко-римской борьбе.
Оказалось, что мести надо каждый день, причем по два раза. Рано утром и вечером. И если первый раунд Наташа пропускала, поскольку училась в школе, а перед занятиями еще вела в сад Элеонору, то вечер все же лег на ее плечи. Спустя неделю Наташины мускулы приобрели крепость и сухость, а сама она — поклонниц из рядов уличных торговок. Они дружно жалели молчаливого подростка с полным набором счастья: и мать больная, и детей малых дома целый воз, и шрамы на все лицо…
А потом приблизился день танцевального фестиваля.
Накануне позвонил возмущенный тренер и поинтересовался, какого черта Наташа бросила занятия перед выступлением. И что если она не явится на генеральную репетицию, то лучше ей вообще не показываться на глаза.
Наташа пообещала подумать над своим поведением.
Сначала она позвонила Лене. Попыталась узнать, какие у нее планы на вечер. Оказалось, что Лена узнала адрес Андрея и полна решимости поехать к нему и разобраться, кто виноват и что делать. Естественно, просить после этого Лену подмести рыночную территорию было верхом жестокости.
Потом она позвонила знакомой тетеньке-торговке, той самой, что когда-то сосватала ее на службу в столовку. Тетеньки не оказалось дома.
Наташа хотела бы позвонить Ирочке, но они не разговаривали уже неделю. И потом, предложить Ирочке помахать метлой могла только полная идиотка.
Тогда Наташа позвонила однокласснику Вите Яковлеву.
— Да.
— Витя?
— Да… Кто это? Наташа?
— Это я…
— Ого! Ничего себе! Что-то случилось?
— Э-э-э… Нет, ничего. Пока.
Она бросила трубку и стукнула себя в бок кулаком. Дура! Зачем было звонить? Зачем?
Телефон ответил дряблым, раздолбанным звоном.
— Алло.
— Наташ! Это Яковлев! Не бросай трубку!
— У меня нет времени, пока!
— А зачем ты звонила? Ты же просто так не стала бы звонить, да?
— До свидания!
Она все-таки ударила себя кулаком. За все сразу. Потом постояла, согнувшись, пережидая боль, и пошла себе на работу.
— Ира?
— Я.
— Ты могла бы сегодня поехать со мной?
— Куда?
— ……
— Ленка! Не молчи и не реви в трубку! Я все поняла. Поеду.
— Я нашла его адрес.
— Вот больная… Оставь этого козла в покое! Пусть сдохнет со своими понтами!
— Ир, я должна съездить, понимаешь? Я больше не могу! Я ничего не могу делать! Пусть он мне все сам скажет!
— Ой, блин… Сиди дома, я скоро приду!
Ирочка примчалась через сорок минут — это при условии, что от дома до дома медленным шагом — минут пятнадцать.
— Ну, готова?
Лена сидела в комнате бледная, зареванная. Всюду какие-то бумажки… Стихи она пишет, что ли…
— Давай вставай! Поехали!
— Да, хорошо…
Ползает, как медуза, собирает свои манатки… Фи! Ирочка сердито выругалась.
— Я все понимаю. Я сейчас. Просто я думаю, что ему сказать.
— Скажи ему, что он козел!
Лена, наконец, собралась. Ирочка к этому времени уже слопала две пластинки жвачки. Жуя, она скептически наблюдала за слепыми манипуляциями подружки, до последнего ждала, когда же Ленка придет в себя и посмотрит на то, какие штаны натянула на свою толстую задницу. Ленка не приходила. Наоборот, уже собиралась выйти на улицу.
— Стоп! — Ирочка швырнула в Ленку скомканную жвачную обертку. — Ты собираешься поехать к нему в таком прикиде?
— А что?
— Ничего. Пусть козел видит, что у тебя все хорошо!
— Что для этого надо сделать?
— Похудеть килограммов на десять.
— Дура.
— Ладно, все. Снимай эту ботву.
После нескольких мучительных переодеваний, во время которых Лена со всеми своими складками на животе и разрушенным сердцем чувствовала себя последним дауном, был принят окончательный вариант. Останавливаться на его описании нет смысла — вариант ужасный, вызывающий и бессмысленный, но в этом действительно была поза, агрессия. Ирочка спрятала косметику в сумочку и улыбнулась, как усталый скульптор перед творением, с которого только что был отсечен последний ненужный кусок гранита килограммов на сорок.
— Вот теперь он тебя запомнит.
А вот Лена не запомнила, как ехали, как спрашивали у прохожих, где общежитие номер такой-то. Потом шли какими-то дворами, и Ирочка все зудела и зудела, поучая наивную подружку. Потом стояли, смотрели на громаду этажей с пеленками и хламом на общих балкончиках, слушали звуки общежития, крики младенцев, разномастную музыку, потом…
— Вон он! — Ирочка толкнула Лену, да так, что та оказалась в пяти секундах от позорного падения. А каблук подвернула.
За столиками для домино, карт и распития напитков, в негустой, но активной толпе других парней — он. Красивый. Занят картами, возбужденно что-то говорит…
— Ну, иди! — Ирочка кивнула в сторону столика. — Или, если хочешь! Вон он, твой любименький! В драной мастерке сидит!
Легко сказать: иди! И представить было легко. А как действовать сейчас, в реальной ситуации, когда там, под реальными березками, толпа злоязыких парней, которые опасны даже на расстоянии?
— Иди или поехали домой!
— Нет, подожди!
Уйти, не поговорив, нельзя. А поговорить тоже нельзя. И тут встрепенулась, посмотрела на подружку с выражением глубокой надежды: а может, он просто был занят все это время? А сейчас увидит меня, обрадуется, скажет, что как раз собирался звонить?
— Ага, — кивнула Ирочка. — Щас! Иди давай!
Могла бы и поддержать.
Но стало легче.
Лена аккуратно двинулась в сторону культурной поляны, цепляясь за траву каблуками. Шла и улыбалась, а внутри все грохотало от напора закипающей крови. Еще минута — и взорвет вместе с черепушкой.
— Здравствуй, Андрей!
Парни обернулись, помычали что-то, пошарили взглядами по потной, нелепой девке, толстой, помятой, в короткой юбке, и с игривым любопытством взглянули на Андрея.
— Ну, здорово! Откуда ты знаешь мой адрес?
— Нашла. Очень надо было.
— Зачем?
— Чтобы поговорить.
— Говори.
— Ну, я не могу при всех… Может, отойдем?
Парни с восторгом закурили, устроились поудобнее.
— Не… Не могу. У меня игра.
— Но я быстро.
— Здесь говори.
— Это личное.
Андрей тяжело вздохнул, парни радостно гоготнули — в глазах их было неандертальское уважение.
— Ладно. Только быстро.
— Хорошо.
Он быстро пошел прочь. Лена, спотыкаясь о пересеченность местности, бежала следом, смешно сверкала пухлыми ляжками, а еще было видно, что под мышками на ее белой рубашке проступили здоровые пятна пота.
— Ну?
— Я не могу на бегу! Остановись!
— Стою. Говори.
Она обернулась — парни за столом притихли, вытянули шеи, не желая пропустить представление… И пусть.
— Ты месяц не звонил.
— А почему я должен тебе звонить?
— Но… Ты же сказал, что я тебе нравлюсь?
— Это было давно и неправда.
Нервная лихорадка отпустила, и Лена начала понимать, что перед ней — ее любимый Андрей. Что он стоит к ней боком и смотрит в сторону. Что голос его холоден, а слова резки и экономны. Что он не пытается ее удержать. Что он хочет уйти. К своим картам. И навсегда.
— Прошу тебя! — прошептала она. — Не бросай меня!
Он скривился и тихо взвыл.
— Пожалуйста. Андрей! Пожалуйста! Я… Я тебя люблю!
Андрей сунул руки в карманы поношенных штанцов, тупо и устало уставился в небо. В легкие, как вздохи, прозрачные облака.
— Я тебя люблю! Я все, что захочешь, для тебя сделаю! Только не бросай меня!
Парни за столом гудели, возбужденно толкали друг друга. Где-то в здании общаги громко ругалась чья-то шумная жена.
— Пожалуйста! — Лена заливалась слезами, пытаясь закрыть свой несносный рот ладонями, удушить жуткие слова, все до единого, но не могла. — Я так хочу быть с тобой!
Он обернулся, царапнул взглядом своих нестандартных глаз, синих-синих. А теперь еще и с черными точками амбразур. Полный огонь!
— Но я не хочу! Я тебя не люблю!
— Не любишь… Почему?
— Потому что не люблю! Все. Уходи, а? А то вон пацаны смеются!
Лену как будто разбомбили прямым попаданием. Она еще стояла, кажется. Но уже как бы умерла. Просто хлопала глазами, разбрасывая фонтанчики слез, а спина Андрея уже удалялась…
И тут произошло вот что.
Неизвестно откуда налетел ураган, торнадо категории Ф5. Парни за столиком успели только синхронно выдохнуть, а ураган уже прошелся по Андрею, заставил его согнуться в три погибели, закрыть голову руками.
— Ах ты, сука! — орал ураган. — Ты думаешь, тебе никто по шее накостылять не сможет? Ты думаешь, мля, это тебе сцена и все будет вокруг тебя прыгать? Скотина! Засранец!
Ирка! Румяная от гнева, размахивает сумочкой на длинном ремешке и изо всей дури лупит Андрея но темечку! А еще кулаками! А еще острым носочком модной туфельки, да куда-нибудь повыше, не просто в коленку!
— А-а-а! — заорали парни, засвистели, заулюлюкали, подбежали, чтобы рассмотреть поближе такое чудо.
А Ирочка уже отступила, схватила Лену за руку и поволокла прочь. На ходу обернулась, показала маленькую дулю всей ненавистной пацанской компании, выругалась как-то уж совсем черно.
— Сволочь эта! Давно надо было ему жопу надрать! Козлище! Урод!